Йылмаз Гюней - Погубленные жизни

— Да это же обочина, пылищи полно. Лучше вон там, сбоку.

— Давайте там. Сейчас разобьем.

Первым делом собрали хлопок, повыдергали кусты хлопчатника, затем Али мотыгой вырыл ямки для столбиков…

Послышался звон колокольчиков. Это катила двуконка Халиля. Дети с радостным криком: "Едет, Гяур Халиль едет!" — кинулись ему навстречу.

Глядя, как мчится Халиль, Махмуд вспомнил былые времена. "С ветерком летит, орел, с ветерком!"

Халиль въехал на поле и резко осадил лошадей, мигом разгрузил повозку и снова умчался. Вслед за ним с шумом и гамом побежала детвора.

Телеги все подъезжали и подъезжали. Вечерело. Установив палатку, Али помогал Эмине складывать очаг. Снова послышался звон колокольчиков, и дети снова зашумели, кинулись бежать навстречу двуконке. На этот раз Халиль привез Азиме. У нее был такой вид, словно она только что чудом спаслась от гибели.

— Слава аллаху, живыми добрались! — проворчала она.

Халиль быстро сгрузил вещи Алтындыша, соскочил с повозки, напился из бочки, набрав воду в пригоршню, вытер о штаны руку. Заметив Али рядом с Эмине, остановил на них короткий, пристальный взгляд. Затем резко обернулся и, вскочив на повозку, щелкнул кнутом:

— Ну, трогайте!

Звякнули колокольчики, зашумела детвора. Повозка покатилась, оставляя за собой облако пыли.

— Парень и себя загонит, и лошадей! — заметил Махмуд. — Сколько раз он уже успел обернуться!

Эмине смотрела Халилю вслед.

— Ну и прыткий же он! — сказала Азиме. — За какие-нибудь две минуты все пожитки Алтындыша погрузил. А лошадей так гнал, бессовестный, что у меня душа в пятки ушла. Будто спешил доставить султану голову казненного.

Эмине, грустно понурив голову, медленно вернулась к очагу. От взгляда Али это не ускользнуло. "А правду говорили, что Эмине вздыхает по Халилю", — подумал он.

Стало смеркаться. На столбах возле палаток зажгли керосиновые фонари. В этот теплый, мягкий вечер в воздухе разливался запах земли, запах хлопка, запах масла и плыл над людьми, скотиной, насекомыми, полем…

Откуда-то появился Кямиль и крикнул:

— Эй, люди! Слушайте меня!

Женщины, мужчины, дети — все высыпали из палаток.

— Люди! — продолжал Кямиль. — Все мы, в общем-то, устроились. Так когда приступим к сбору: завтра или послезавтра?

— Завтра! Завтра! — послышались голоса.

— Мы, брат, — сказал Алтындыш, — приехали сюда работать, а не веселиться. Зачем день терять?

Жена Кавалджи Хасана — Фатьма ударила в дюмбелек [32] Дюмбелек — маленький полукруглый барабан из меди или глины. и вышла на середину.

Люди захлопали в ладоши, стали подпевать.

— Молодка Азиме! Выходи-ка, покажи, как ты пляшешь! — шутил Кямиль.

Все рассмеялись.

— А чтоб тебе аллах добра послал, Кямиль-ага! Видел ты хоть раз, чтобы я плясала?

— Ну и что с того, что не видел! А сейчас посмотрю! Прислонившись к столбу, Али наблюдал за веселившимися, то и дело поглядывая на Эмине.

С выходом крестьян на сбор хлопка деревня опустела, двери и окна домов были крепко заперты. Оставшиеся без хозяев собаки блуждали по улицам, а в самый зной дремали у стен. Стало тихо, безлюдно. Не опустели только дома богачей.

Лавочник Сабри валялся на тахте, обливаясь потом, дремал. Ему лень было даже шевелить рукой, покоившейся на волосатой груди.

Наконец он все же не выдержал и отогнал досаждавших ему мух. Куда деваться от скуки? Он приподнялся, глянул в открытую дверь. Все то же: желтый свет, желтая дорога. Сабри почесал грудь, свернул цигарку, закурил. Густой дым поплыл по лавке-кофейне. Сабри встал, взял ведро с водой, побрызгал пол. Запахло влажной землей. Набирая пригоршнями воду, он несколько раз плеснул себе на лицо, вытер руку о полу минтана [33] Минтан — мужская рубаха без воротника. и снова сел на тахту.

Некоторое время он неподвижно сидел, потом, тяжко вздохнув, на лету поймал муху и раздавил ее.

— Ну что, доигралась?

Затем мухобойкой собственной конструкции он убил несколько мух, положил их в спичечный коробок и сделал соответствующее количество отметок на грифельной доске.

— Ну, мушиная орда! Самые страшные наши мучители — это мухи и хозяева. И от тех, и от других больше всего напастей.

Постепенно угомонившись, мухи пристроились на потолке и на стенах у самого потолка.

— Провести меня решили, паршивцы? Сейчас я вам покажу! Думаете, не доберусь до вас?

Сабри взял стул, поставил на стол, взобрался на него, покончил еще с несколькими мухами, но, когда захотел дотянуться до остальных и встал на цыпочки, стул зашатался, и Сабри потерял равновесие. Он упал, угодив на край одного из столов, и покатился к дверям. Придя в себя, Сабри пустил в ход всю отборную ругань, какую только знал. Вдруг у порога он заметил ноги в башмаках на резиновой подошве, до того запыленных, что определить их цвет не представлялось возможным. Продолжая лежать, Сабри поднял глаза и увидел перед собой незнакомца с заросшим, обветренным, потным лицом и рыжими усами. Сабри поднялся. Мужчина, на вид ему можно было дать лет тридцать пять — сорок, молчал, пристально глядя на Сабри зловеще поблескивающими глазами.

— Тебе, земляк, кого надо? — спросил Сабри.

Мужчина посмотрел на перевернутые столы и стулья, заглянул в спичечный коробок с мухами.

— Спать, проклятые, не дают, — объяснил Сабри. — Их у нас прямо тучи. А в ваших краях много мух?

— В деревне кто-нибудь есть? — спросил незнакомец на ломаном турецком языке.

"Не иначе как курд, и притом разбойник", — решил Сабри.

— Конечно, есть! Где это видано, чтобы деревня была пустой? Все, как один, на месте.

Мужчина огляделся.

— Ты знаешь Халиля?

Сабри задумался.

— Халиля, говоришь?

— Халиля? Заза [34] Заза — одно из наиболее многочисленных курдских племен на территории Турции. Халиля. Сейчас ему должно быть лет двадцать.

— Халиль? Халиль и притом заза?

— Ге, заза Халиль.

Сабри подался назад, к изголовью тахты, сел и, притворившись, будто силится что-то вспомнить, сунул руку под подушку. Нащупав пистолет, он зажал его в руке, а палец положил на курок. Затем, подняв голову, переспросил:

— Значит, Халиль, притом заза Халиль, так?

Мужчина кивнул:

— Его привела сюда мать, давно привела.

— А зачем он вам?

— Он наш родственник. Десять лет его ищем. У него на родине много земли.

— Вот как! Стало быть, наш Халиль богатый!

— Да, богатый.

— Есть у нас Халиль, но тот ли он, которого вы ищете, я не знаю.

— Заза, — обрадовался незнакомец, — Халиль.

Сабри встал, подошел к двери и показал на ворота фермы.

— Там спроси Халиля, он, наверно, и есть тот, кого ты ищешь.