Вадим Собко - Залог мира. Далёкий фронт

— А это что такое? Неужели мои ребята ненароком застрелили кого-то из женщин?

Джен с гордостью посмотрела на лейтенанта. Сейчас она могла гордиться своим поступком. Этот труп был лучшим доказательством её поведения.

— О нет, Антони, — сказала она. — Это сделали мы сами. Наша бывшая надсмотрщица Мари-Клэр мучила нас. Я не выдержала и бросилась на неё, а за мной и все мои подруги. Мы задушили её ещё до вашего появления, Антони.

— Браво, Джен, браво! — воскликнул лейтенант. — Никогда бы не подумал, что вы способны на такие поступки. У одного моего приятеля будет очень решительная жена.

— Антони, как вам не стыдно! — покраснела Джен.

— Почему же стыдно? Наоборот, я горжусь вами…

Они весело, заливисто рассмеялись — от счастья, от чувства победы и полной безопасности. Но в этот смех ворвался голос Марии Стояновой:

— Думайте о Тане, думайте о Тане, Джен.

— Ах, боже мой, Антони, я забыла о самом главном. Скорее, ради всего святого, скорее, Антони! Они повели на смерть одну девушку, советскую девушку, которая спасла всех нас…

— Ничего не понимаю, — развёл руками Стаффорд. — Кто повёл?

— Немцы повели, Крамер повёл… Ради меня, ради моего счастья торопитесь, Антони…

Но Стаффорду никуда не пришлось спешить. Таня сама подошла к женщинам, окружавшим английского лейтенанта. Она шла, пошатываясь, отпечаток страшной муки лежал на её лице, но оно уже светилось неуверенной улыбкой. Джен первая бросилась к девушке и обняла её.

— Таня, хорошая моя, как чудесно, что вы живы! Боже мой, какое счастье!

— Да, я жива, — тихо сказала Таня. — Ещё десять минут, и всё было бы кончено.

Антони Стаффорд впервые видел советскую, русскую девушку. Не скрывая своего любопытства, он быстро подошёл к Тане и спросил:

— Вы русская?

— Да, — неожиданно громко ответила Таня, гордо подняв голову. — Я офицер Советской Армии, лейтенант Татьяна Егорова. Очень рада, что имею возможность поблагодарить вас за наше спасение. Значит, второй фронт наконец, открылся?

— О да, — торжественно произнёс Стаффорд. — Вторжение началось и развивается прекрасно. Мы ждали долго, но сейчас действуем, как хорошая футбольная команда. Русские дивизии на Востоке уже стоят у немецкой границы. Мы будем на границе Германии через несколько дней, если всё будет итти в соответствии с планом. Гитлеру конец.

— А вы не знаете, как мне сейчас связаться со своими, с советским командованием? — спросила Таня.

— Думаю, что это совсем не трудно.

— А мне что сейчас делать, Антони?

— Вам, Джен? Странный вопрос! Конечно, собираться домой. Представляю себе радость… одного моего приятеля.

Далеко за оградой лагеря прозвучали выстрелы, и Антони Стаффорд вспомнил о своих служебных обязанностях.

— Простите, — сказал он, посмотрев на часы, — я здесь заговорился, а у меня ещё много работы. Дюбуа-Каре только второй пункт, которого мы сегодня достигли. Надо взять ещё четыре. Полагаю, это будет не трудно. Я думал, будет значительно тяжелее. Немцы держат здесь мало войск. Надо использовать момент и итти вперёд. Желаю вам счастливо добраться домой, Джен! Всего наилучшего, русская девушка! Мне было очень приятно с вами познакомиться.

Он отдал честь по-английски, как приветствуют начальника — отводя руку от берета вперёд, — и быстро ушёл.

— До свидания, Антони… — сказала Джен, провожая взглядом его стройную фигуру. — Таня, хорошая моя, как я за вас боялась! Какое счастье, что всё это кончилось!

— Хорошо кончилось не для всех, Джен. Вот лежит Марийка…

Она подошла к скамье и застыла, глядя в неподвижное лицо подруги. Как тяжело и как обидно, что Марийка умерла именно сейчас, когда осуществилась мечта, за которую пришлось бороться почти три года.

— Марийка, Марийка, — шептала Таня, — как же всё это плохо вышло, Марийка…

У неё подкосились ноги, она упала лицом на грудь подруги и горько зарыдала. Джен стояла рядом, не зная, что посоветовать, чем помочь Тане.

Пленницы не поверили словам Стаффорда. Они спешили покинуть это проклятое место, они стремились поскорее уйти из Дюбуа-Каре, где пришлось столько выстрадать, столько пережить.

Но на вышках стояли английские часовые, и офицер, пришедший на смену Стаффорду, заявил, что до особого распоряжения не освободит никого.

— Кроме англичанок, конечно, — добавил он, поклонившись в сторону Джен.

— Вот вам и английская правда, — громко сказала Мария Стоянова.

Офицер грозно взглянул на неё, но Стоянова уже затерялась в толпе возмущённых женщин.

— Что вы сейчас думаете делать, Таня? — спросила Джен.

— Сейчас я похороню Марийку, — скорбно сказала Таня, — а потом… потом буду пробираться к своим. Я ещё не знаю, где их найду, но найду безусловно.

— Я помогу вам, — порывисто сказала Джен.

Таню удивили её слова. Она не ждала от Джен такого порыва. Что ж, всегда приятно убедиться в том, что человек лучше, чем ты о нём думал.

Таня и Джен взяли большие тяжёлые лопаты, какими раньше работали на прибрежных укреплениях, и за бараками, у подножья высокой дюны, начали рыть могилу.

Это было нелегко — песок всё время осыпался, но девушки работали упорно.

Потом они вдвоём перенесли тело Марийки. Молчаливые, суровые, они положили её в глубокую могилу. Джен встала на колени и подняла лицо к небу в тихой молитве. Таня стояла неподвижно, с горящими глазами, думая о своём. Она прощалась с подругой и клялась отомстить за её смерть.

Джен поднялась с колен и взяла лопату. Таня вздрогнула, отрываясь от своих мыслей, и сделала то же самое. Они засыпали подругу песком. Потом Таня взяла у Джен карандаш и написала на белой доске:

« Здесь лежит советская девушка

Марийка Дорошенко.

Она отдала жизнь за свою подругу.

6 июня 1944 года ».

Ещё несколько минут они стояли у могилы. Песок светлел, подсыхая, и под порывами ветра уже начал осыпаться с маленького холмика. Пройдёт немного времени, и сравняется могила, занесёт её сыпучими песками, но никогда не забудет Таня свою подругу Марийку, не забудет своей клятвы отомстить за неё.

Они вернулись к баракам.

— Что вы решили делать дальше, Таня? — снова спросила Джен.

— Не знаю, — глухо ответила Таня, — ещё не знаю. Отсюда я вырвусь. Не волнуйтесь за меня, Джен. Я очень благодарна вам за помощь.

— Зато я знаю, — решительно заявила Джен, — Где вы будете искать своих?

— Здесь, во Франции.

— Во Франции сейчас нет ни одного советского консула, и неизвестно, когда он будет. Вы можете только случайно кого-нибудь встретить, но на это надежды мало. Надо действовать иначе.

— Что вы хотите сказать? — спросила Таня.

— Только то, что в Лондоне есть советское посольство и консульство, и военные атташе, и вообще там много ваших. Всё решено, Таня: мы с вами отправимся в Лондон. Вы едете ко мне в гости.