Йылмаз Гюней - Погубленные жизни

— Кровь! — вскрикнула Эмине и только сейчас увидела, что рядом под деревом Шакал Омар душит Селима.

Так ничего и не поняв, Эмине, ошеломленная, поднялась на ноги. В тот же миг у изгороди появились батраки с мотыгами в руках. Искаженные гневом лица, и среди них лицо матери, надвигаются на Эмине…

— Ах ты, шлюха! Сгубила ты нас! — кричит диким голосом мать. Мелькают лица мужчин, женщин… И вдруг мать заносит над Эмине мотыгу. Металл блеснул у самых глаз Эмине, и мотыга опустилась ей на плечо. Эмине падает. "Это смерть! Убьет меня мать!" Люди кричат, яростно рубят мотыгами виноградник.

Али и еще несколько мужчин с трудом оттащили Шакала Омара, вцепившегося в горло Селима. Кямиль приподнял голову Селима и тотчас опустил.

— Ой, да он мертв!

Шакал был страшен, по перекошенному злобой лицу струился пот, жилы на шее вздулись.

Азиме била Эмине рукояткой мотыги.

— Ты что, проклятая, натворила? Ты что наделала, шлюха? Уняла, уняла свою похоть, тварь?

Прикрыв голову руками, Эмине корчилась, прижимаясь к корням дерева. Она хотела подняться и убежать, но мотыга снова и снова опускалась ей на спину.

— Эй! — закричала Султан. — Спасите! Держите эту сумасшедшую! Она свою дочь убьет! Держите ее, а то поздно будет!

Эмине была вся в крови. Лицо ее стало неузнаваемым. Несколько человек схватили Азиме.

— Не трогайте меня! Пустите! Эта шлюха опозорила нас. Девка взбесилась и осрамила отца. Дом наш сгубила, всю семью обесчестила!

— Люди! Да он же помер! Помер! — в ужасе закричал Кямиль.

— Помер?! — переспросил Омар и, посмотрев на Селима, вскинул кулаки и потряс ими в воздухе. — И поделом ему, Кямиль-ага, и поделом! Этот гад испортил Эмине, он и мою Халиме испортил. Слышите, люди? Этот подлец жизнь им искалечил! Что же, значит, за кусок хлеба человек честью своей им платить должен? За кусок хлеба! Бедняк для них — нищий, за кусок хлеба все стерпит… Да, я убил его! И правильно сделал! Оживет — снова убью! Спящего даже змея не тронет, мимо проползет. Даже змея. А этот мерзавец спящую обесчестил, спящую! И мою жену обесчестил, когда она спала!

Не зная, что делать, народ в страхе смотрел на Омара. Только Азиме била себя по коленям и причитала.

Вдруг Омар тряхнул головой и шагнул вперед — все расступились перед ним, а он кинулся бежать в деревню.

— Халиме-е! Халиме-е-е! Я убил его, Халиме! Убил! Я отомстил ему, я рассчитался с ним, Халиме! Я убил его… Убил!.. Убил!..

Слова Омара эхом отзывались в ушах людей, стучали в сердцах, вызывали слезы сочувствия.

Ремзи стоял над Эмине и плакал.

— Эй, парни! — крикнула Султан. — Отнесите Эмине в деревню, а то бедняжка, того и гляди, душу отдаст. Ей-богу, еще помрет здесь.

Из толпы вышел бледный Али. Его била дрожь. Он поднял Эмине и понес в деревню.

— Эмине! Эмине! Не бойся, дорогая! — повторял он. Следом шла Азиме, она плакала и руками била себя по коленям. За ними толпой повалили крестьяне. Им наперерез кинулся Кямиль:

— Люди, куда вы? Остановитесь! Не засчитают день, платить не будут. А за уход с работы, ей-богу, хлопот не оберетесь!

Кое-кто, послушавшись Кямиля, остался, остальные, что-то сердито буркнув, ушли.

Азиме причитала:

— У-У, сука поганая! Взбесилась девка! Как я теперь людям в глаза смотреть буду? Как из дому выйду? Что отцу скажу? Чтоб тебе околеть, шлюхе проклятой.

