Анатолий Гусев - Россия на изломе

– Нет, – возразила Стеша, – раньше.

– Может и так, – не стал спорить Яков.

– Я тогда взяла в лавке восемь фунтов (3,28 кг) мяса и стали мы с бабами суп мужикам варить. Если мужиков мясом не кормить они работать не будут. Работа у них тяжёлая, Яша правду говорит.

Яшка ещё с порога почувствовал тошнотворный запах варёной тухлятины и какой-то ещё еле уловимый, который сходу он распознать не смог. Яшка подошёл к печке. Женщины стояли у печи и мешали ложками варево в кастрюлях. Над печью натянуты верёвки, на них сушилась одежда и чёрные жирные капли падали на чугунную плиту печи.

– Это что? Это что, бабы? Из какой дряни вы готовите?

– Суп. Что в лавке дали, из того и варим, – недовольно с вызовом ответила Степанида.

– Да это же конина!

Яшка вспомнил второй запах – запах конского пота.

– Тухлятиной меня кормить! – взревел Яков.

Он со всей дури врезал Стеши в ухо. Стеша упала, заверещала, задёргала ногами, держась за ухо. Тут подлетел их «сынок» Васька Кочетов, парень двадцати пяти лет.

– Ты что дерёшься, сволочь! – крикнул он и ударил Яшку в бороду.

Яков упал, но тут же вскочил.

– Ты! Меня! Бить! – закричал он, но ударить сильного парня не решился.

Он метался, не зная, что бы такое сотворить и додумался сгрести все кастрюльки с печки на пол. Содержание кастрюль вылилось на пол, запах усилился.

– Ты что делаешь, Яшка, – заголосили бабы.

На шум стали выглядывать из своих каморок рабочие.

– Что высунулись? – кричал Яшка. – Тухлую конину жрать будите? Да ещё нахваливать! На падаль перешли. Опарышами не подавитесь!

– Степанида, зачем же вы его брали, если оно тухлое? – спросил Керенский.

– Да как узнать? Оно же замороженное.

– Зачем так много взяли?

– На весь талон. Возьмёшь меньше – талон пропадёт.

– Нам зарплату дают талонами, – пояснил Яков. – Часть зарплаты вообще не дают, её отдадут при окончании контракта, а остальное по талонам компании. А талоны крупные, а надо весь талон отоварить, надо тебе или не надо, а бери, иначе талон пропадёт.

– Компании это выгодно, – сказал Кобяков, – вроде как заплатили, а вроде как и нет. Хитро.

– Приходиться объединяться, – продолжила Степанида, – сегодня я возьму продуктов в лавке на всех, завтра – другая. И так по очереди.

– А ещё лук и капусту надо есть, – сказал Яков, – а то цинга будет. А в лавке это не всегда бывает, а на рынок не всегда пускают, сволочи, приходиться как-то исхитряться, чтобы туда попасть. А иначе – худо. Вон татарин, у нас работал, умер в феврале от цинги. Конторским-то талоны получше отоваривают и капусту дают.

– А конина откуда? – спросил Никитин.

– Говядину якуты привозят, – пояснил Яков, – видать у них в пути лошадь сдохла, вот они её под видом коровы и продали. Наверняка в сговоре с кухонным старостой. Он нам продукты выдаёт, ну и себя, надо думать, не обижает. А как уж она протухла – кто её знает?

Из каморок к печи стали подходить рабочие.

– Да, запашок ещё тот, – сказал Игнат Матвеев.

Игнату сорок лет, его сослали в эти края за революционную деятельность, он социалист-революционер.

– Бабы тут причём? – кипятился Кочетов. – Они готовят из того, что им всучили.

– Это так, конечно, – согласился Игнат.

– А что ты так за них заступаешься, Васька? – взъерепенился Яков. – Спишь с ними пока нас нет?

– Дурак ты, Яков, – уже спокойно возразил Кочетов. – Я с вами на одном прииски работаю. А тебе три рубля в месяц плачу, за то, что твоя баба мне готовит и стирает на меня. Она готовит, а ты её бить – не справедливо.

– Сейчас не об этом, Вася, – сказал Игнат. – Что делать будем, мужики.

– Жаловаться. Что ещё? Голодные же будем. И талон у нас пропал.

– Как жаловаться, Иван? – сказал Яков. – Мы ж поди работаем. Администрация на Феодосиевском. Не ближний свет. Ехать надо.

– Тогда забастовка, – твёрдо сказал Игнат. – Завтра, 29 февраля на работу не выходим, едем в Феодосиевский. Все согласны?

– Забастовать, оно конечно можно, Игнат. А семьи кормить чем? А как не заплатят за дни забастовки?

– День не заплатят – ничего страшного, переживём, – сказал Игнат. – Передохнуть, тоже не плохо. Зато мы выдвинем свои требования. У нас ничего нет, товарищи, мы можем продать только свои руки, только свой труд. А его покупают за копейки. Мы работаем в сырости и холоде.

– Да что в сырости – в воде по колено, а то и выше.

– Скоро всё себе отморозишь и баба не нужна будет.

– И ты бабе тоже.

– Вот! Вот! – продолжил Игнат. – Здоровье гробим, золото добываем, а платят копейки за такую работу. Да ещё обмануть норовят. Зарплату талонами дают, а отоваривают тухлятиной. Сколько терпеть будем, товарищи? По одиночке, мы капиталистов не одолеем. Вместе мы сила!

– Правильно говоришь, Игнат, – ответили ему, – уж надоело всё, мочи нет.

– Жилы из нас тянут.

– Тогда требование надо составить и начальству предъявить.

– И что бы талон это по новой отоварили и не тухлой кониной.

– Это правильно, Яков.

Утром к зданию управления в Федосиевском пришли все рабочие Андреевского прииска. Требования у них были более чем скромные: во-первых, отоварить злополучный талон Бычкова и впредь выдавать только доброкачественное мясо и, во-вторых, уволить кухонного старосту, который это мясо выдал.

– Все требования подаются в письменном виде, – равнодушно сказал помощник главноуправляющего приисками инженер Теппан, – и рабочие прииском не имеют право требовать увольнения кого-либо из служащих компании, это право администрации. А продукты на прииски выдаются качественные и только качественные и других быть не может.

– Нет, – возразил Игнат Матвеев, – это конина и причём тухлая конина. Вот протокол урядника полиции господина Манькова, что бы вы не сомневались, господин управляющий. Мы прежде чем к вам идти, в полицию зашли.

– Откуда вы знаете, что это конина? И, может быть, вы сами мясо протушили.

– Так было б лето, а то зима, господин управляющий. Где мы его протушим? Вы думаете, что в казармах жарко?

– И всё равно, все требования к компании подаются в письменном виде. Идите работайте, бумагу завтра принесёте. Разберём.

– Хорошо, – согласился Матвеев, – завтра принесём подписанную всем прииском. А работать сегодня не пойдём и завтра тоже.

И принесли. Матвеев зашёл в контору, рабочие его ждали, топтались на морозе. Матвеев вышел из конторы с листом бумаги.

– Вот письменный ответ компании.

– И что там?

– Нас послали… на прииск работать. В требованиях отказали.

– И что делать, Игнат?

– Что делать? Если они хотят забастовку всех приисков «Лензото», они это получат, – пригрозил Игнат. – Невозможно нам, рабочим, в одиночку бороться с администрацией приисков. Если мы потребуем хорошей платы и нормальных условий труда, то они скажут: ступай прочь, много голодных в России-матушке, они рады будут встать на ваше место и работать за низкую плату.