Брайан Ламли - Дом Дверей

– Он должен быть именно тем туннелем, который нам нужен, – согласился Джилл. – Я не хотел бы разочаровывать тебя, но в любом лабиринте существует только один выход. Если даже одна из пещер имеет туннель, ведущий на поверхность, мы еще долго-долго будем блуждать по подземному лабиринту, прежде чем отыщем его и выберемся отсюда… И нам очень повезет, если это случится до того, как кончится топливо в зажигалке Андерсона. Но я согласен: мы должны с чего-то начать, и этот туннель так же привлекателен, как и любой другой.

– Я исследую его, – объявил Тарнболл. – Остальные пусть останутся здесь. Я быстро. – И он исчез в туннеле.

Они ждали его, обмениваясь взглядами, и Джилл видел, как все напряжены. Анжела выглядела грязной. Ее тело украшали многочисленные синяки от падений в мире ржавой пыли. Вопреки законам природы, в лабиринте было не холодно, тем не менее девушка дрожала. Андерсон осунулся. Серое лицо министра кривилось, и губы его дрожали. Баннермен был… просто Баннерменом. Его пустые глаза таили в себе множество секретов – в этом Джилл был уверен. Из-за них невозможно было понять его истинное настроение. Но и раньше выражение лица Баннермена всегда казалось неопределенным. А Варре…

Маленький француз вновь стоял под колонной света, падающего с потолка. Запрокинув голову, он смотрел прямо в колодец. Видимо, он страстно желал подняться наверх, вылезти на поверхность. «Бедный ублюдок, – подумал Джилл. – Он в собственном кошмаре, словно муха, увязшая в патоке».

– Жан-Пьер, зря вы смотрите так долго на солнце, – обратилась к французу Анжела. – Даже отраженный солнечный свет может сильно повредить сетчатку ваших глаз.

Варре посмотрел на девушку, и то, как он нахмурил брови, сделало его глаза чуть раскосыми. Потом он улыбнулся фальшивой волчьей улыбкой.

– Моя дорогая, почему же вы думаете, что это – солнечный свет? Нет… нет… нет… Этот свет вовсе не солнечный. – Он шагнул из луча, и только сейчас Джилл заметил, как удлинились челюсти француза, как он горбится… словно хищник, попавший в безвыходное положение.

– Не солнечный свет? – с удивлением повторила девушка.

– Лунный свет! – громко объявил Варре. – Я совершенно точно могу вам сказать, что это свет полной луны.

«Мой Бог!» – подумал Джилл, и как раз в этот момент Тарнболл выкарабкался из туннеля. Он дрожал. Повернувшись, он взглянул на устье туннеля, попятился от него, попытался сглотнуть и открыл рот.

– Джек? – позвал его Джилл. Тарнболл наконец смог говорить:

– Пятьдесят шагов, и туннель идет вниз! Он ведет вниз! Еще несколько шагов, и он становится почти отвесным. Я едва удержался на краю! Кроме того, он суживается. Даже возвращаясь, я чувствовал что… что… – Выпучив глаза он уставился на вход в туннель, потом повернулся и стал смотреть на входы в другие туннели. – Спенсер, – он снова сглотнул, – ради Бога, скажи, что ты видишь то же, что и я.

Джилл, точно так же как остальные, проследил за взглядом Тарнболла, и то, что они увидели, только подтвердило страхи агента. С дикими, страстными, нечленораздельными криками люди бросились ко входам в различные туннели и, оказавшись возле них, быстро поняли и напряглись, бесполезно пытаясь повернуть вспять чудовищный, необъяснимый процесс. Но не смогли.

Пять туннелей стали намного меньше. Раньше они были около пяти футов в диаметре, а теперь чуть более четырех.

– Это все этот безумный ублюдок! – взвыл Тарнболл, показывая прямо на Варре. – Спенсер, дайте мне разобраться с ним.

«Он прав, – подумал Джилл, – Но будет ли от этого какая-то польза?» В любом случае было поздно «разбираться с ним». Дом Дверей был запущен страхами француза, пропорционально увеличивая ужасы. Джилл понял это слишком поздно, но этот факт совершенно поразил Тарнболла. Агент подскочил к Варре и замер, словно собираясь с силами, а потом отступил.

Варре опустился на корточки. Длинномордый, тощий, узкоглазый он встал на четвереньки и начал отступать ко входу в один из туннелей. Черты его лица, казалось, таяли, плыли. Одежда повисла на нем, и он с легкостью выбрался из нее. Его желтые глаза горели, а длинный желтый язык вывалился изо рта. Варре больше не был человеком. Он превратился в огромного мускулистого волка.

Джилл отодвинул Анжелу себе за спину, пытаясь унять крик потрясения и ужаса, рвущийся у него из груди. Он достал серебристую палочку и полностью отдался своему шестому чувству. Оружие зажужжало в его руке, засверкало в отраженном лунном свете, льющемся из колодца.

– Жан-Пьер, – позвал экстрасенс, – если ты еще понимаешь слова, то я должен сообщить тебе, что эта штука убьет тебя. Это, конечно, не серебряная пуля, но штука эта нарежет тебя на мелкие ломтики… Не заставляй меня сделать это.

Он взмахнул своим оружием, описав в воздухе дугу, двигая рукой слева направо, и волк попятился, уходя в один из туннелей. В следующий миг Варре повернулся и, поджав хвост, бросился в темноту. Его вой еще долго звучал, далеко разносясь в тяжелом сгущающемся воздухе.

– Баннермен, – прорычал Джилл, поворачиваясь к «слепцу». – Варре не несет ответственности за все происходящее. В отличие от вас.

Тарнболл тем временем придержал Анжелу и Андерсона за спиной Джилла. А экстрасенс направил свое оружие на Баннермена, который стоял, прислонившись спиной к полукруглой стене. Мгновение лицо Баннермена оставалось равнодушным, а потом он широко улыбнулся. И улыбка эта была совершенно нечеловеческой.

– Вы умный человек, Джилл, – начал он. – Но всего лишь человек. Вы совершенно правы, я – совершенно иное существо, стоящее на более высокой ступени развития.

– Туннели, – бубнил Андерсон за спиной Джилла. – Они теперь всего лишь трех футов в диаметре. Вся пещера стала намного меньше!

– Баннермен, – продолжал Джилл. – Эта штука когда-то была твоим оружием. Ты лучше, чем кто-либо, знаешь, что она может сделать. Теперь ты должен выбирать: или ты выпустишь нас отсюда, или я разрежу тебя на куски. – Он стал наступать на Баннермена, вытянув перед собой жужжащую штуковину, словно нож.

– Глупец, – равнодушно проговорил инопланетянин. Он сказал это безо всяких эмоций, словно констатируя факт. – Ты и без моей помощи можешь выбраться отсюда. Ты думаешь, Дом Дверей пойдет тебе навстречу? Ты думаешь, что это будет конец игры? Когда ты, Джилл, наконец, сломаешься, наступит конец игры… но не совсем, не совсем. Только когда окончательно сломаешься и ты, и все твои спутники. Что же до меня, то я могу в любой момент исчезнуть отсюда, предоставив вас вашей судьбе.

Джилл прыгнул на него. Глаза Баннермена неожиданно ожили, засверкали, словно угли. Воздух вырывался из его легких, словно из огромных мехов. Приподнявшись над полом, он поплыл над землей, двигаясь к туннелю, который вел вертикально вверх.