Наталия Терентьева - Маримба!

– Как ты считаешь, можно так одеться на презентацию?

– А то! – засмеялся Данилевский.

– А ничего, что… гм… стиль такой… свободный?

– А что, тебе теперь одеваться, как старой кошелке? – ответил страшно довольный Данилевский.

Ну вот, теперь мне – по документам, по крайней мере, – сто лет в обед. Теперь я точно никуда не денусь, а до самой глубокой старости буду вспоминать, как прождала Данилевского полжизни, какой он оказался ловкий и хитрый, сначала – мальчишка, потом дядька… А старичком Данилевский быть не собирается, потому как, справив гораздо раньше меня все свои знаменательные юбилеи, женился сгоряча на исключительно молодой особе, которая еще много лет будет молодой, ее уж точно никто не назовет старой кошелкой, вешалкой, каргой, и поэтому наш Егор тоже вроде как получил дополнительный кусок молодости. Толстый, аппетитный, тяжело перевариваемый… Бонус…

Что такое по-русски бонус? Поощрительная возможность что-то приобрести. Данилевский приобрел молодую жену. Я – голосистую и талантливую Катьку, смеющуюся, солнечную, любимую. Катька получила бонус в виде своего необыкновенного голоса и многочисленных талантов, а также белой, светящейся зимой кожи, роскошных каштановых волос с золотым отливом, длинных ровных быстрых ножек и, главное, светлого нрава, мощного позитивного заряда и искрометного юмора. Даже те, кого Катька раздражает своими легкими победами, прибиваются к ней, потому что рядом с ней всегда весело и солнечно.

Прибиваются подружки, приятельницы, а также мальчишки, дяденьки и веселые, грустные, разные старички – моего возраста, помоложе, вполовину старше… Все, для кого я уже старая вешалка, а юная, хохочущая, брызжущая светом и жизнью Катька – в самый раз. И это хорошо. Мне остается надеяться, что из мальчишек, дядек и старичков Катька в один прекрасный день выберет самого лучшего, достойного, надежного. И будет с ним ровно столько, сколько лично ей надо быть – ей, не ему. Ни днем больше, ни днем меньше. Как-то так.

Катька прилетит через три дня… Катька прилетит послезавтра… Катька прилетит завтра. Катька прилетит, а у меня ничего не готово… Никак не уберу книги с пола в комнате, никак не куплю нормальные туфли… Туфли нужно купить обязательно, моя девочка, наверное, давно не видела туфель со стоптанными каблуками… Вчера мерила-мерила в магазине, ничего не подошло… Мода странная, не вписываюсь в нее… Цветы надо пересадить и выбросить самых доходяг… Или на время куда-то унести, попросить соседку их потерпеть… Вообще никакой рассеянной мизерии… Маникюр, все прилично, она едет из страны, где все блестит и сверкает. Так мне кажется, по крайней мере, по фотографиям. Катька летит из Америки.

Сколько насмешливых слов сказано было про Америку! Сколько черного юмора и снисхождения! Где они, а где мы – пропасть непреодолимая… А вот предложили Катьке поработать и одновременно чему-то поучиться у Тех, Кто Знает Все… Мы посмеялись, как обычно: «ну чему нас могут научить американцы, господи!..» И согласились. И вот Катька уже седьмой месяц бурлит и светится за океаном. А я жду, жду, когда же наконец она, обученная и отполированная, вернется. Вот осталось меньше суток. Как хорошо, что она возвращается к моему дню рождения. Я бы совершенно не знала, что делать без нее. Тем более, в такой день рождения. Самый круглый.

– Мам!.. – захохотала Катька, когда мы пару недель назад разговаривали по скайпу, и я, вглядываясь в не очень четкое изображение, с радостью заметила на ее щеках румянец. – Тебе что, сто лет исполняется?

– Нет…

– Ну тогда почему самый круглый? Просто круглый… Я помню, ты что! Я тебе уже тут подарочки придумала…

– Нарисуешь что-нибудь?

– Мам!.. – Катька стала хохотать так, что из ее глаз брызнули слезы. – Ты издеваешься?

– Ты мне раньше всегда рисовала… Вечером, накануне дня рождения и Нового года…

– Ма-ам? – Катька перестала хохотать и внимательнее вгляделась в меня. – Что? Что? Ты скучаешь? Ну потерпи, пожалуйста, я скоро приеду…

– Ты там не останешься?

– Здесь? Остаться? Я еще с ума не сошла!.. Тебе Есенин не объяснял разве: «Если хочешь здесь душу выржать, то сочтут: или глуп, или пьян»?

– Я с Есениным не была знакома, дочка. Я еще не родилась тогда.

– Это стихотворение известное, мам, ну ты что сегодня…

– Я поняла. Я не помню этого стихотворения, смешное. «Душу выржать…»

– Так, мам, давай серьезно, чтобы ты не переживала – что здесь делать? Быть человеком второго сорта, который всю жизнь пытается говорить не хуже, чем соседская мексиканская девочка, которая родилась в штате Алабама и поэтому заведомо лучше тебя? Нет, не останусь! Не переживай!

– Катюня, а толк хотя бы есть?

– Оттого, что я здесь? Разумеется, есть. Много ерунды, конечно, приходится слушать. Но то, чем я сейчас занимаюсь… Тебе понравится, вот увидишь. В институте, по крайней мере, я такого не делала еще.

– Конечно…

– И столько впечатлений, ты не представляешь… Каждый день! Персонажи просто бегут сами, и наши, в смысле эмигранты, и америкосы…

Когда-то Катька, начав взрослеть, заметила: «Мам, к тебе просто магнитом тянет всяких оригиналов. Друг другу передают в эфире – «Она здесь!» И бегут наперегонки, кто первым успеет, чтобы ты их описала!» А теперь вот и она, оказывается, притягивает к себе всяких нестандартных личностей. А бывают ли личности стандартные? Это ведь как посмотреть…

– Мам, мам, ну не вздыхай! Ну что?

– Катюнь, я рада, я правда рада, что ты… Что ты радуешься и развиваешься.

– Емко, – хмыкнула Катька. – И в точку. Да, радуюсь, развиваюсь, еще удивляюсь каждый день и… мам, скучаю о тебе.

– Мы ведь договорились? Ты себя бережешь, все заканчиваешь и приезжаешь, да?

– Да, мам! Приезжаю! Радостная, и развившаяся, и полная впечатлений! А ты тоже себя бережешь, не переживаешь, ты у меня такая молодая, такая умница, правда?

– Правда.

Я умница, я чуть раскисла, проводив Катьку в Америку, но я и правда умница. У меня все получается, у меня выходят книжки, я выгляжу моложе тех лет, что наступят… через неделю… через два дня… завтра. Завтра! Ужас. Начнется другой отсчет. В другую сторону. Я заставила себя вспомнить приятельниц, которые уже отпраздновали середину жизни. Если считать от ста… Многие из них веселы, бодры, носят яркие украшения, вовсю перекрашиваются, покупают модные наряды, вряд ли думают о том, другом отсчете… Но у них иные профессии. Они лечат, учат танцам, музыке, географии, математике. А я все думаю, думаю… И делюсь своими размышлениями с ними. Заставляю их задуматься о том, о чем они вовсе не предполагали размышлять… Хорошо ли это?