Диляра Тасбулатова - Мама, Колян и слово на букву «Б»

– Колян, ну а родина-то тут при чем?

– Вот я тоже подумал, но промолчал. Я родину вечером буду любить. Под пивко и все такое… Ребята-таджики звали на плов. А щас могу и трубы прочистить, и все такое… Пива утреннего я уже принял, почти трезвый.

– Ты не романтик, Колян, ты циник…

– А че такого? Ты прям как прапор наш в армии, который орал: я тебя научу, тварь, родину любить! А потом так мочил, что у меня до сих пор шрамы остались. Говорил, что он-то любит родину, мать вашу. А мы типа не любим… И под это дело мы целыми днями, когда салагами были, то генералу одному дачу строили, то сортиры мыли. И жена генерала, толстая такая была баба, страшная с виду, кадушка поперек себя, но добрая, кормила иногда вкусно, тайком от генерала, ихней же едой хорошей: так вот она тоже все время говорила, что надо любить родину. Мне восемнадцать было, и я так тогда и понял, что лучше всего родину любить, когда кому-нибудь бесплатно дачу строишь. Такие вот дела…

Рассказала Коляну анекдот: типа мужик приходит в собес и говорит, чтобы ему дали пособие, потому что он участник Куликовской битвы. А ему говорят, чтобы документы представил, а он – что, мол, сеча такая была, все утеряно, а ему тогда говорят: что, мол, странно – татары вот всегда приходят с документами!

Смешной, на мой взгляд, анекдот, очень даже.

Хотела Коляна повеселить.

Но Колян почему-то закручинился.

Я-то думала, Колян, как всякий почти русский простой человек – ксенофоб, а Колян мне и говорит:

– Аккуратный народ они, татары! Не то что мы! Это ж надо – пятьсот лет документы хранят!

Я подначиваю:

– Еще и на бересте написано: удостоверение такое личности. И на бересте, представляешь?

Колян говорит:

– А на бересте берут?

– Вот не знаю: надо в Инете посмотреть (говорю), – берут ли на бересте… Может, и берут… Сейчас много нововведений – Русь такая типа изначальная…

Колян говорит:

– Ну если с нами в девяностые рисом на заводе расплачивались, почему бы не взять на бересте-то? А один чудак на букву «м», новый русский, я ему печь клал на даче, хорошо положил (Колян вообще-то рукастый) – знаешь, чем со мной расплатился?

– Чем?

– Пустыми бочками!

– А ты что?

– А я его жидом обозвал!

– Колян!

– Молчу, молчу!!!!!

Колян говорит:

– Ну что, таки едешь? В Америцу эту?

– Таки да… Еще в Сан-Франциско, а там – мне вчера рассказали – парк с секвойями, какие-то чудеса красоты… А Нью-Йорк так вообще – столица мира.

– Бухло дешевое есть?

– Не спросила вот.

– Сядешь под секвойей и портвейн три топора вскроешь… Хорошо-то как!

– Тебя вспомню…

– Ух ты! Под секвойей меня еще никто не вспоминал! Хотя бабы были, были, и рыдали, когда я от них сбегал… Я по молодости был о-ого-го! Но вот под секвойей – такого не было, чего не было, того не было…

Как-то меня поздравили с Днем писателя.

Колян сказал:

– А персонажам не наливают?

Я, конечно, дала ему на чекушку. Такой день, вы что?

На что мама сказала:

– Если бы еще персонажам давали бы на чекушку, Анна Каренина все время под столом валялась бы. Или Джульетта вместе с Ромео. И добавила:

– Какой праздник, такой и персонаж. О «писателе», который пьет с персонажем, я вообще молчу… А то ты пол так и не вымоешь…

Все любят Ди Каприо. Восхищаются им. Смотрят этого его «Волка». А я люблю что-нибудь попроще: типа Коляна.

Мама говорит:

– У него вроде, у этого Ди Каприо, бабушка была русская?

– Ну да.

Мама задумалась ненадолго и говорит:

– Если бы его бабушка не эмигрировала в Америку, то Ди Каприо постепенно стал бы Коляном, а если бы бабушка Коляна увезла бы его в Америку, он стал бы Ди Каприо.

– Представляешь, тогда Ди Каприо стоял бы у магазина и сшибал бы мелочь, а Колян жил бы в «Ритц-Карлтоне» в Каннах!

– А ты напиши такой сценарий: «Ди Каприо и Колян» (посоветовала мама). Причем они могут играть сами себя. Потом Колян станет звездой, и тоже будет жить в «Ритц-Карлтоне»…

– И там уже сшибать мелочь, по привычке-то?

– Не, он не будет. Он интервью будет всем давать: и вы к нему в очередь построитесь, а тебе даст по блату, без очереди.

У магазина видала Коляна. Колян замерз, и я ему дала на шкалик. Колян хотел честно со мной поделиться, но я сказала, что с утра водку не пью. Сообщила, что этот «Однако здравствуйте» теперь нефтью будет заведовать. Колян говорит:

– А ты пойдешь в замы, штоле?

– Не (говорю), – меня позвали возглавить ликеро-водочный.

Колян оживился:

– Меня возьми грузчиком!

Я говорю:

– Ты ж тырить с завода будешь!

Колян немного обиделся и говорит:

– Будто этот «Однако» не будет!

Видела сегодня Коляна. Колян поздравил с НГ, а потом говорит:

– Слыхала? На Марс полетят! Безвозвратно причем!

– Ты бы хотел? (спросила я).

– Да куда там! Там, наверно, одни блатные… Евреи одни…

– ??!!!!

– Дык русских не возьмут – набухаются они по пути, сломают что-нибудь…

– Так там русских, говорят, больше полсотни!

Колян почесал в затылке:

– А! Это так, чтобы баланс типа соблюсти… Под присмотром евреев: без них наши весь Марс расфигачат.

Потом помолчал и говорит:

– Я наших вообще не взял бы: они и евреев этих марсианских споят. Вот увидишь…

Как-то Колян мне сказал, что, мол, женился бы на мне, но тогда придется чаще мыться и меньше пить.

Мама говорит:

– Тебе меньше пить и чаще мыться? Так выходи за него!

Мама меня так встретила сегодня:

– Помнишь, – говорит, – Довлатов писал автобиографию: типа – отрочество, первые пьянки, неодолимая тяга к плебсу…

– И что? (спросила я грозно).

– Нет, ничего, это я так (сказала мама, испугавшись, что я буду ее подозревать в снобизме). – И Колян мне в принципе нравится: вежливый такой, предупредительный… Но, честно говоря, простоват.