Олег Гор - Просветленные видят в темноте. Как превратить поражение в победу

– Это мой друг! – заявил монах по-английски. – Он робок и стеснителен!

И не успел я пикнуть, как меня подхватили под локотки и проводили в уголок, где и усадили спиной к стене. На стол передо мной шлепнулся стакан ананасового сока с трубочкой и кубиками льда, но никто из катоев не устроился рядом, не принялся «обрабатывать» меня как клиента.

Видимо, мой спутник велел оставить «робкого друга» в покое.

Но его тут знали, и знали отлично! Но откуда? Он что, бывал в Паттайе?

Я наблюдал, как брат Пон сидит в окружении троих катоев, оживленно болтает сразу со всеми, да еще и с барменшей, и даже делает вид, что прикладывается к открытой бутылочке «Чанга». Я-то видел, что он не пьет, но для наблюдателя со стороны все выглядело так, словно лохматый дядька средних лет бухает вовсю и оттягивается с трансами.

Вот-вот поведет их в номер гостиницы по соседству…

И в майке и джинсах, с золотой цепью на шее, в баре с катоями брат Пон выглядел так же естественно и органично, как перед статуей Будды в вате Тхам Пу, облаченный в монашеское одеяние!

«Розовая кошечка» тем временем начала заполняться, пришла компания загорелых русских парней, судя по повадкам, не новичков в Таиланде, повалили европейские фаранги, зазвучала музыка, ладно хоть не попса – «Дорз», «Квин», «Металлика» и прочая радующая слух классика рока.

Едва мой сок закончился, как один из катоев принес новый.

Голова у меня кружилась, происходящее казалось сном, не жутким, но фантасмагорическим, когда ты осознаешь, что все вокруг нереально, но вырваться из видения не можешь.

Русские заказали третью бутылку водки, две грудастые «девицы» полезли на стойку, чтобы открыть пляски. И тут от группы дедков-европейцев, сидевших слева от меня, донеслись изумленные и испуганные вскрики.

Один из них, в цветастой рубашонке и шляпе с пером, хватался за грудь и тяжело хрипел.

– Смотри внимательно! – сказал мне прямиком в ухо очутившийся рядом брат Пон.

«Куда? На что?» – хотел спросить я, но моргнул, и язык мой примерз к гортани.

За спиной дедушки в шляпе, охватывая его с боков, клубилось облако холодной, мерцающей тьмы. В нем ощущалось предвкушение, равнодушная готовность поглотить любое количество жизни и тепла.

Похоже, что пожилого фаранга шарахнул сердечный приступ и осталось ему совсем немного, часы или даже минуты.

– Смерть передает тебе привет, – прошептал монах. – Она ведь и позади тебя тоже.

Нет неподходящего времени и места для того, чтобы заниматься поиском свободы.

Даже среди шумного праздника, в окружении других людей, в ресторане, в ночном клубе, в магазине можно найти возможность для того, чтобы практиковать, исполнять хотя бы счет дыхания, полное осознавание или пытаться изменить уровень и качество собственного восприятия.

Если этого не делать, то момент будет упущен, время потрачено зря.

А нам его в человеческом обличим предоставлено не так уж и много, и каждая секунда идет в счет.

«Самовстряхивание» – практика полезная на любом этапе развития.

Занимаясь обыденными делами, погружаясь в рутину, мы склонны терять осознанность, поддаваться автоматизму привычек, тонуть в болоте сноподобного состояния.

Идеальное средство борьбы с этой тенденцией – несколько раз в день «встряхивать» себя, вспоминать о том, кто мы есть, что осознаем по всем направлениям: по поводу видимого, слышимого, осязаемого, обоняемого, воспринимаемого с помощью вкуса, собственных мыслей и комбинирующего ума, что использует образы предыдущих шести.

Создавать нечто вроде «среза», мгновенной картинки себя, мира, потока восприятия и осознания.

Сложность этой практики в том, чтобы вспоминать о ней, причем регулярно.

Для этого, если рядом нет наставника, приходится идти на разные хитрости. Заводить будильник каждые несколько часов или устраивать себе «напоминалку» из предмета, который кладется не на свое место или размещается необычным образом, зато обязательно за день не один раз попадется на глаза и запустит цепочку нужных мыслей.

Полагаться на собственную память рискованно, она в такой ситуации обычно подводит.

Мы слишком часто формируем свою жизнь исходя из ожиданий, представлений и мнений других людей, возлагаем на них ответственность за наши поступки, решения и судьбоносный выбор.

«Что подумают друзья, родственники, соседи, просто люди?» – думаем мы, определяя, как вести себя.

«Это делать нельзя, потому что никто так не делает или это выглядит глупо, смешно, необычно», – размышляем мы, упуская шанс измениться, обрести более насыщенную и осознанную жизнь.

Люди держат друг друга щупальцами предубеждений, мнений и представлений о том, что должно и не должно, каким надлежит быть и каким не надлежит, и эти «щупальца» образуют настоящую паутину, в которой мы запутываемся по нашей собственной воле.

Сколько можно беспокоиться о чужих мыслях, забывая при этом об очищении собственного мышления?

Первое проще и привычнее, зато второе ведет нас за пределы страдания.

Старик фаранг умер до того, как приехала скорая. Сцена того, как его прихватило прямиком в баре, поразила меня с неожиданной силой, недавнее блаженное спокойствие разлетелось на ошметки. Свинцовой волной накатила усталость, напоминание о том, что предыдущую ночь я не спал, так что пришлось заказать кофе.

В «Розовой кошечке» мрачное настроение продержалось недолго, вновь зазвучала музыка, донесся визг катоев и ржание пьяных гостей.

Ближе к полуночи брат Пон протолкался ко мне и сообщил, что договорился о ночлеге. Я поднялся, захватил рюкзак и зашагал за ним, зевая и спотыкаясь чуть ли не через шаг.

Орущий Сои Бокао остался позади, мы свернули в переулок вроде того, где состоялся наш первый разговор в Паттайе.

– Вот тут, – сказал брат Пон, останавливаясь перед обшарпанной дверью.

Щелкнул замок, куда монах вставил ключ, загорелась хилая лампочка, осветив уходившую вниз лестницу, заваленную обрывками упаковочного полиэтилена, щепками и кусками пенопласта.

Шагнув на нее, я ощутил слабый запах гнилых овощей.

– Это что? – спросил я подозрительно.

– Роскошный просторный подвал вроде того, где мы однажды квартировали, – ответил брат Пон.

Ну да, в центре Золотого треугольника, в гостях у босса тамошней мафии.

– Надеюсь, хоть без змей, – буркнул я, пытаясь скрыть разочарование.