— Успокойся, Азиме, замолчи, сестра! — пытался унять ее Телли Ибрагим. — Что было, того не вернешь. Говорят же тебе, спала твоя дочка. Понимаешь? Спала!

— Не надо было спать. Чтоб ее черная земля приняла! Как можно было так спать?

У выхода из виноградника толпа столкнулась с Хасан-агой, его сыном Дурду и группой крестьян.

— Хасан-ага! Хасан!.. — успела крикнуть Азиме и упала под ударами Дурду. Он бил ее кулаком и пинал, ругая последними словами.

Ибрагим поднял Азиме с земли. Из носа и изо рта у нее текла кровь.

— Вот сволочи! Глядите, люди, как изуродовали женщину!

— Аллах милосердный, — стонала Азиме. — Что они со мной сделали!

Шакал Омар крепко запер дверь и забаррикадировал ее всем, что было в доме. Халиме плакала.

— Зачем ты его убил, Омар? Теперь тебя в тюрьме сгноят. Что я тогда буду делать? К кому приткнусь, Омар?

— Не бойся! Не бойся, Халиме! Аллах велик.

— Выгонят нас. Из дома выгонят и из деревни. Прогонят и вышлют.

— Ну и пусть! Разве лучше было оставить его в живых, чтобы он и дальше насиловал девушек? В тюрьму, говоришь, засадят? Пусть сажают! Пусть в кандалы закуют! Ты в душу мне загляни, в душу! Теперь я больше не раб, Халиме, я высоко держу голову. Честь и достоинство — прежде всего! Они нас людьми не считают, мы для них хуже собак! А разве в груди у нас не бьется сердце? Для них наша честь — забава, но разве у нас нет чести?

— Ах, Омар! Против богачей не пойдешь! Что я теперь делать буду?

— Работать будешь, Халиме! Чего тебе бояться? Ты ничего не сделала. Вот и будешь работать. Здесь или в другую деревню уйдешь… Жандармам, должно быть, уже сообщили. Скоро нагрянут. А пока мне надо сидеть дома, не то прикончат. Или, может, Халиме, лучше, чтобы сразу прикончили? Ах, Халиме! Все во мне, родная, горит. Ведь подлец и Эмине попортил. Кто теперь на ней женится? Халиль хотел, но разве возьмет он ее после того, что случилось?

Омар задыхался от волнения. На лице выступили капельки пота. Он отер лоб и сказал:

— Ну и язык у него! Здоровенный, как у ишака. А глаза — так и вылезли на лоб.

— Не знаю, что ты возьмешь с собой в тюрьму? — растерянно бормотала Халиме. — Ведь у тебя ничего нет, даже шерстяных носков.

Во дворе послышался шум. Сквозь щель в ставне Халиме увидела, что возле дома собираются крестьяне. Показался Дурду с ружьем в руке. Толпа шарахнулась в сторону.

— Ой, Омар! Погибли мы. Дурду пришел. Убьет он тебя, Омар.

Омар припал к щели.

— Эй ты, Омар! Шакал проклятый! Сволочь! Неужто думаешь, что я оставлю тебя в живых после того, как ты убил моего любимого брата! Да весь ты с потрохами ногтя его не стоишь. Изрешечу тебя! И жену твою, и тебя! Открывай, гад, дверь! Открывай!

Халиме, дрожа, прижалась к Омару.

— Что делать, Омар?

Омар отвел Халиме в угол и там усадил. Слышно было, как Дурду ломится в дверь.

— Открой, сволочь! Открой! А то дверь высажу! Я тебе покажу, как людей убивать!

Халиме еще крепче прижалась к Омару.

— Они убьют нас, Омар!

Дурду несколько раз выстрелил в воздух.

— Омар! — крикнула Халиме. — Нас убьют, Омар!

— Ну и пусть убивают!

— Все равно не дам тебе жить, Омар! Сволочь ты, дерьмо собачье! Да я за тебя самого паршивого пса не дам! На кол посажу и тебя, и жену твою! Посреди деревни, при всем народе! Жена твоя — последняя сука в нашей усадьбе, а ты — последний дворовый пес. Твоя жена у нас за подстилку была, мы ее в решето превратили, а отбросы тебе кинули. Вот кого ты в жены взял! Какой же ты мужчина!