Терентiй Травнiкъ - Альфа Вита. Духовная поэзия

А есть ли те слова на свете,
Что, сердцу вторя, помогли
Нам, несмышленым в тайнах детям,
Признаться бы в любви… Любви?
И пусть они сродни молчанью,
Но, как заветную звезду,
Я в поэтических скитаньях
Искать их буду… и – найду.

А знал ли я, что будет хуже,
Тогда, когда казалось мне,
Что все на свете злые стужи,
Остались там, на той войне.
Где вечно, до невыносимо,
Я бился с чёрною тоской,
И победил, оставив силы,
Где распрощались мы с тобой
Беда моя, напился горя,
Но выпил, видно, не до дна.
И вот стою и предо мною
Неперелазная стена.
Но где-то в клади, в клади сердца,
Я нахожу последний шанс,
Унынью, не оставив места,
Сомненья – верой пережав.

Стихи – как зёрна… Их колосья
Питают тысячи сердец.
Поэзия – святая гостья —
Престолом признанный венец.
Благословенная во слове,
Молитва – чудо из чудес.
Неужто впрямь на богословье
Я говорю с тобой, Отец?
Что может вызваться сравниться
Во всех пределах с языком,
С чем милость в душах водворится,
С чем Дух воздвигнется в Закон?
Словущего благословенна новь,
Глаголам вверена десница
Сил, утверждающих любовь,
Способную в Кресте раскрыться!

Он был – рядом. Он был – тихим.
Он смотрел на меня с любовью.
Настоящий ангел-хранитель…
Белоснежней зимы зимою.
Он коснулся моих тетрадей,
Он коснулся моих постелей —
И светлее стали печали,
И исчезла усталость в теле.
Было много белого цвета,
Были ландыши, были лилии.
Вниз струились белые линии
Беломлечной его одежды.
А еще был дождь – жемчужным,
А еще были кварц и мрамор.
А еще – я был просто нужным,
А еще – он был долгожданным…

Апрель… Апрель великопостный.
Ещё не стаяли снега,
Прохладен вечерами воздух,
И в лёд сползают берега

Реки. Живёт своей неспешной
Апрельской думою село.
Ещё чуть-чуть и станет вешним
Всё, что звалось «белым-бело».

Ещё немного и весенний
В палитре строк проглянет тон.
Проснётся жизнь и с птичьим пеньем
Возьмёт аккорд свой в унисон.

А степь холодная была,
А степь в снегах тогда лежала,
И перло-мутная луна
Над степью тучи оплавляла.
И в той степи, глухой, как в песне —
Раздвинув горечью века,
Каким-то жалобным предвестьем —
Стонала просьба ямщика.
И было столько в ней печали,
Что обходили стороной,
И стон ветров, и волчий вой,
И туч воинственных скрижали.
И было столько в ней мольбы,
Что звёзд бесчисленных лампады,
С паникадилием луны
Мерцали слезно-виновато.
Судьбою Божий суд свершился:
Оставив тело замерзать,
Спасённая душа молилась
Строкою песенной предстать…

И с милосердием исполнил
Господь прошенье чудака:
С тех пор в народной песне вольной —
Живёт нетленная душа.

Казалось, что над головою
Тем зубом, что остался цел,
Большой кусок луны висел
И пахло свежею рутою
И мятой, кошенною с поля.
Казалось, что подать рукою
До хуторского куреня.
Горели огоньки, маня,
И ночь точь-в-точь была собою:
И молчаливой и большою.
Казалось, что чего-то стоят
Десятки пройденных днём вёрст.
В знак хуторской дичалый пёс
Округу будоражил воем.
Быть может, оттого и волен?

Казалось, что отныне будет
Её любовь не так слепа,
Как неразборчивость серпа,
Для тех, кто панночку разбудит
И муки искренне полюбит.

Казалось, что ещё немного —
И ляжет скатертью дорога…
И скатертью легла дорога.
Всё ради Бога, ради Бога…

Из края в край – повсюду лето
И колоколенка свечой.
Ах, Боже мой, как много неба!
Как много неба, Боже мой!
Из края в край – повсюду лето
И колоколенка свечой.
Ах, Боже мой, как много света!
Как много света, Боже мой!

Сорвался с колокольных юбок
Апрельный звон и полетел,
Сначала вверх, потом по кругу,
В алтарь, притвор и за придел,
За край церковного погоста,
В поля, леса, за облака,
Так бестелесно-чудоносна
Летела песня языка;
Касалась неземной любовью,
Такой открытой и простой,
И устремлялась вся на волю,
На волю Божию весной.
И слышалось мне в тех словах:
«Благословенна ты в женах…»

Апрельским предрассветным часом
Под бубенцовый звон кадил
Явился деве трубным гласом
Посланник Божий Гавриил.
Отныне утром темно-синим
Под мерный благовест церквей
Идет архангел Гаврииле
По милой Родине моей.
Помилуй, Господи, помилуй
И сохрани Святую Русь!
Логов бескрайних молчаливость
И рек излученную грусть,
Холмов бугристых перекаты
И гладь распаханных полей —
И вдоль дорог скривные хаты
Под увенчание церквей.
Так возжигало колокольни
Седьмоапрельское тепло.
Сияла даль свечным раздольем
Воспламененных куполов.

Благодарю Творца я за свое рожденье,
За каждый новый день, за миг длиною в жизнь,
За все свои ошибки, за сомненья,
За трудности, попущенные Им.
За каждый шрам, оставленный на теле,
За раны сердца, слезный плач души,
За то, что этим я познал на деле
Совсем другую, радостную Жизнь;
За каждый вдох, подаренный мне свыше,
За час полночный вдохновенья, за зарю,
Дарящую надежду утешенья, —
За все Тебя, Господь, благодарю;
За искорку костра Вселенской жизни
В моей душе, зажженную Весной,
За чудный Путь от колыбели к тризне,
За право умереть, чтоб быть с Тобой.

Благодарю я – за любовь,
Благодарю Любовь – за чудо:
За звёзд приход из ниоткуда,
За неба столько, что – повсюду…
Благодарю Тебя, Любовь.
За то, что Ты ко мне приходишь,
За то, что Ты во мне живёшь,
За то, что я здесь раб – раб Божий.
За то, что это – не пройдёт.
За то, что я – люблю кого-то,
За то, что просто – я люблю,
За вечный миг Твоей свободы —
За всё Тебя, моя Любовь,
За всё Тебя – благодарю.

Благодарю, Господь, Тебя
За все, что есть во мне с рожденья.
За этот путь день ото дня
Во искушенье, сквозь сомненья.
За пробу вопрошать к Тебе,
За неответы на вопросы
И вызывание к доске,
Когда и без того непросто.
За беды, что с собой приводят
Себе подобных каждый раз,
За все падения на взлете,
За все «не здесь и не сейчас».
За то, что Ты, все это зная,
Позволил мне Тебя корить
И, выдержав мое безверье,
Тем самым научил любить.