Макс Фрай - Мой Рагнарёк

– Плохо. – Флегматично согласился я.

– Надо что-то делать! – Требовательно сказала она. – Прямо сейчас, пока дурные предчувствия не стали их новой привычкой. Завтра может быть поздно!

– Твоя правда. – Удивленно согласился я. – Спасибо, Паллада… А что делать-то? У тебя есть идеи?

– Тебе нужно напомнить своей армии, что у нее по-прежнему есть полководец. – Улыбнулась она. – Люди есть люди, Макс. Ты очень хотел сделать их свободными и могущественными – настолько, чтобы они могли обойтись без тебя… и у тебя почти получилось, как это не удивительно! Но сейчас им очень трудно. Неизвестность дышит им в затылок, земля уходит из-под ног… Будь великодушен, напомни им, что они не одиноки! Пообещай им защиту и покровительство, а если сам не веришь, что это возможно – наври им с три короба, все лучше, чем ничего…

– Я попробую. – Вздохнул я. – Защитник из меня тот еще, конечно! Ладно, попробую что-нибудь наплести – думаю, они так хотят мне поверить, что поверят любой ерунде, бедняги…

– Ты совсем не знаешь себя, Макс. – Тихо сказала она. – С тех пор, как я здесь, я все время чувствую себя под твоей защитой – никогда прежде мне не доводилось испытывать это чувство, даже стоя за спиной у Зевса, можешь мне поверить!

– Спасибо на добром слове. – Печально улыбнулся я.

– Но это правда. – Упрямо сказала Афина. – Если ты захочешь, все переменится, вот увидишь!

– Сначала надо бы найти того, кто сможет поднять настроение мне самому. – Печально признался я. – Мне ведь тоже тревожно, Паллада. Хочешь узнать секрет? Я не хочу сражаться с чудовищами, не хочу спасать мир от гибели, и уж тем более – умирать…

Если уж на то пошло, я хочу сидеть в своем любимом кресле, пить чай с лимоном и смотреть по телевизору очередную серию новой комедии с Роуэном Аткинсоном – это все!

– Минута слабости может случиться у каждого. – Афина осталась совершенно равнодушна к моим откровениям. – Мало ли, чего тебе вдруг захотелось – это не имеет никакого значения… Твоя сила все еще при тебе, ее нельзя выплеснуть, как суп из тарелки, поэтому будь добр, возглавь свое войско!

– Ладно, – вздохнул я, – если ты думаешь, что так надо…

– Я не думаю, я знаю! – Решительно сказала она.

Остаток ночи я угробил на банальное физическое перемещение из тыла в авангард своей армии. Наверное, можно было просто совершить очередное чудо, или просто одолжить у Одина его крылатого коня, но я предпочел классическую инспекционную поездку – хотя бы потому, что я уже довольно давно не имел случая заглянуть в глаза своим волонтерам. Мои люди не спали, поскольку давно утратили эту привычку – они молча сидели у пылающих костров, и я видел, как их лица, осунувшиеся от внезапного предчувствия беды, начинают светиться улыбками облегчения, когда я проезжал мимо.

"Смотри и запоминай, дорогуша! – Сурово сказал я себе. – Они больше не пытаются бормотать твое имя вместо молитвы на все случаи жизни, они уже слишком хороши, чтобы напяливать на себя твои изображения, но эти ребята знают, что ты – их единственный шанс удержаться на краю пропасти, или – чем черт не шутит?! – взлететь, вместо того, чтобы катиться под откос… а может быть даже обнаружить, что никакой пропасти нет, и никогда не было! Не забывай об этом… и постарайся что-нибудь придумать, черт бы тебя побрал!"

На рассвете я увидел, что моя поездка закончилась: впереди меня простиралось совершенно пустое шоссе, залитое не правдоподобно розовым утренним светом. Я обернулся и увидел своих спутников. Мои "генералы", хмурый, как туча Один, весело перешептывающиеся Олимпийцы – я и не заметил, как они последовали за мной, но все к лучшему: они были рядом, и я понял, что ужасно этому рад. Мне предстояло что-то сказать своему войску, немедленно найти для них какие-то ободряющие слова – не успокоительную чепуху, которую обычно говорят обреченным на смерть, а что-то иное, я и сам не знал, что именно… Теперь я мог говорить не с каким-то абстрактным "человечеством", а со своими друзьями – какой-никакой, а все-таки выход!

– Нам всем было несладко этой ночью. – Тихо сказал я. Впрочем, я не сомневался, что мой голос слышен каждому, кто хочет его услышать. – Я знаю, что вы ощутили, когда увидели восход почти полной луны – возможно, самый последний на нашем веку – потому что и мое сердце сжалось от тоски и тревоги… Мы дураки, ребята: нам следовало обрадоваться. Наше долгое путешествие подошло к концу, и это самая лучшая новость, на какую мы могли рассчитывать! Все становится на свои места. Мы наконец-то знаем, что у нас совсем нет времени – но его у нас не было никогда, с самого начала. Время, которое у нас якобы есть – самое лукавое из наваждений, и хорошо, что оно рассеялось, мы и так слишком долго позволяли ему нас дурачить… Все, что у нас есть – это одно-единственное мгновение, и уж оно-то по-прежнему в наших руках! Это мгновение может стать минутой слабости, или часом силы – все зависит только от нас.

Собственно говоря, нам нечего бояться: все будет так, как мы захотим. За последнее время вы научились множеству чудес, которые начинаются с этой нахальной магической фразы: "все будет, как я пожелаю!" – и я бесконечно рад, что так случилось.

Теперь нам прийдется научиться самому невероятному чуду: сделать морду тяпкой, нагло посмотреть в глаза судьбе и с максимальной убедительностью повторить эту универсальную формулу… У нас должно получиться, поскольку это единственный выход – и для вас, и для меня!

– И для тебя? Но разве ты – один из нас? – Я так и не понял, кто задал этот вопрос, скорее всего, никто не произносил его вслух, просто мои ребята уже давно ждали случая выяснить, что за дядя ими командует, и все их невысказанные вопросы наконец-то меня настигли.

– Наверное, я все-таки – не один из вас. – Честно признался я. – Но это не имеет никакого значения, ребята… вернее, я сам не имею никакого значения! Я бы мог состряпать отрешенное лицо и с пафосом провозгласить вам какие-нибудь ошеломительные соображения касательно собственной персоны. Но у меня нет времени корчить рожи и строить гипотезы на свой счет, поэтому обойдемся без великих откровений, ладно?

Давайте договоримся, что я – маленькое чепуховое чудо, которое с вами почему-то случилось, солнечный зайчик в темной комнате, пятнышко света, суматошное мелькание которого вызывает улыбку и свидетельствует о том, что где-то есть настоящее солнце. Я есть, пока кто-то играет с зеркальцем в темном углу… и наверное я исчезну, когда комната озарится настоящим солнечным светом.

Я почувствовал, что кладезь моей мудрости, и без того не слишком глубокий, окончательно иссяк, развернулся и поехал вперед. Моя армия последовала за мной, и я чувствовал, что каким-то непостижимым образом все-таки умудрился поднять их настроение – странно, я ведь, кажется, так и не сказал им ничего особенно обнадеживающего…