Борис Алексеев - Количество жизни. Дневник очевидца

Будучи от природы человеком увлекающимся, Егор воспринял «Курчатник» как ответственный подарок судьбы и с головой ушёл в работу. Но произошло нечто, изменившее всю его жизнь.

Много позже, пытаясь разобраться в причинах, побудивших линию судьбы так круто изменить своё направление, Егор размышлял о законе внезапного перехода количества в качество. Однако, анализируя курчатовские годы, полные романтических надежд на возможность прикоснуться к атомной тайне бытия, он не находил даже отзвука будущей метаморфозы, ставшей смыслом всей его дальнейшей жизни.

Как-то утром Егор проснулся в сильном волнении. Наскоро одевшись, он выпорхнул в прихожую и стал торопливо собираться в институт. Он даже не прикоснулся к завтраку, оставленному на кухне его замечательной заботливой мамой.

– Так, конспект по последней гидровакуумной прослушке, методичка Слесарева. Так, а где распечатка последней версии программы? Ага, вот она…

Затолкав атрибуты дня в новенький, недавно купленный кейс, Гоша направился к двери и…

Он почувствовал, что его ноги налились свинцом и буквально вросли в пол. Что за ерунда! Молодой человек привычным окриком «стеганул» их, как норовистых пристяжных, – бесполезно, ноги не слушались.

«Так, – юноша присел на табурет, – будем разбираться». В то время, как его мозг, подобно восхитительной БЭСМ-6, производил миллионы операций в секунду, выясняя причину интеллектуально-двигательного паралича, глаза бесцельно бродили под потолком. Вдруг они увидели нечто.

«Это что такое?» На полке для головных уборов, среди шапок и шляп, лежала увесистая книга. Вспомнил! Мишка занёс неделю назад. «На, – сказал, – почитай. Сила!» Гоша встал и подошёл к полке. Винсент Ван Гог, «Письма к брату Тео». Ну и что такого? Он раскрыл книгу на произвольной странице…

* * *

Когда вечером пришла с работы мама, она застала сына, свернувшегося калачиком на табурете с раскрытой книгой в руках.

– Егорушка, что ты читаешь? – поинтересовалась она. – Ты ел?

– Мама, это что-то! – кое-как ответил Гоша, не отрывая глаза от чтения.

– Ого, кажется, ты не ходил в свой «Курчатник»? – мама взглянула на ботинки, нетронутые осенней распутицей, присела на фамильный сундучок возле двери и внимательно посмотрела на сына.

– Мама, – Гоша прикрыл книгу и заложил пальцем страницу, – скажи, я ведь рисовал когда-то?

– Да, Егорушка. Другие мальчики читали, гуляли, а ты – рисовал. Я не успевала переклеивать обои, ты рисовал везде и на всём. Асфальт вокруг нашего дома ты исчертил мелом так, что все соседи смеялись: «Растёт художник!»

– А потом?

– Потом, уже в пятом классе, карандаш выпал из твоих рук. Ты увлёкся музыкой, через два года бросил музыку и влюбился в математику. Вот так.

– Да, это я помню…

Остаток вечера Гоша задумчиво бродил по квартире, подолгу перебирал старые фотографии и поглядывал сквозь чернеющее окно на первые ночные звёзды. Мать с долей тревоги наблюдала за ним, но в разговоры не вовлекала. «Пройдёт, —думала она, – скоро диплом, он мальчик ответственный, сосредоточится».

* * *

Наутро Егор проснулся затемно. Включил лампу и вновь погрузился в чтение книги. Тем временем рассвело. Мама погремела на кухне и ушла на работу. Почитав какое-то время, Гоша посмотрел на часы, буркнул самому себе: «Пора!», отложил книгу, оделся и вышел из дома, не выпив даже чашки кофе.

На соседней улице недавно открылся художественный салон. Его туда неделю назад затащила Ленка, милая сокурсница, предмет его романтических иллюзий. «Хочу, чтобы ты выбрал мне изящный подарок!» – заявила она. Гоша припомнил, как дрогнуло его сердце, когда они проходили вдоль прилавка с красками. «Ну, что ты тут застрял?» – Лена потянула его вперёд к антикварному отделу. Ей пришлось даже прилюдно поцеловать Гошу, чтобы собрать его развалившееся внимание.

Никакого антиквариата они не купили, уж очень кусались цены, а когда вышли из салона, от Ленкиной болтовни у Гоши всё смешалось в голове. Он забыл льняной запах масляной краски, изящные на длинных черенках кисти и прочую художественную мелочь, которая так очаровала его там, в таинственном лабиринте салона…

И сегодня Гоша шёл, почти бежал, к заветному прилавку.

Салон открылся буквально перед его приходом, посетителей было немного. Казалось, все они забрели в салон непреднамеренно – кто-то погреться, а кто-то просто от нечего делать.

Порыскав глазами и обогнув пару витрин с помпезным антиквариатом, Гоша учуял запах скипидара и через пару секунд впорхнул в отдел художественных принадлежностей. Впрочем, глагол «впорхнул» не точен. Правильнее сказать – вломился, ведь медведи не летают, а неуклюжая торопливость Гоши явно походила на повадки проснувшегося по весне таёжного великана.

Затаив дыхание, юноша подошёл к мольбертам, расставленным округ витрины, и тронул рукой лощёное дерево. Неожиданно он ощутил горячее жжение в глазах, неловко зарылся в воротник пальто и отошёл в сторону.

Что-то глубоко личное, роящееся в тайниках его подсознания, вдруг выплеснулось наружу и брызнуло из глаз горячим потоком неизъяснимого наслаждения. Подобного наслаждения, искрящегося на кончиках нежнейших чувств и ассоциаций, он не испытывал никогда, даже в моменты физиологической близости с возлюбленной Ленкой.

Когда волна внезапного чувства схлынула, Гоша сосредоточился и вторично подошёл к прилавку.

На витрине под стеклом лежали таинственные, как египетские мумии, тюбики с масляными красками.

– Вам что-нибудь показать? – спросила девушка-продавец, с улыбкой наблюдая угловатые движения смущённого посетителя.

– Я хочу написать картину, – ответил Гоша. – Дайте мне краски.

– А в какой технике вы работаете? – девушка снисходительно прикрыла улыбку ладошкой.

– Я?.. – Гоша попытался улыбнуться в ответ, но мимика его не слушалась. – Не знаю, что со мной. В детстве я рисовал. Но прошло столько лет! Вчера захотел рисовать снова. Не смейтесь, товарищ девушка, мне не до смеха.

Девушка спрятала улыбку и принялась рассказывать Гоше, какие бывают краски. Почему одни из них можно разводить водой, а для других нужны специальные растворители.

Гоша ловил слова девушки, не дыша. Ни одну лекцию в институте он не слушал так внимательно, как этот скромный художественный ликбез.

– Вы что-нибудь запомнили? – рассмеялась девушка.

– О, да! – ответ Гоши прозвучал, как хлопок воздушного шара.

– Тогда забирайте!

Она торжественно вручила ему набор масляных красок, изящную овальную палитру из фанеры, растворитель-пинен и немного щетинных кистей для первого знакомства с живописью. Ещё Гоша набрал разных холстов и грунтованных картонов. На мольберт денег не хватило.