Терентiй Травнiкъ - Альфа Вита. Духовная поэзия

До последнего выдоха буду служить
Я тому, что при вдохе со мною
Воплотилось, чтоб тоже
попробовать быть,
Воединое слившись с судьбою.
Между вдохом и выдохом
жизнь и пройдет,
Алфавитно освоив понятья,
Прочеркнувшим мгновением
вся промелькнет,
Назову это коротко – счастье.
Пока в теле я жил, оно было со мной,
То позором, то вашим признаньем,
То скользило по сердцу незримой рукой,
То врывалось в него испытаньем.
Научился ходить и, дойдя до клюки,
Возвращаюсь в простынную люлю,
На одре колыбели – всему вопреки —
Я тебя, мое счастье, целую…

Благое дело – благо дать,
Благо дарить и благом мыслить.
Во благо – быть, во благо – знать
Благоволение – жизнь Жизни.

Доброе утро – и просто, и ёмко.
Доброе утро… Спокойная ночь…
Тысячи уст повторяют негромко
Эти слова. Повторяют – точь-в-точь.
Чудо? Да, чудо! С доброго утра —
С до-бро-го ут-ра родился на свет
Временем принятый из ниоткуда
Первый Адам на земле – Чело-век.
С ночи спокойной в сон непробудный
Вскоре уходим – в объятья земли.
Может, с обычного… доброго утра
Так же начнётся и вечная жизнь?

Надеждой выбранный скиталец,
Тебе ль печалиться в пути…
Чем больше горьких испытаний,
Тем слаще прожитые дни.
И пусть трудна твоя дорога
И торен выстраданный путь,
Не ради славы – ради Бога
Ты отказал себе свернуть.
Иди ж, иди туда, где снова
Наполнит вера паруса.
Где ждёт тебя любовь – не слово,
А мост с земли на Небеса…

Если сердце отболело —
Значит, биться перестало.
Коли бьется – значит, где-то
В нем печаль еще осталась.
Вот оно и изгоняет
Грусть свою загрудным стуком
И порою замирает
В нас от счастья и испуга.

Есть в каждом стихе особая строчка —
Зародыш для будущих строк.
В ней время свело в единую точку
Дыхание разных эпох.
И ради нее на муки сдаются
И ныне подвижники слов.
Из этой строки ступени куются
Для всех наших первооснов.
Чтоб жизнь поступенчато
к небу всходила,
Бессмертием славя Творца,
Хранится в строке заветная сила
Иного начала конца.
Хранится в строке заветная радость —
Хлебов преломленная новь,
Хранится в строке заветная мудрость
Вина, впитавшего кровь.
И если строкой ваше сердце взошло
По самую суть, а не в бровь —
То знайте: зерно ее слов проросло,
И с вами отныне – Любовь.

Есть в самовыражении страданье:
Усталость, измождённость и печаль,
О муки творчества – поэту испытанье,
Древневековая нещадная мораль.
Кто не зарыл таланты, знайте это:
За каждый отвечать настанет срок.
Художников, ваятелей, поэтов
Ждёт творчества мучительный урок.
Певцов и зодчих, лекарей, учёных
Настигнет скорбь от безответных тем.
И только свет – из сердца извлечённый —
Подарит утешение взамен.

Есть тишина, что тише тишины,
И в глубине скрываются глубины,
Наивысоты есть у высоты,
Наисильнейшее встречается у силы.

Наимудрейших звали на совет,
Там, где порою мудрость не справлялась,
И только у любви наилюбовь
Ни разу и нигде мне не встречалась.

Есть у грехов одна печаль:
Пока поймёшь, что жить так – плохо,
Они уже скривили даль,
Тебя в ней сделав кривобоким.
Неужто молодость не может
Жить без рискованных отрав
И, отцветая, осторожно
Коснуться сути, не устав?
Неужто, дерзкие порывы —
От малоумья, с многосилы —
Сгибают нашу жизнь к земле…
И в теле, скопищем осадка,
Толкутся мысли добела,
Чтоб старость пышною была…

Прорежет мимика морщины —
И на лице всплывут дела.
Из безобразной паутины
Понятно станет, как цвела,
Писалась вся твоя картина…
А где душа? В согбенном теле?
Она всё так же молода?
О настоящем мыслит деле
И всё ей горе не беда?
Но тянутся кривые ветви
Телесных древ в своей мольбе,
Чтобы душа, покинув тело,
Взросла на праведной земле…
А здесь из яблок винно-прелых,
В обход печали и беды
Восходят живостью незрелой
Весенне-юные сады.

Есть – крошки. Есть – крохи.
Похожи, но всё же,
Одни – выметаем,
Другие – храним.
По крохам растится душа осторожно,
По крохам становится всё в ней живым.
И если сметаем мы крошки рукою,
То крохи считаем по пальцам руки.
Две буквы в одном,
в одном только слове
Меняют течение
нашей реки.
По крохам слагаются судьбы эпохи,
В мозаику времени смальтой ложась,
Но если мне крошкою ссыплются строки,
Склюю все, что есть,
ничуть не стыдясь.

Железные врата
И деревянный храм,
Собаки, сторож, лавка,
По сторонам бурьян.

В окне столетник скрючился
И фуксия цветет,
А в глубине под образом,
Мерцая, воск течет.

Скрипят ступени старые
И что-то говорят,
Как будто дожидаются
К вечерне звонаря.

А на закате с купола,
Все зная наперед,
Оранжевое солнце
Возьмет да и стечет.

Коснется старый колокол
Щеки чуть языком,
И бронзовой волною
Прольется чудный звон.

Живут, надеясь,
умирают так же.
Глубокий вдох
длиною в одну жизнь.
Однажды мы поймем:
на все одна жизнь
И станем каждым вдохом
дорожить.

Жизнь – два столба – рожденье, смерть.
Я думал так, пока однажды
Пред мыслью не разверзлась твердь,
Соделав знание неважным.
И я увидел, как во мне
Всё то, что было, есть и будет,
Соединилось в слово СВЕТ,
Я слышал свет – сияньем в звуке.
Блаженством восклицала вечность,
Я недыханием дышал,
И стала жизнью – бесконечность,
И дух любви над ней витал…

Жизнь бьет и разбивает,
А я – беру и клею,
В единое сшиваю —
И верю, верю, верю…
Жизнь сносит и смывает,
А я – беру и снова
Эпиграфом вставляю:
«В начале было Слово…»

Жизнь истончается и рвётся
От суетливости души.
И даже, если брешь зашьётся,
Заплатою не разрешишь.
Здесь по-иному видеть надо,
Вне времени узрев поток,
Сказать душе любимой – чадо,
Испив от вечности глоток.
Не привыкай, душа, к земному,
Оно с рожденья не тебе
Достанется и не другому,
Оно – запретное в судьбе.
Не соблазнись теченьем буден,
Стяжаньем благ в размен любви.
Не думай, этим не разбудишь
Таланты скрытые свои.
Не думай, этим не коснёшься
С рожденья данной красоты.
Жизнь истончается и рвётся
От суеты, от суеты…