Борис Алексеев - Количество жизни. Дневник очевидца

Перебирая события прошлых лет, автор почему-то не сообщил об одной весьма важной детали – склонности своего героя к песенному творчеству. Ещё в студенческие годы Гоша трогал сердца товарищей исполнением песен, записанных, как он «скромно» сообщал, «под диктовку Бога». Постепенно авторская песня, возникшая как некая забава молодости, превратилась в серьёзное творческое увлечение и стала спутницей всех его житейских похождений.

«И лишь гитара песню лет поёт вослед побед и бед!» – любил повторять Егор, отвечая на вопросы благодарных слушателей. В сочинении песен и коротких музыкальных баллад Гоша находил утешение переполнявшим его нереализованным и мятущимся силам, а в публичном исполнении песен со сцены или в кругу друзей – возможность «социально скомпенсировать» свою трепетную любовь к одиночеству.

* * *

Квартира, в которой Гоша жил вдвоём с мамой, представляла собой нормальную советскую трёхкомнатную «барахолку» с сервантом, книжным шкафом, стареньким пианино и т. д. Однако вскоре всё изменилось. Прихожая, заваленная подрамниками, старыми мольбертами, разбитыми в хлам этюдниками, уже не справлялась со своей основной функцией – встречать и провожать обитателей жилища.

Мама вздыхала, глядя на Гошину свалку, но молчала и даже с некоторым интересом отслеживала стремительные изменения их квартирного быта.

У Гоши была хорошая мама. Она полностью подчинила себя интересам сына. И сын это понимал. Одну комнату он полностью освободил от мебели. В центре стоял скульптурный станок, а в углу – вращающийся подиум для натуры. К Гоше приходили товарищи, рисовали углём, писали акварелью, маслом. Паркет был застелен оргалитом, и мама втайне надеялась, что когда-нибудь сын обзаведётся отдельной художественной мастерской, и тогда она вскроет оргалит и снова увидит любимый паркет, который выложил много лет назад собственноручно её отец, дед Егора.

* * *

– Мама, я поступил!

Гоша вбежал в квартиру и бросился к матери в объятья, попутно опрокинув в прихожей коробки с книгами по искусству.

Кстати, о книгах. На днях он получил огромную кипу книг в подарок от милой женщины, библиотекаря знаменитой библиотеки МОСХа. Зоя Михайловна сопроводила дар печальным напутствием: «Бери, Егорушка, тебе пригодится. Нас больше нет…»

Исподволь наступали новые времена. Рушились отстоявшие полвека советские структуры. Незнакомое коммерческое вещество проникало в щели ветхих профессиональных построек и заполняло их внутреннее пространство. Так вода заполняет трюмы тонущего корабля, и огромный «Титаник» медленно исчезает в тёмной пучине времени.

– Мама, теперь я буду настоящим художником! – распевал на все лады Егор, пританцовывая перед матерью. Он напоминал библейского Давида, который не побоялся выйти на бой с великаном Голиафом. И тот же самый Давид по имени Гоша страдал комплексом неполноценности перед всяким художником, имевшим профессиональное образование.

Он читал и перечитывал письма Ван Гога. Однако при равенстве, так сказать, огненного начала, Егор отличался от собрата по творчеству застенчивостью, которая рождала гадкую неуверенность в собственных силах.

Теперь же, став студентом художественного института, через пять лет он защитит диплом и будет… настоящим художником! Гоша не знал, да и не мог знать, что судьба уже приготовила ему иное чередование событий.

Как-то вечером Гоша раньше обычного возвращался домой и приметил среди сугробов заснеженного палисадника свет в небольшом полуподвальном окошке. Справа от окошка посверкивала крашенная в рыжий сурик дверь чёрного хода. В холодном свете уличных фонарей сурик походил на изысканный розовато-сиреневый тиоиндиго 2 2 Тиоиндиго – краска на основе органического пигмента розового цвета. . Над чёрным входом была прибита скромная вывеска «Детская студия рисунка и скульптуры».

Гоше стало любопытно. Он приоткрыл дверь и увидел крутую уходящую вниз лестницу. Несмотря на полуподвальную обстановку, лестничный марш казался весьма ухоженным и явно не походил на спуск в царство угрюмой подвальной сантехники. «Неудобно как-то, – подумал Гоша, едва переступив порог, – впрочем…» Он ощутил внутренний призыв к действию, улыбнулся и, не раздумывая, уверенно зашагал вниз.

Через пару поворотов ступени закончились и перед ним открылось большое ярко освещенное помещение. «Уж не в сказку ли я попал?» – подумал Гоша, оглядывая высокие потолки старой котельной, переоборудованной под детскую студию.

Повсюду к стенам крепились самодельные стеллажи с сотнями детских поделок из глины и пластилина, а между ними были развешены рисунки и гипсовые пособия. Справа от входа, за столом, отгороженным от общего пространства ширмой, расписанной под китайскую акварель, сидела молодая женщина и читала.

Гоша застыл на пороге, размышляя, как ему поступить дальше. Женщина подняла голову, и он обомлел от милой красоты её лица.

– Здравствуйте, – доброжелательно произнесла женщина.

– З-здравствуйте, – не сразу ответил Гоша, – ну… я пойду?

– Тогда, до свидания! – она улыбнулась.

– Я, это, мимо шёл, гляжу – свет горит, ну я и вошёл…

– Это я уже поняла. А вы кто?

– Гоша… Простите, Егор.

– Вы художник?

– Да, то есть нет. Учусь.

У автора сохранилась полная стенограмма того давнишнего разговора двух случайно встретившихся людей. Он мог бы приложить её как документальное «свидетельство о рождении» необычной и очень романтической истории. Но считается, что все истории подобного рода похожи друг на друга. В каком-нибудь учебнике по психологии подобный диалог наверняка описан как «типичный случай взаимного влечения полов».

И всё же, господа психоаналитики, в нашей нетипичной истории «дедушке Фрейду» делать нечего! Одному Богу известно, как происходят подобные сердечные метаморфозы.

Да-да, именно метаморфозы! Ведь сколько людей ежедневно идут навстречу друг другу. Идут и проходят мимо. Значит, кто-то руководит ими, озаряет или оставляет равнодушными…

Короче говоря, неистовый чернец от искусства Егор и милая хозяйка скульптурной мастерской Марина стали встречаться. Их взаимная симпатия, первоначально возникшая на ниве художества, через пару недель переросла в настойчивое желание ежедневно видеть друг друга, обо всём думать вместе и в конце концов существовать вместе как две необходимые друг для друга половинки.

Ленка, чувствуя неладное, искала повод объясниться. Но неожиданно влюбилась в преуспевающего, как бы сейчас сказали, мальчика-мажора и вскоре забыла своего ненадёжного, перепачканного красками Гошу.