Оксана Даровская - Выбор Саввы, или Антропософия по-русски

Звала в корабельность сосен,

Манила в бездонность неба.

И все я на свете бросил,

Последовал следом слепо.

До дрожи тебе был верен,

Верней, чем стволу ветви,

Верней соловья трелям,

Но если б не это «если»!

Едва лишь уха касалась

Властная рифмы завязь —

Меня для тебя не хватало,

Тебя изнуряла зависть.

И ты надувала губы,

Обиды буянили парус…

Наверно, смешно и глупо —

Но я с тобой не останусь.

Уйду налегке, долом,

Как в зиму бредут деревья,

Как флейта уходит в соло,

В оркестре своем изверясь…

Сосняк корабельный звонок —

Опора небесной бездне,

Негромок голос у слога,

Но новым безумьем грезит…

Торжественно в утренней выси,

И пахнет пасхальной прелью,

дождик широкой тризной

Трусит над моим апрелем.

Эти строки, обращенные к Ирине, опосредованно относились ко многим женам, и уж несомненно к давно покинувшей Сергея Яковлевича жене Марине Аллендорф, в какой-то степени к женам Михаила Петровича Иванова, исключением, пожалуй, являлась почившая в Бозе супруга-добрячка смолоду премудрого Прибыткова.

Кто или что заставляет мужчин не искать легких путей, устремляться в восхождениях к снежно-льдистым вершинам? Видимо, есть в подобных женщинах-вершинах не только манящая холодным серебром верхушка, но и подземное магнитное притяжение. Забраться на скользкую вершину, если очень постараться, – можно, а вот удержаться на ней, не уронив себя в собственных глазах и глазах окружающих, довольно трудно.

Но стоит вернуться к стихотворным строч кам и отметить, что это всего лишь стихотворные строчки. А где взять юношеские пыл, отвагу, решимость? Нужны ли они на закате дней? Что скажет на этот счет мудрая антропософия? Молчит. Очевидно, намекает на свободное волеизъявление, на добровольный выбор каждого. Вот такие вопросы без ответов все чаще в последнюю пору посещали голову доктора.

Что это? Трусость… возраст… мужской эгоизм… боязнь потери… жалость к пожилой, родной до мозга костей жене… может быть, к себе самому… к целой жизненной эпохе… страх что-то круто менять… не оправдать надежд более молодой женщины… или… возможно… быть может… Вот и выползали сплошные многоточия. Впрочем, это и есть ответ.

Савве Алексеевичу близилось 70. Из 36-ти совместно прожитых лет с Ириной восемь в его жизни присутствовали Вера с Дашей – приросли к нему за эти годы второй кожей. А он и не заметил, как восьмерка неторопливо накренилась, улеглась горизонтально, превратившись в знак бесконечности.

В который раз он ехал поездом Москва – Владимир. В маленький среднерусский город, где ему легко дышалось, думалось, писалось и… плакалось. Где его ждали драгоценная неж ная девочка, добровольно зовущая его приемным папой, и женщина, отмеченная свыше талантом любви. В который раз он ощущал себя отчасти предателем, отчасти избранником небес.

Эти часы поездки принадлежали лично ему, а он принадлежал в них только себе, и никто не мог отнять у него нескольких заветных часов свободы в принадлежности себе самому. Но даже тогда его кровь будоражило нечто неподвластное людской воле, человеческому осмыслению.

Кто мне сказал, что Муза – прелесть?!

Одарит свежестью росы?

Да и постель мою застелет

Небесной синевой простынь?

Кто мне внушал, что эти кудри

И шелест призрачных одежд

Прибавят строчкам пыл и мудрость

И, может быть, на много лет?

И этой легкою походкой,

Что так похожа на рассвет,

В мир уведет, который соткан

Из звезд мерцанья! Что за бред?

Ведь все не так на самом деле:

Влетела вихрем – лютый зверь!

И сдернула меня с постели,

И не прикрыла даже дверь!

И горло лапами сдавила,

И грубо бросила к столу,

И все про Веру мне твердила,

И про законную жену.

Гвоздит глазами, как Горгона…

И сердце стало каменеть,

Но из меня ни звука, стона…

Какая там литавров медь?

А ей всегда все не в угоду —

С любого белого листа

Смертельным взглядом на урода

Ложится тень ее креста.

И с той поры морозы ль злятся,

На землю ль падает жара,

Слова и строчки колосятся,

Слетая семенем с пера…

Примечания

1

Профессорские пророчества сбылись гораздо раньше. Он ошибся примерно на пятьдесят лет. Не только некоторые молодые правнуки загубленных, знающие о тиране опосредованно, но и многие давно состарившиеся дети этих загубленных захотели возвращения подобия усатого тирана. И уже один из современных историков, ужаснувшийся такому положению дел, произнес с содроганием в голосе с экранов плоского поколения телевизоров: «Желание наведения «порядка» любой ценой свидетельствует о тяжелой, затяжной болезни нашего общества, пронизавшей его страшными щупальцами сверху донизу». – Примеч. авт .

2

Марк Туллий Цицерон.

3

Все изменялось, изменяется, будет изменяться ( лат. ).

4

Элита ( лат. ).

5

Да, мне нужны трусы.

6

Что вы хотите?

7

Извините меня.

8

Одну минуту.

9

Осторожно, месье! Вы могли испортить мне прическу.

10

Извините, мадам, в сумке бесценный клад. Прощайте. Прощайте навсегда.

11

Отрывок из лекции «Нагорная проповедь», прочитанной Рудольфом Штайнером в Штутгарте 19 января 1907 года.