Иван Карасёв - Илона и Анжела

– Ну да, только не в кустах же, – парировала Илона, – а где ещё? У него дома бабушка, у меня мама, в гостиницы без штампа в паспорте не пускают.

– Слушай, кто ищет, тот всегда найдёт, можно поехать за город, прихвати покрывало, скажи, что на пляж на целый день, и все дела. Только главное – не залететь. Предохраняться надо. Изделие номер один, хоть это и кайфолом, но зато гарантия. Я тебе говорю, парням надо всегда, да и нам тоже, только наши проблемы их не интересуют, наши проблемы – это наши проблемы. Будешь ломаться каждый раз, ему надоест. Никита – парень видный, отбоя от девчонок он не знает. Поверь мне.

– Ты хочешь сказать, что у него есть ещё кто-то?

– Илон, – не скрывая некоторого раздражения почти закричала в трубку Анжелка, – да я не знаю, есть или нет? Откуда мне знать! Я одно знаю – нравится парень, хорошо с ним, так и ложись там, где получается, а не рассусоливай – можно, нельзя. Вот это всё, что я могу тебе посоветовать, не тяни, держись за него да постарайся ублажить, ведь самой же здорово! Я так делаю, пока получается. И всем хорошо, мне прежде всего! Знаешь, я люблю Павлика, и мне кажется, что он меня любит тоже. Но мужчины есть мужчины, у них больше сексуального желания, поэтому теоретически всё возможно, и нужно брать от жизни всё, пока есть возможность.

В общем, разговор с Анжелкой не задался, Илона хотела излить душу, а получила нравоучения, только не нраво-, а наоборот. Она пришла домой расстроенная. Даже мама, занятая своим педикюром, обратила внимание.

– Илоночка, что с тобой?

– Да ничего, мам, всё нормально, – не очень убедительно соврала Илона.

– Нет, я же вижу, что-то не так.

Пришлось выкручиваться.

– Не хочу английским заниматься, устала я от него.

– Ну давай сходим в музей, сейчас в Третьяковке интересная выставка.

– Не, мам. Я лучше дома побуду, музыку послушаю, почитаю, наверное, просто надо сделать перерыв.

Она прямо в одежде прилегла на незастеленную с утра кровать, включила магнитофон, закрыла глаза. И вот, и что? Может, правда, завтра взять покрывало и поехать за город? Как на зло, погода не пляжная. Тогда что-то другое. Но что? Глаза уже изучали потолок. Но и там нет ответа на вопрос. И неужели он вправду потащится к другой? Неужели только этот самый секс для него главное? А любовь? Или её нет? А есть только именно этот самый секс. Притяжение двух тел. И тут она поймала себя на том, что они фактически ни о чём не говорили. Так, о разной ерунде у Серёги, дома – немного о музыке, а когда пили чай, болтали о сладостях, о торте, и он при этом поглаживал её голую коленку. И ей было жутко приятно – поглаживание по коленке. В парке тоже в порыве физического влечения не нашли времени для разговора. Может, им просто не о чем говорить? Может, ему нужна только девичья плоть, её плоть?

Илона решила проверить и даже не позвонила вечером. Всё равно завтра не следовало никуда идти, ни в какую пустую квартиру. Не тот день, и, может, человек не тот. А как хотелось снова прильнуть к нему обнажённым телом, снова почувствовать его тепло, ощутить, как он своими сильными, мускулистыми руками прижимает её к себе. Илона знала уже, что долго она не сможет выдерживать паузу.

12

В этот день Анжела сделала в квартире генеральную уборку, отодраила санузел, вычистила кухню, отмыла плиту от застарелых, давно спёкшихся капель жира, перемыла, перетёрла металлической мочалкой все сковородки, объявила войну пыли на шкафах, полках, подоконниках, под кроватями тоже и довела её до полной, безоговорочной победы. Квартира сияла, блестела как новая игрушка. Мать ахнула, когда пришла с работы. А Анжела, победно улыбаясь, смотрела на недоумевающую маму. Даже отец отметил, прежде чем уткнулся носом в тарелку с картошкой жареной с луком. Анжела и тут постаралась. Оба родителя не понимали, что произошло со старшей дочерью. А та молчала, только хитровато улыбалась и уверяла, что просто давно собиралась прибраться в квартире, времени-то вагон. Почему бы не заняться тем, до чего руки раньше не доходили. Кроме того, она начала готовиться к экзаменам и пару часов решала задачи по алгебре. Тут, правда, пришлось несколько раз обратиться за помощью к Илоне, но это уже детали.

Мать от такого неожиданного преображения дочери даже пустила одинокую слезу – вырастила себе смену – и за компанию с мужем опрокинула пятьдесят грамм. Раздобревший отец сунул ей рубль на мороженое. Анжела про себя усмехнулась родительским щедротам, за кого её держат, за пятиклассницу что ли? Однако вида не подала, сунула мятую бумажку в красный кошелёчек, отделанный синими и белыми бусинками, чмокнула папочку в щёку и удалилась в свою комнату, оставив счастливых родителей с недопитой бутылкой «Столичной».

Причина охватившего Анжелу трудового энтузиазма была проста: утром позвонил Павлик и сообщил долгожданную новость: в воскресенье съезжает с родительской квартиры. Снял в Черёмушках однокомнатную в блочной пятиэтажке. Конец вечным поискам места для уединения, постоянного ожидания, что не вовремя вернётся кто-нибудь из обитателей данного угла. Как тогда весной в общежитской комнате его приятеля. Тот оставил ключ и заверил, что у ребят военка, её не прогуливают. И вот, на тебе, в самый неподходящий момент, когда Анжела задыхалась от переполнявшего её упоения и едва сдерживалась, чтобы не заорать во весь голос, стены тонкие и хоть в этом надо было себя контролировать. В самый такой момент заелозил ключ в замочной скважине, она еле успела соскочить с позы всадницы в постель, внутри всё оборвалось, сломалось с треском деревянной палки, а в дверном проёме показался один из жильцов комнаты. Заболел, видите ли, и с температурой ушёл в общагу. Потом было смешно, особенно, когда Павлик показывал, как вытянулась от удивления физиономия болящего. Но это потом, а тогда пришлось, укутавшись одеялом, выскакивать из кровати, в спешке, прямо на голое тело одной рукой, придерживая это долбаное одеяло другой, натягивать штаны и футболку, совать трусы и лифчик в карманы. И всё это почти на глазах у кайфоломщика, нет-нет да норовившего покоситься в сторону полуголой Анжелы. А Павлик, прикрываясь одним полотенцем, которое они подстелили поверх простыни, заговаривал зубы непрошеному гостю – хозяину соседней койки. Хотя, конечно, гостями там были они.

Теперь с этим покончено, теперь не нужно будет прятаться, торопиться, думать о том, что через час, через полчаса, через пятнадцать минут надо очистить помещение, а так хочется лежать рядом в обнимку, притёршись, вжавшись друг в друга как те две фигурки какого-то знаменитого французского скульптора, что стоят в гостиной у Илоны. С понедельника всему этому придёт конец. Ставить предел наслаждению, страсти будут только они сами, и ничья тень не будет маячить за дверью!