Диляра Тасбулатова - Мама, Колян и слово на букву «Б»

– Понимаешь, Колян, Дон Жуан бросил вызов самому Богу…

– А Михалыч – жене! Эт пострашнее Бога будет… И бугру нашему. Иди ты, говорит, в жопу со своими нотациями, че хочу, то и ворочу!

– Надо оперу про него написать (говорю я). – Так и назвать – «Че хочу, то и ворочу».

– Лучше – «Дон Михалыч». Композитор типа Хренников.

– Он уж умер.

– Жаль. А то бы про Михалыча налудил бы оперу.

– Ага.

– Не хуже этого твоего Моцарта было бы…

Как-то Колян сказал Петровичу:

– У нас все пьют, все, даже дети вот пьют. Мне один мужик рассказал, что где-то там в глубинке видел пьяных детей.

Петрович (настроенный патриотически) возразил:

– Дык это не дети были.

– А кто же?

– А карлики, лилипуты которые.

– ?!

– Ну да, мне вот тоже один мужик рассказал, что в одно время начали бабы рожать сплошных карликов. Так вот, их отнимали у них или они сами их в роддоме оставляли – и в дальние эти деревни отправляли. А теперь америкосы гонят, что мы все – алкаши, вплоть до детей…

– Да какие америкосы еще! Ты хоть одного живого америкоса-то видел?

– А ты?

– Я? Я-то видел, я на Красной площади в ГУМе грузчиком работал: там они все время шлялись.

– И че? (подозрительно спросил Петрович).

– Да ниче вроде – вежливые такие…

– Придуриваются (произнес Петрович убежденно). – Разведывают че-та. Просто так не приедут: на хрен им эта площадь сдалась?

Тут я вмешалась (мы вместе стояли, курили).

– Точно (говорю и подмигиваю Коляну). – Они за нашими карликами охотятся.

– А я че говорил? (торжествующе сказал Петрович). – Вон тебе и журналист говорит…

Колян растерялся:

– А зачем им наши карлики?

– А чтобы их спаивать и в нашу глубинку потом засылать!

– Погоди (сказал логичный Колян), – ты ж говорил, карликов из наших роддомов в глубинку отправляют?

– Да мало ли че я говорил! Откуда я знаю, че они с нашими карликами могут сделать? Сволочи они, вот и всё!

Петрович даже сплюнул на асфальт.

Тут во двор выползла консьержка Люба и говорит:

– Че ты тут расплевался, козел? Здесь культурные люди живут!

Петрович сказал подобострастно:

– Дык и я о том же: не чета этим америкосам…

Люба вдруг согласилась (хотя Петровича терпеть не может):

– Ага (говорит), – козлы… Одно слово – америкосы!

– Ты НТВ смотришь? (спросила я Коляна)

– А че?

– А там будет программа «Мужское достоинство».

– Приборами, штоле, мериться будут? Кто с кем? Ты в жюри будешь, штоле?

– Колян!

– А че я? Петровича надо позвать, у него о-ого-го! Любого энтевешника за пояс заткнет!

Колян вот что однажды сочинил:

«Скопцов в СССР извели почти одновременно с троцкистами».

Эту фразу я вычитала у кого-то в комментариях на Фейсбуке, долго смеялась и процитировала Коляну.

Колян спросил:

– А скопцы – это кто? Кто копит – пока не придут троцкисты и не отнимут?

– Нет, это те, которые себя оскопляли.

– Эт самое, штоле, чикали?

– Ну да…

– Чтобы троцкистам не досталось? А троцкистам-то зачем лишнее?

– Вот Сталин и решил – чтобы не безобразничали, и тех и других ухайдакать.

– Ну, троцкисты понятно, а зачем ему эти, без яиц которые?

– Да так – садист.

Колян задумался.

Потом говорит:

– Да, странно как-то…

И пошел дальше, бормоча:

– И так у них прибора нету, на фиг они ему нужны-то?

Он потом все это таджикам и Петровичу пересказывает. И они с Петровичем ахают и охают, удивляются причудам нашей отечественной истории. Я как-нибудь с ними выпью, потом вам перескажу. Интересно же…

Один топ-менеджер (русская водка) хотел сначала продавать эту свою водку с моими рассказами о Коляне: проект такой. Для увеличения продаж как бы.

А потом вдруг говорит:

– А нельзя ли его сделать поинтеллигентнее, Коляна вашего? Мат – это лишнее…

Я ему решила цитатой ответить и говорю:

– Лишнее (говорю), – гражданин начальник, это трипак, алименты и Уголовный кодекс.

Он поморщился:

– Вы (говорит), – сидели?

– Ага (говорю). – У Лотмана. Шаг вправо – расстрел. Сидеть надо было смирно. А иногда и стоять. Такие вот дела…

Он говорит:

– Это что за колония: у Лотмана?

– Это (говорю), – для филологов. Которые «ться» и «тся» не различают.

Он побледнел. Наверно, тоже не различает, как инфинитивы писать.

Проводил меня до двери. Бледный весь. Руки трясутся.

Напоследок говорит:

– Это сейчас тенденция такая: описывать свой тюремный опыт?

– Ага (говорю). – Причем издательства отдают предпочтение убийцам.

Он чуть не упал в обморок.

Я закрыла за собой дверь.

Как-то в нашем дворе одна тетка (очень хорошая) спросила дворника Нурали, неужели он никогда не был в Ясной Поляне?

Я сказала, что тоже не была.

А Нурали сказал, что поляну за домом он вычистил, и она теперь ясная.

А Колян сказал, что там вроде какой-то дед жил.

А тетка сказала, что этот дед – Толстой.

А я сказала, что дед был не всегда дед.

А Нурали сказал:

– Ну, я пошел?

А Колян спросил:

– В Ясную Поляну?

А Нурали сказал, что он пока еще не дед и тетки его любят.

А тетка сказала, что Толстого тоже любили – в молодости.

А Колян сказал, что его и щас любят.

Самое интересное, что эту тетку зовут Софья Андреевна.

Такой вот «раскас».

Как-то дворник Нурали спросил меня, почему я «адынокая».

Я сказала:

– Не берут.

Колян сказал:

– Врет.

Нурали сказал:

– Порядка здесь нет, в Россия.

Колян сказал:

– Умная слишком.

Нурали сказал:

– Харашо, что умная, умный жена лучше, чем глупый.

Колян сказал:

– Потому и не берут.

Нурали сказал:

– Значит, мущина глупый.

Колян обрадовался и сказал:

– Дебилы тут все!

Нурали сказал: