Михаил Ландбург - Посланники

"Ну, и пусть! - заканчивали статью авторы - Зато отныне милое выражение "хуёво выглядишь" – станет комплиментом".

Люди…

Жизнь…

Отложив газету, я заглянул в свою старую школьную тетрадь. Тема сочинения : "Жизнь – это…Человек – это…"

Ну-ка, ну-ка.

"Жизнь – это

переплетение восторга,

успеха,

неудач,

горя,

отвращения,

ненависти,

мужества,

покоя,

нежности,

страсти и – ещё, и ещё, и ещё…

Человек – это сооружение из –

жидкости,

костей,

мышц,

кожи.

Человек наполнен страхом перед –

необходимым выбором,

неведомым будущим,

неуверенностью в себе,

неумением любить,

болезнями,

смертью…"

Под сочинением красным цветом пылал фломастер учителя: "Лотан, всё – так, и всё – не так…"

Жизнь…

Одна-единственная жизнь…

" Всё - так, и всё – не так…" -мой школьный учитель умница, а вот с великим Жан-Поль Сартром я готов частично поспорить…

Согласен–

с тем, что "человек в этом мире сам себя создаёт, сам за себя отвечает".

Не согласен–

с тем, что "выбирая себя, человек выбирает всё человечество".

Не слишком ли? Какого чёрта мне отвечать за всех в этот пост-чёрт-его-знает-какой период истории?

Я зашёл в ванную комнату, опустил гимнастёрку с брюками в стиральную машину и включил мотор.

***

Я спросил Лию:

- Как ты считаешь, имеются ли в мире слова, способные образумить глупцов?

Ответом послужила цитата из Демокрита:

- "Глупцов учит не слово, а несчастье".

Лия спросила меня:

- Чувствуешь ли ты себя в достаточной мере мужественным?

Я прикрылся Биесом: "Omnia mea mecum porto"*

***

Пока моя гимнастёрка и брюки бултыхались в горячей воде, сам я встал под душ. Потом, переодевшись, зажёг на плите газ. На сковороду бросил кусок мяса с нарезанными кольцами лука и стал всё это жарить.

- С Газой мы не промахнулись? - спросила мама.

Я похлопал ресницами, подвигал носом, пошевелил ушами.

Мама смотрела, как я ем. Я ждал, что она запоёт свою любимую песню о солнце, которое погасить никому не удастся.

Нет, не запела, и я, закончив трапезу, сказал:

- Пойду!

*(лат) Всё моё со мной.

- Собираешься к женщине?

- К Лие.

- Лия – не женщина?

- Она – Лия.

Мама посмотрела на потолок, потом на окно.

- Надеюсь, - проговорила она, - ты сумеешь отличить влюблённость от любви?

- Почему ты спросила?

- Так, - сказала мама, - на всякий случай.

***

Меня встретил знакомый блеск глаз.

Я услышал ровное дыхание.

Наши пальцы переплелись.

Лия взобралась на заднее сиденье мотоцикла и сказала:

- Это через тринадцать километров.

Не доехав до посёлка Шореш, мы съехали с шоссе номер один и свернули направо. Асфальт сменился просёлочной дорогой, показались холмы, густо покрытые мшистыми валунами. Воздух был наполнен щемящим запахом сосен, а тени от деревьев густо покрыли земляную дорогу. С близлежащих полей доносился запах влажной земли. За нами поспевал лёгкий ветерок.

Я обернулся:

- Ты как?

Лия погладила мой шлем.

Вдруг полил дождик –

тонюсенькие торопливые струйки,

малюсенькие бесшумные капельки.

Пришлось включить свет мотоциклетных фар.

Внезапно лес поредел, в просветах расступившихся деревьев показались ряды сложенных из брёвен домиков, а через несколько минут мотоциклетные фары высветили на металлической решётке ворот табличку с надписью " יד השמונה קיבוץ "*

Лия сказала: "В небольшой гостинице можно снять комнату".

Заглушив мотор мотоцикла, я поздоровался с покинувшим сторожевую будку пожилым человеком. В руках он держал зажжённый фонарь. На жёлтой футболке я прочёл надпись "Jesus".

- Как поживаете? - спросил я.

Охранник закашлялся, держась за грудь, наклонился, потрогал свои коленки,

а затем, махнул рукой и с придыханием выдохнул:

- Слегка живу, слегка помираю…Головокружение, онемение конечностей, анализы мочи…Сегодня – хорошо, вчера – неплохо, а завтра…Завтра может и не наступить…Взамен прожитым годам обретаешь завидный клад – склероз, маразм, хруст в костях, запущенную грыжу…

У охранника было усталое лицо, под его слезящимися глазами шевелились набрякшие мешочки.

- Мало спите? - заметил я.

Охранник опустил голову.

- Не сплю вовсе. Вдруг не проснусь? Люди умирают по-разному. Бедняжка

*(ивр.) КИБУЦ ЯД ха- ШМОНА -поселение в память о восьми загубленных.

Жанна Д,Арк сгорела на костре, Анакреонт подавился виноградной косточкой.

Горячая крышка на кастрюле с виду выглядит точно так же, как и остывшая. Жизнь – это как доставленная бандероль: раскрой её, а там, как уж получится, используй. Каждый из нас в этом мире посланник. Вопрос только в том, кто нас послал и зачем? Однажды во мне заговорило: "Твоё место здесь…" О Сартре слышал?

Я кивнул.

Охранник задумчиво посмотрел на силуэты дальних холмов.

- Это Сартр сказал: " Важно не то, что сделали из меня, а то, что я сам сделал из того, что сделали из меня ".

Я снова кивнул, а Лия, выглянув из-за моей спины, проговорила:

- Добрый вечер, Уди! Я подруга Сельги.

Охранник оживился.

- Очень приятно, барышня. Внучка с утра уехала в Иерусалим за новыми книгами для нашей библиотеки.

- Знаю, - сказала Лия. - Сельга мне звонила.

Охранник протёр глаз.

- Обожаю внучку, - услышали мы. - Внуки надёжнее, чем дети – они в таком возрасте, когда нас, стариков, разочаровать уже не успеют.

Металлическая сетка ворот поползла в сторону.

***

- Комнату, пожалуйста, - сказала Лия, - на сутки.

Молодая женщина за конторкой протянула ключ.

Мы поднялись в наш номер.

По очереди приняли душ.

Потом включили телевизор.

С экрана молодой человек недоумевал: "Почему скотину считают по головам, а правительство – по членам?" На другом канале показывали мультфильм "Три медведя" для взрослых. Медвежонок возмущался: "Кто спал на моей кроватке и помял мою жену?" На третьем канале шла английская пьеса, где молодая женщина неустанно повторяла: "Так вы уходите, слава Богу, или остаётесь, не дай Бог?"

- Выключи это, - попросила Лия. - Погуляем по территории?

Мы спустились вниз.

Женщина за конторкой помахала нам рукой. Мы помахали в ответ. "Вообще-то я не местная, - сказала она. - Из Шореша. Нашла себе работу здесь. Второй день как…"

В дверях мы столкнулись с белокурой девушкой и двумя высокорослыми парнями. В их иврите слышался странный акцент. У парня были волосы цвета соломы.

Подувший со стороны дальних холмов ветерок нёс на себе терпкий запах ранней осени.