Александр Северодонецкий - Медведица Умка Большая и её медвежата Вех и Олелей. Повесть о Килпалине К. В. художнике и человеке

– А жир?

Жир с медведя – это настоящая здешняя камчатская ценность на всю зиму. Он охотнику и от мороза защита, и съешь его утром, да запьешь традиционным тундровым чаем с корнем золотого корня, которого здесь множество, заешь потом сухой такой калорийной икоркой или этой ароматной сушенной юколой, можно и целый день не кушать, а вот сил и энергии, сколько он давал, ничто так не насыщало охотника в здешней абсолютно безлюдной тундре, как вытопленный жир медведя.

—

На следующую весну снег еще не стаял, Вех проснулся и всё толкает и толкает – мать.

– Вставай!

– Пойдем посмотрим, солнышко ведь давно светит.

– Да отстань ты, еще холодно и снега много, куда же ты уйдешь, – недовольно и сонно бормотала Умка Большая.

Но, Вех был настойчив.

– Мам, я хочу играть.

Ей нечего делать пришлось и ей встать, и рано всей семьею вышли из своей такой теплой берлоги. Белый снег глаза слепит, медведица решила опорожнить кишечник и громко ревет она, тужится: пробка из скорлупы шишек долго не хочет выходит, ей кажется все при очередной напруге там разорвет внутри у неё, она еще громче от злости рычит, а после её такого дикого медвежьего рыка вся тундра, как бы от страха так тихо сама содрогается, боясь за свою жизнь, боясь за своё благополучие. Этот рёв и такой им страшен, и не вероятно громко-сильный, и далеко слышно его на её же давно здесь обжитой ледяногорской только её территории. И, её рык от высоких здешних стоящих по кругу гор легко отражается, вернувшись много раз, повторяемым невероятно колокольным здешним эхом, четко обозначая её испокон веков данных ей охотничьих её родных и любимых ею угодий. Так, порычав вероятно с полчаса и, по-особому по-медвежьи здесь своими испражнениями, обозначив свою территорию обитания она возвратилась в свою уютную и такую теплую берлогу еще пару недель чтобы ей подремать в особом берложьем этом особом тепле сохраненном и этой глиной и этой всею горою.

Но, не спится теперь ей. Давно нужно искать пищу: надо к здешним хаилинским оленеводам ей теперь идти. Не любила она ловить оленей. И, быстро бегают, и оружие грозное, да и меткое у оленеводов. Но, весенний голод он ведь не тетка и она сама побежала, а где и медленно шла по мерзлой тропе не ведомо кем и здесь оставленной этой зимою.

—

Срочный вызов к жене здешнего корякского самобытного художника на роды к Дарье Килпалиной поступил, как обычно в таких случаях ближе к вечеру в 21 час 30 минут по телефону из Хаилинской участковой больницы. Кто-то пришел из тундры и сообщил, что у неё уже срок очередных родов. Дежурный врач Семерджиди Игорь Фролович из Олюторской центральной районной больницы, согласно давно утвержденной инструкции, перезвонил сначала главному врачу Мельникову Юрию Спиридоновичу, а затем в АДСП в село Корф непосредственно в штаб аэропорта «Тиличики» для согласования срока вылета арендуемого санитарного вертолета. Естественно, что ночных допусков военные в этот день по своим соображениям к полетам даже по санитарным заданиям не дали то ли ракетные пуски с такого отсюда далекого Плисецкого космодрома, что где в такой же тундре в Архангельской области в сторону полигона здесь на Камчатке у самой Уки или в районе Мильково, то ли еще какие-то их причины не позволяли проводить эти ночные даже санитарные полеты. И понятно, и руководству аэропорта, и руководству райбольницы пришлось вылет его переносить на 8 часов 30 минут утра следующего дня.

