Александр Северодонецкий - Медведица Умка Большая и её медвежата Вех и Олелей. Повесть о Килпалине К. В. художнике и человеке

И, вспоминая эти тяжелые для неё мгновения, она поклялась себе:

– Этих охотников я выслежу и своими острыми когтями разорву буквально на мельчайшие кусочки, – и, нисколько не уменьшив свою злость на них, продолжала она тихо мыслить по-своему по-медвежьи, сидя на берегу и, наблюдая за не быстрой работой её Рыжего иеркума по ловле рыбы. Наблюдая, как сама рыба в воздухе трепещет, как бьется своими красными боками о серый здешний платиновый песок, чтобы самой умирая, давать жизнь не только ей но и её будущим детям здесь на этом тихом ручье, вдали от всех камчатских сёл, вдали от всех здешних людей.

– Я не буду их тех охотников есть, кто попадет в её лапы. Пусть и они, как и мой брат Вех, пусть и они, как моя мать Умка Большая, пусть они также медленно истекают красной кровью, ощущая, что она смерть их вот-вот рядом, вот она с косою теперь идет к ним. Пусть их глаза округляются и от страха, и от сильной боли, которую невозможно превнезмочь, вероятно и от полного беспомощности их осознания, что это те последние их земные здешние минуты, что это последние их земные секунды, когда за ними сразу же начнутся не управляемые конвульсии их мышц, а сама их жизнь на стреле их времени остановится на века и буквально навсегда. Когда они видя и осознавая свой конец, будут просить даже её зверя им помочь, их поддержать в такое мгновение.

– И я?…

– Я, буду этим довольная, я буду полностью удовлетворенная, говорила она сама себе.

– Я буду понимать, что это все предназначено для них самих их Господом Богом. А, может быть совсем просто – это, предопределенное мне бурой медведице на этой большой Земле, что моё жизненное пространство не может быть никогда соединено с их людским Земным пространством и, не должно никогда ни при каких обстоятельствах оно пересекаться или даже вдруг на секунду как бы соединяться.

Она также по-своему по-медвежьи думала:

– Я их легко задеру! Пусть и они понимают, что я, как и они, в том же Хаилине или Вывенке обладаю правом здесь на своё медвежье камчатское жизненное пространство, которое никому не может быть никогда ни подвластно, ни даже им таким могущественным, и, даже с такими карабинами их вооруженными.

И, она ясно понимала, что теперь её может еще защитить и большой её друг иеркум Рыжий, а еще её товарищ, её медвежий любимый муж…

Именно, так она хотела всем им громко сказать, теперь, когда она по-настоящему ощущала себя матерью, как и тогда в 1941 году говорила, и моя родная мать, когда на своих руках троих сыновей носила и у носила она в степи в далеких отсюда Савинцах идя и убегая от нахлынувшего на землю нашу врага далеко в сторону Сталинграда. А, тот коварный, а тот ненавистный фашист совсем рядом, на противоположном берегу Северского Донца и всего один шаг, и всего один резкий рывок через хлипкий деревянный почему-то не взорванный, отступавшими мост и он у её, он у их, он у моего родного дома. А немец, а фашист, а румын в черной шинели так прет затем аж до самого Сталинграда, до нынешнего Волгограда, до того тогдашнего легендарного Сталинграда, где его злая атака захлебнулась о наши широкие русские груди их не вероятно грозная военная машина встала и разрушилась именно там.

Так и здесь, в долине реки Вывенка на ручье Ледяном у сказочно богатой платиной горы Ледяной…

Здесь и сейчас, сами того не желая соприкасаются две природных стихии, соприкасаются две разных цивилизации. Одна абсолютно дикая, Богом данная, такая девственная Природа и, соприкасаются интересы самого Человека, соприкасаются интересы страны, интересы большой страны, интересы великой России нашей безграничной родины моей…

– Но, кто отсюда, издалека её-то медвежий тот вопль и услышит-то? – не устаю и спрашиваю теперь сам себя я.

– Кто её услышит и здесь, да и сейчас?

– И там, далеко и в кабинетах Северо-Камчатской геологоразведочной экспедиции, в том далеком феврале 1992 года, где на общее собрался коллектив геологов давно, не имеющих ни государственных заказов на геологоразведку, не имеющих даже ни заданий и никакой перспективы на улучшение в ближайшие годы их материального положения и они посоветовавшись, сообща немного еще помозговав решили создать своё единственно верное решение ЗАО «КГД» – закрытое акционерное общество «Корякгеолдобыча», которое никому еще не известно и, о котором никто еще в России и в Мире, и не знает, кроме их самих.

– И, кто её услышит из её здешнего такого Ледяного далека и, даже в Палане в окружном центре и в окружном комитете по земельным ресурсам, где заседает в марте лицензионный комитет и, бесстрастно, а может и за не большую мзду принимает своё судьбоносное для платны и для геологов решение о выделении здешней камчатской и хаилинской земли и всех ресурсов её…

– Да, точно за мзду!!!, – отвечаю я, – как тогда было принято, определить, кому отдать право пользования этими богатыми но как бы и невзрачными землями: или чужой, но имеющей деньги и на взятки то же из далекого Магадана артели «Чайбуха» или своим, но бедным геологам из ЗАО «КГД». Всего-то триста человек собрали по десять тысяч рублей. Но разве это деньги, когда инфляция-то под всё 250 процентов в год, превращает буквально через месяц или через два месяца их кровные заработанные ими денежки не то в копейки, не то в тот же серый платиновый здешний ледяногорский и левтырынинваямский песок, который затем уж и выведет их ЗАО «КГД» в передовики по добыче платины в России, да и во всём мире.

– Но, когда это будет?

– И, будет ли вообще?

А именно сейчас идет этот тяжелый 1992 год, а может и 1993 год, трудный для всех год, год выбора и год принятия не однозначных для всех и для каждого в отдельности решений. И, всего-то по одной бумажной акции каждому геологу досталось.

– А, что с этими бумажками им и делать?

– Кто их тому учил?

И, те через год или два, не получая ни нормальной оплаты их труда, спешно увольняясь с предприятия, потерявшего государственные бюджетные заказы, лишившегося государственной поддержки начали старые геологи их те акции привелигированные и простые потихоньку продавать эти акции за бесцень своему же руководству, которое и на кредиты, а то и взаймы их охотно брало у них, предполагая когда-либо получить на них хоть какие-то, а кто и, хорошие дивиденты. Еще когда писали устав, ведь об этом думали и предполагали они те их руководители. А затем и знали наверняка, что так и будет!

– Да! – уверен теперь в этом я. – Знали, и те, кто в Москве писал тот первый Федеральный Закон и об ОАО, и об ЗАО или об ООО. Знали, что одним всё и сразу, а другим…

– Другим, как всегда!

– Хотели, как лучше, а получилось, как всегда! – кажется Премьер Министр России Виктор Черномырдин так говорил, если не дословно вспоминать его речи и все его афоризмы.