Диляра Тасбулатова - Мама, Колян и слово на букву «Б»

Как-то мы с мамой обменялись любезностями.

Я к ней зашла в комнату, а у нее в телике – какой-то дебильный сериал.

– Ну-ну (сказала я). – Скоро ты будешь «Пчелу Майю» смотреть (напоминаю ей слабоумную соседку, которая сидела у нас как-то, чай пила, потом вдруг как вскочит и как закричит: «Ой! «Пчела Майя» началась!» – мультфильм такой).

Мама не растерялась:

– Иди читай пятую главу «Винни-Пуха» (напоминая мне о том, что как-то мне философ Аронсон в ответ на мои жалобы, что я «Феноменологию духа» не понимаю, посоветовал прочитать в этой книге только пятую главу, на что мама тогда сказала, что мне нужно везде пятую читать; даже там, где их три – скажем, в сказках для пятилетних).

– Брейк (сказала я). Пошла читать пятую главу чувашских сказок.

– Незнакомые слова если встретишь, милости просим (ответила мама). Заходи.

Какой-то парень, в ответ на мою байку о моем низком ай-кью, написал, что у него 36.6 – ну, когда здоров, конечно.

Мама говорит:

– А у тебя всего однажды было 40. А я-то «Скорую» вызвала – вместо того чтобы написать в Оксфорд, чтобы тебя приняли сразу и без экзаменов.

…Как-то купила себе по случаю на распродаже шикарный пиджак.

Гостившая у нас родственница, Светочка, сказала с восхищением:

– В этом пиджаке перед тобой никто не устоит!

Мама говорит:

– Точно! Если еще перед этим выпить бутылку водки, устоять трудно.

Светочка обижается за меня:

– Такой пиджак, да еще на Диле, стоит любой водки!

Мама говорит:

– Не, не любой. Этот – дешевле «Кауфмана».

По мнению редакторши одного из наших центральных каналов, евреи каждый год празднуют холокост.

На что мама говорит:

– Но празднуют же русские 7 ноября!

Как-то, когда я пыталась опубликоваться и сунулась к одной известной редакторше, она мне сказала, что мои байки – не настоящая, а сетевая литература.

Мама почему-то обрадовалась (а может, просто хотела меня утешить).

Говорит:

– Это же здорово!

– Что тут здорового-то? Редакторша опытная, может, она права, и я чушь пишу всякую?

– Так Довлатову тоже опытные отказывали! А Бродского вообще судили за тунеядство!

– Хорошенькое дело…

– Ты не понимаешь! Тебя издадут посмертно!

– Что?!

– Нет, тебя издадут при жизни, но, может, посадят за тунеядство! (обнадежила меня мама).

…Моя мама меня гнобит, но втайне мною, по-моему, не то чтобы гордится, но что-то в этом роде.

Сегодня я подслушала такой разговор с консьержкой Любой.

Мама сказала хвастливо:

– А Диля в кафе теперь рассказы свои читает (я действительно читаю рассказы в одном кафе).

Люба говорит:

– Зубы заговаривает? Охранникам? Пока ее дружки, не заплатив, смываются?

Мама, поняв, что разговора нормального не получится, в тон ей говорит тихо:

– Ага. Шайка-лейка у них.

Люба говорит:

– А зачем? Лучше – мне жилец один рассказывал – быть халявщиком. Узнать, где там свадьба, и прикинуться родственником. Или типа юбилей…

– Это следующий этап (говорит мама). – Пока они по кафе промышляют. Закажут, а Диля потом байки травит, все смеются и теряют бдительность.

Люба говорит:

– Не по возрасту что-то ей такое!

Мама говорит:

– Да, несолидно. Но это пока, говорю же. Потом на халяву перейдут: там можно шикарно питаться не платя.

– Ну-ну (говорит Люба, прихлебывая чай). – Халявщики – они да, часто бывают в возрасте. Один такой был знакомый: солидный, чуть ли не генерал: никто бы и не подумал, что он может бутылку со стола стянуть. Так и питался. Еще и с собой пакет уносил…

– Некоторые в магазине тоже зубы заговаривают (говорит мама). Болтают, а потом заявляют продавщице, что дали пятитысячную, а сами ничего не давали.

– Научиться бы так (мечтательно говорит Люба).

– Ты что? Этому учат только в элитных вузах. Спецкурс такой.

– А Диля этому училась в спецвузе?

– А как же! У нее и диплом есть.

– Ты ж говорила, что она закончила институт кино?

– Так там и научили: отобрали самых способных и один медвежатник спецкурс им читал.

– Ну, дела! (сказала Люба). – Масква, едрить твою… Че только здесь не услышишь.

– Швейк, вы что, идиот?

Швейк встал по стойке смирно.

– Да, господин поручик. Я – идиот. Официальный. У меня и документ имеется.

Мама говорит:

– Вот так и ты себя веди: вообще возьми справку, она тебе пригодится.

– Мне не дадут.

– Дадут! Когда вокруг почти сплошь идиоты, нормальный будет точно идиотом считаться.

Швейк никогда ни с кем не спорил.

Всегда поддакивал: говорил, ну да, типа патриотизм.

Одному (говорил) руку оторвало, а он перекинул знамя в другую и полез опять на амбразуру. Тут ему башку оторвало, и она, катясь, еще долго орала: «За государя императора!»

– Тебе до него далеко! (сказала мама). – Он был умный под маской дурака.

– А я?

– А ты дурак под маской умного.

Как-то мама вдруг говорит:

– Женился бы на тебе какой-нибудь пенсионер…

– И что бы делал?

– Полпенсии (!!!!! – Прим. мое) отдавал бы.

– А еще что?

– Ведро выносил бы…

– И все?

– Ну да – уже неплохо.

– А почему не всю пенсию? (говорю).

Мама (даже с какой-то обидой за гипотетического пенсионера):

– Непорядочно у человека все забирать!

Я говорю:

– Ну тогда и полпенсии не надо брать…

– Ну… (мама помялась). А как его кормить? На эти полпенсии ты бы его и кормила!

Она опять подумала:

– Вообще-то ты права. И так прокормим пенсионера.

– Мам, а для чего он тогда нужен? Полпенсии даже не дает, а ведро я сама выношу.

– Ну как? Он тебя заставлял бы работать – и полы мыть, и книжки писать…

– А он что делал бы?

– Ну (мама помялась), может, все-таки отдавал бы полпенсии?

И так по кругу.

(Роль мужчины в обществе).

Мама знает, что мне много пишут комментаторы на Фейсбуке. Поговорив со мной о пенсионере с его полпенсией, она ушла гулять на улицу. А вернувшись, с любопытством спросила:

– Ну, что тебе пишут про пенсионера?

– Говорят, он должен еще на диване все время валяться.

Мама покраснела:

– С тобой?

– Мам, ты романтик. С телевизором. То есть – с Киселевым.