Врач Валентин Яковлевич Пшеничный, уже давно хотел побывать у Килпалина Кирилла Васильевича на знаменитой и не раз, описанной во всех камчатских газетах Тополевке и, на этот раз решил сам лететь по санитарному заданию. Понятно, что всего-то каких-то 30 минут туда и столько же обратно для вертолета МИ-8 не проблема, и опытный врач решил совместно с фельдшером Дубровой Верой Вениаминовной сопровождать роженицу вместо штатного акушер-гинеколога, что тогда допускалось. Да, и до планового срока родов у неё по данным картотеки районного врача акушер-гинеколога Гудкова Евгения Николаевича оставалось еще пару недель. Срок беременности был примерно 37, а то может ну максимум 38 недель.

Само Олюторское отделение санавиации тогда базировалось в райцентре Тиличики на севере Камчатского полуострова и было укомплектовано только одним бортфельдшером, а врачи были прикреплены из штата Олюторской ЦРБ и они вылетали по очереди по мере необходимости и с учетом сложности задания на полет.

Утром в село Корф, где базировался аэропорт «Тиличики» не поехали, так как нужно было еще арендовать баржу, вертолет же залетел на вертолетную площадку, что была в Тиличиках в районе станции Орбита и, затем погрузившись с санитарными сумками направились уже с, посадкой в аэропорту села Хаилино и до не известной ему, и такой воспетой, и такой загадочной Тополевки. Надо было еще забрать знатока местных охотничьих угодий и пастбищ, опытного проводника Вьиковав Петр Кайдаа Егоровича, чтобы тот самим пилотам показал то место где им придется садиться.

Была первая декада октября. Именно в такое время года погода как-то здесь успокаивается и на пять, а то и на десять дней можно надеяться на отсутствие штормов и южных циклонов. Но, в этом году накануне прошел сильный южный циклон с дождями, принесенными из теплых южных морей Тихоокеанской акватории откуда-то издалека, может даже с самого жаркого Экватора, где воды океана Солнцем нашим так сильно до самих до океанских глубин разогреваются, что чуть ли не кипят там, отдавая всё своё тепло прилежащему воздуху, создавая затем такие сильные штормы и настоящие ужасные здешние тихоокеанские ураганы, которые всю свою надприродную мощь и надприродную силу естественно обрушивают сначала на острова, в том числе островную Японию и южный берег Китая, а уж затем затрагивают и наше дальневосточное Приморье и даже весь Хабаровский край, и только может своим хвостом, потеряв и истинную свою напругу, и всю свою неимоверную силу ветра, и затем они ударяют по Камчатскому полуострову. И, если это лето то идут такие затяжные дожди, а если это зима то они приносят невесть откуда нескончаемые, чередующие буквально через день пурги, когда никого и ничего не видать, не то чтобы говорить о полетах здесь утлых одномоторных самолетов АН-2 и тех же вертолетов МИ-4 или более тяжелых Ми-8 вертолетов.

По санзаданию они на не далекую Тополевку вылетели буквально в начале дня. Как всегда, покуда отзвонились, покуда пилоты прошли утренний медицинский осмотр и, получили от метео здешнюю камчатскую «погоду», покуда вертолет заправили керосином называемом пилотами и авиатехниками ТС-1, что означает керосином, было не многим за 11 часов дня. Накануне буквально два дня шел сильный здешний тихоокеанский дождь и вся тундра была довольно мокрой, а на уровне 500—600 метров над уровнем моря висели, потерявшие давно свою влагу легкие перистые, такие белесоватые, полупрозрачные облачка. Уже, когда летели от самого Хаилино на Тополёвку небо после сильного осеннего дождя полностью очистилось и казалось, что здесь над Хаилино воздух продут ветрами и очищен хорошим, и каким-то мощным пылесосом, и всё вокруг стало далеко, и легко просматриваться. Только где-то внизу на высоте примерно 95—125 метров были едва заметный слой облаков, которые были едва заметные глазом на фоне желтой тундры и, такие же слегка перистые. Когда вертолет МИ-8 начал здесь свое снижение из совсем не заметной пелены этого облачка из под его длинных винтов начал мгновенно образовываться молочно-белый не прозрачный туман и, конденсирующаяся в холодном осеннем воздухе вода образовала не прозрачное молочное облако как бы, окружая вертолет абсолютно не прозрачным одеялом. Вокруг светит яркое Солнце, а под вертолетом молоко тумана и пилотам ничего не видать.