Лана Черная - В плену

– Ко мне? – искренне изумляется Крис. – Ты ничего не перепутала?

Отрицательно качаю головой и вытаскиваю из кармана маленький ключ от мастерской Марка. Протягиваю его Крису. Тот смотрит странно.

– И что это?

– Ключ, – отвечаю, слегка запнувшись, и добавляю поспешно: – Ключ от мастерской. Код не подошел. Так что дальше сами как-нибудь.

– Сами что?

– Сами вскрывайте сейф. А с меня хватит. Я больше туда не вернусь, – и с силой вкладываю в ладонь Криса ключик.

– Ты так в этом уверена? – он кивает в сторону затормозившего джипа, из которого выскакивает Дима. Но, завидев меня и Криса, усаживается обратно в машину, кому-то звонит и не уезжает. – Хозяину докладывает, – усмехается Крис.

Я отворачиваюсь, засунув руки в карманы. Трудно с ним разговаривать. Он так похож на Марка. Крис сейчас невероятно походил на того мальчишку, которого я боготворила в детстве. Такой же упрямый и злой. А вот говорить, не видя…

– Он убил моего отца, – говорю тихо, страшась собственных слов. Потому что, произнеся их, я облекаю в реальность случившееся. И если еще минуту назад можно было убедить себя, что ничего не произошло, что все в порядке и все живы, то сейчас отступать некуда. И боль скручивает в судорогах нутро.

– Марк? – хриплый смех разгоняет сумерки, сплетается с ветром.

Оборачиваюсь. Крис подходит близко.

– Да у вас тут полный алес капут, – усмехается, отсмеявшись. Вот только ярость никуда не исчезла, притаилась в уголках обветренных губ, на дне стальных глаз. И ему все труднее сдерживать ее. Что-то произошло. И то, что он не может это исправить, – приводит его в бешенство, которое ему удается удерживать на коротком поводке. Пока удается. – Но мне глубоко начхать на ваши заморочки, – теперь ярость клубится в голосе, стряхивая наваждение, заставляя цепенеть. – Меня куда больше волнует вот этот ключик. И почему ты решила, что он мне нужен?

– А разве нет? – теперь удивлена я.

Он отрицательно качает головой.

– Рассказывай, – приказывает и мрачно скалится. А по позвоночнику пробегает холодок иррационального страха. Теперь я понимаю, почему так быстро ретировался тот детина.

Я подхожу к краю дороги, всматриваясь в серую ленту шоссе, неожиданно опустевшую. Дима наблюдает за мной через лобовое стекло. И заговариваю.

О странном звонке и о встрече с поверенным Криса, который предложил мне сделку. Моего поспешного отказа он не принял, загадочно проговорив, что в жизни всякое случается. Случилось: папа умер.

Крис молчит.

А я продолжаю говорить. О том, что сама позвонила тому поверенному и он рассказал мне, что нужно сделать. О детской, спрятанной от чужих глаз. О сейфе. И о том, что названный поверенным код не подошел. О разбитых куклах и о том, как Марк застал меня. О побеге…

– Как-то так, – выдыхаю, вдруг ощутив себя неимоверно уставшей.

– Занятно, – хмыкает Крис. – Дай-ка свой телефончик.

– Зачем?

– Давай, некогда сейчас все объяснять.

Я достаю из кармана телефон, протягиваю Крису. А он смотрит что-то. Потом кому-то звонит со своего, просит «пробить» номер и возвращает мне мой телефон. Садись, поехали.

– Куда? – спрашиваю машинально.

– Каяться, – хмуро бросает Крис и буквально силой усаживает на поблескивающий каплями дождя мотоцикл.

Крис приволакивает меня в дом, матерясь вполголоса. Ищет Марка, таща меня за собой, как нашкодившего котенка, и тихо звереет. И пальцы его сжимают мои едва ли не до хруста. Мне больно, но я молчу, закусив губу. Страх перевешивает все. Я боюсь. Марка. Криса. Но больше Марка, потому что знаю – он убьет меня. И я никак не ожидаю, что, когда Крис находит его на кухне, – Марк спокойно пьет кофе. Но Криса это, похоже, нисколько не смущает. Он выволакивает меня из-за спины, усаживает на стул.

– Вы чего творите, придурки? – рычит Крис, кулаками упершись в деревянную столешницу.

– И тебе добрый вечер, – лениво протягивает Марк. Похоже, Дима уже поставил его в известность о моей встрече с Крисом, потому что Марк и бровью не ведет, увидев нас вместе. – Чай, кофе?

Он говорит спокойно, даже нехотя, но, когда я перехватываю его взгляд, озноб сковывает позвоночник и я невольно вжимаюсь в стул, жалея, что Крис перекрыл выход и я не могу сбежать. Там клокочет столько чувств, что моя смерть не кажется мне далекой.

– Марк, мне абсолютно плевать, что у вас с женушкой за игры, – он криво усмехается, – хоть убейте друг друга. Но какого лешего вы втягиваете меня во все это дерьмо? – и швыряет на стол маленький ключик.

Марк переводит взгляд на Криса, а я вжимаюсь в стул, мечтая только об одном – исчезнуть.

– Откуда у тебя это?

– От твоей благоверной. Она утверждает, что я заказал ей выкрасть у тебя из сейфа что-то сверхважное. Не подскажешь, что же меня так заинтересовало?

– Понятия не имею, – говорит, темнея лицом. И не сводит с меня пристального взгляда.

– Серьезно? – похоже, Крис ему не верит.

Но Марк лишь пожимает плечами, отвернувшись.

– Знаешь что, братец, похоже, нам пора кое-что обсудить.

Он переводит внимание на меня. И по его взгляду я понимаю, что мне пора убраться. Ну и ладно. Не особо и хочется тут сидеть и бояться. Надоело. Но не успеваю я встать, как на пороге появляется Регин.

– Святослав, – говорит Марк, – побудь немного с Алисой. Ей сейчас нельзя оставаться одной.

В недоумении я смотрю на Марка и не верю собственным ушам. Марк не приказал, а попросил Регина побыть со мной. И в его голосе столько эмоций, но ни холодности, ни ярости, а только что-то отдаленно похожее на… сочувствие? Быть того не может! После всего, что я сделала?

– Идемте, Алиса, – отвлекает Регин.

И я покоряюсь. И не знаю, когда уезжает Крис и почему не приходит Марк. Мне все равно. Внутри – пусто. Марьяна смотрит нежно, как мать на ребенка, у которого беда. Да, у меня беда. И хочется сбежать. Хочется хоть что-то сделать, а не сидеть на диване и пить чай с мелиссой, заботливо подсовываемый Марьяной. Выручает Регин. Приносит скрипку в новеньком футляре. Он все-таки ее починил.

– Спасибо, – шепчу одними губами.

Открываю защелку. Глажу гриф кончиками пальцев, слегка задевая струны. Бережно беру скрипку: теплая и изящная, она удобно ложится на руку, словно только и ждала этого момента. Смычок касается струн, слегка дрожа. Вдох. Прикрыть глаза. Смычок трогает струны, рождая мелодию. Она льется по венам, скользит под кожей, рассыпает мурашки. Нежно. Как журчание ручья. Проникает в душу трелью соловья и рвет сердце громовым раскатом. Кружит голову, проясняет мысли. И перед глазами рождается образ. Легкая улыбка, темные волосы, растрепанные ветром, низкий с придыханием голос, черные, как ночное небо, глаза и лицо. Идеальное. Без маски.