Александр Лекаренко - Бегущая зебра

— Это мало, — веско сказала Юлия.

— Двадцать, — сказал полковник.

Нелли все больше и больше багровела, глядя в стол. Вальтро слегка нахмурилась, ей не нравилась затея Жоржика, но Юлия принимала игру, и она не посчитала нужным вмешиваться.

— Боже ж ты мой! — Жоржик молитвенно сложил руки. — Да я сам выйду за тебя замуж за такие бабки.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил полковник, — но мне нужна Юлия.

— Вы даже не знаете, что ей только шестнадцать лет! — вдруг взорвалась Нелли.

— И она девственница, — поддакнул Жоржик.

— Заткнись!!! — заорала Нелли. — И она до сих пор не удосужилась получить паспорт! Она безответственная дура, черт ее дери, она думает, что с ней играют!

— А почему я не имею права поиграть? — спокойно спросила Юлия.

— Ну, тогда я вам не завидую, — не глядя на нее и с очень напряженным спокойствием, сказала Нелли.

Полковник сосредоточенно набулькал себе в стакан виски, забыв обслужить дам, выпил до дна и торжественно произнес.

— Я делаю предложение. — После этого, он замолчал, глядя на Нелли.

— Ну? — спросил Жоржик.

— Что? — спросил полковник.

— А вы можете выпить бутылку виски? — спросила Юлия.

— Могу, — не задумываясь, ответил полковник.

Нелли вздохнула.

— Дура, дура, дура, — повторяла Нелли, раскачивая головой.

— Кто? — спросил Жоржик, он слегка нюхнул для трезвости, потому что ему пришлось персонально отвлечь полковника домой, так как он не мог передоверить это дело ни Юлии, ни Вальтро и не мог оставить полковника у себя, чтобы они утром смотрели на его похмельную морду, поэтому он сидел теперь слегка остекленевший и таращился на луну.

— Я дура, ты дурак, жених этот тоже дурак, — Нелли ударила себя кулаком в лоб. — Ну, почему я такая несчастная? Ну, за что мне такое блядство, Жоржик? И так всю жизнь, всю жизнь, всю жизнь!

Так закончился второй этап сватовства пивного шевалье к несгораемой Золушке.

— Ну и что? — удивилась Юлия, — Немного мужчин смогут выпить 0,75 виски и остаться на ногах. А он остался.

Они лежали голые, на солнечной гальке посреди широкого и мелкого ручья, плавать в нем было нельзя, но лежать можно было.

— Но он же вроде как свататься приходил, — усмехнулась Вальтро, переворачиваясь набок.

— Так он и посватался, — сказала Юля. — Ты думаешь, мало нужно мужества, чтобы решиться на такое, в его-то возрасте? Да еще и при моей бабушке, которая младше его? Он же не побоялся, что его засмеют.

— А ты думаешь, он любит тебя? — спросила Вальтро.

— Конечно, нет, — ответила Юлия. — Любовь — это буйство половых гормонов, а он уже вышел из этого возраста. Я, безусловно, ему нравлюсь, я не встречала мужчин, которым бы не нравилась, — заметила она без лишней скромности, — и я думаю, он говорит правду.

— Какую правду? — спросила Вальтро.

— Он одинок, ему нужна скорее дочь, чем любовница, — ответила Юлия. — А если с этой дочери можно еще и снять трусики, то еще лучше.

— Ты думаешь, он старый развратник? — спросила Вальтро.

— А что это за мужчина, если он не развратник? — удивилась Юлия. — А если он старый, так честь ему и хвала, если способен на разврат и украсил им свои седины. Да что ты крутишь, все время головой? — Юля шлепнула Вальтро по плечу.

— Ну, увидит нас кто-нибудь, ну и что? Тебе что, показать нечего?

Бабка-грибница из соседнего села, пробираясь по лесу, продралась через кусты ежевики и увидела двух голых лахудр, растопырившихся кверху жопами посреди мелкого ручья. Бабка с отвращением сморщилась — вот, курвы, а? И не стыдятся ж ничего и не стесняются. Бабка уже подняла палку, чтобы шумнуть по кустам и перепугать лахудр до смерти, как вдруг одна из них вскочила на ноги и взметнула в воздух черную гриву волос, почти одновременно с ней на ноги вскочила вторая и взметнула в воздух белую гриву — в воздух взметнулась водяная пыль и вспыхнула радугой над их головами. У бабки отвисла нижняя губа. Бабка и слова-то такого не знала «красота», а если и знала, то красота — это вкусный борщ, это — ситцевый платочек, это — коврик с оленями. Но красота царапнула по ее заскорузлому сердцу кошачьей лапкой, и бабка застыла с поднятой палкой. Черная девка наклонилась и стала отжимать волосы в воду, белая девка опустилась на колени и смотрела на нее снизу вверх, столбы солнечного света, пробивая кроны деревьев, падали в воду вокруг них.

— Вот блядь, — прошептали бабкины губы, не ведая, что говорят. — Аггелы, истинный хрест, аггелы.

Юлия засмеялась, подставляя лицо брызгам, стекавшим с волос Вальтро, Вальтро засмеялась и, стирая брызги, легко коснулась ее щеки, затем они взялись за руки и пошли к противоположному берегу.

Бабка пробиралась по лесу, разбрасывая палкой опавшие листья итопча грибы, которых не видела. Она гнала от себя видение, застрявшее в ее водянистых глазах, она призывала на помощь видение родной хаты, родной печи, родной Жучки, чтобы не заплакать, чтобы не осознать с пронзительной ясностью, что жизнь прошла, но никогда она не лежала голой в солнечном ручье, никогда она не смеялась таким смехом и никому не хотелось плакать от ее наготы.

Жоржик стонал. 69 — это вам не 39 и не 59. В глазах бегали мульки, сердце колотилось, как заячий хвост, о том, чтобы посрать, не могло быть и речи — там все окаменело насмерть и его налитые кровью глаза просто выпали бы на кафельный пол и укатились под ванну. О, боги мои, боги, где Вальтро? О, Боже, приведи ко мне Вальтро, пока я не сдох!

Когда девушки вошли во двор, Вальтро сразу поняла, что что-то не так. Нелли пила кофе в одиночестве, Жоржик не торчал на лужайке, его не было в тени под деревьями он не сидел в бассейне. Она быстро прошла в его комнату — Жоржик лежал навзничь на кровати, бледный, мокрый, как мышь, с закрытыми глазами, он даже не услышал, как она вошла, хотя слух у него был, как у кота. Однако он сразу открыл глаза, когда Вальтро села рядом с ним на кровать и положила руку ему на грудь. Он молчал, но все, что он хотел сказать, — плавало у него в глазах. Обеспокоенные Юля и Нелли появились в дверях.

— Что?

— Ничего, — сказала Вальтро. — Перебухал просто. Сейчас я его поправлю.

Она держала руку на груди Жоржика, напротив сердца, и постепенно сердце перестало прыгать, дыхание его стало ровнее, высохла мученическая испарина на лбу, глаза просветлели. Наконец, он взял руку Вальтро и молча поцеловал ее. Вальтро наклонилась и поцеловала его в лоб.

Через пятнадцать минут Жоржик уже прыгал возле бассейна и орал:

— Почему в моем кяризе плавает панама полковника?! Где все остальное? Вы уже успели его закопать?

— Ты сам вчера отвел его домой, — сказала Нелли.

— Я это прекрасно помню, — окрысился Жоржик, — не надо делать мне замечаний.