Борис Алексеев - Количество жизни. Дневник очевидца

Та-ак! Сюжетная линия повести обнаружила новую и довольно симпатичную героиню – что ж, давайте разбираться.

Марина окончила художественный институт им. Сурикова. Наделённая от природы редким по красоте и своеобразию пластическим талантом, она выделялась на фоне сверстников ещё в художественной школе.

В блистательной «Суриковке» Марина была зачислена в мастерскую замечательного советского скульптора Михаила Фёдоровича Бабурина. Понимая степень одарённости юной ученицы, Михаил Фёдорович старался не нарушать её природное видение формы, сводя роль учителя к амплуа ненавязчивого информатора о премудростях профессии.

Умный был человек Михаил Фёдорович, понимал: кому даны от Бога особенные дары, тот может существовать в профессии только как особенная творческая личность. К тайнам ремесла не следует относиться как к догме. Порой масштаб личности не ложится на «логарифмы» профессии.

Ещё великий Пушкин в «Маленьких трагедиях» горько высмеял стремление Сальери «алгеброй проверить гармонию». Перефразируя слова Александра Сергеевича, можно сказать: «Гармония не терпит квадратуры!»

А вот Гоша понять этого не мог. Его напористый ум не осознавал жертвы, которую принимал на себя окружающий мир, уступая ему дорогу. Начинающему художнику казалось, что всё должно идти по плану. Сначала надо стать специалистом: окончить институт – научиться штудировать гипсы, как Брюллов, брать с палитры цвет, как Семирадский, и строить пространство, как Пикассо, – а уже потом приступать к творчеству. Согласитесь, ужасное заблуждение!

Но в чём-то он был прав. Становление художественного ремесла – «Аппиева дорога» к вершинам искусства. Посмотрите на рисунки импрессионистов – Моне, Дега, Писсарро, Ренуара, – кажется, всё тает и растворяется в цвете. Ан нет, всё, кроме рисунка!

Можно копнуть глубже. Кто не слышал о русских гениях-иконописцах Андрее Рублёве и Дионисии, которых не мы, а ещё те, мудрые древляне, величали «премудрыми». Если приглядеться, простота их иконописного рисунка – это сплав высокого рисовального мастерства и горней эстетики, понуждающей линию отрываться от земли и уходить в небо.

Иконопись – особое искусство. Пройдёт немного времени, и Егор прикоснётся к тайнам этого странного мастерства. Однако всему своё время. А пока, окрылённый примером неистового Ван Гога, наш герой шаг за шагом постигал художественное ремесло. Что ж, талант, отложенный на будущее, как отложенный платёж в бухгалтерии, не исчезает, но переносится.

* * *

Гоша влюбился в Марину с первого взгляда. Однако любимая женщина виделась ему не только красавицей, умницей и о-го-го какой художницей. Разум новоявленного воителя гармонии, алчущий победы над «супротивными обстоятельствами», воспринимал Марину как творческую высоту, за которой лежит его славный путь на Олимп искусства.

И хотя пластический кругозор молодой профессиональной художницы был цельнее и глубже Гошиных весьма разрозненных знаний об искусстве, данное обстоятельство нашего героя ничуть не смущало. Гоша шагал на Олимп неутомимо и по-житейски беззаботно. Когда же он обнаруживал незрелость в вопросах искусства, Марина становилась его справочником и надёжным суфлёром.

Гоша признавал авторитеты, но обо всём стремился иметь собственное мнение. Переубедить его мог только высокий авторитет или… Марина, умевшая подобрать слова, как ключи, к его творческому сознанию. Да-да, Марина, в отличие от Егора, умела считывать будущее и терпеливо прощала любимому человеку все его наивные беззакония.

* * *

Талантливые люди неуживчивы с окружающими, тем более друг с другом. За примерами далеко ходить не надо, гениальная парочка Ахматова и Гумилёв – весьма красноречивое тому подтверждение.

Однако высокий художественный талант не мешал Марине располагать к себе людей. Художники, слесари, физики, поэты – все в её присутствии преображались и, становясь возвышенно деликатны, тянулись к ней как к роднику и источнику вдохновения.

Не стала исключением и милая азербайджанская семья Гасановых. Марина познакомилась с Гасановыми в Крыму, во время летней институтской практики.

По приглашению новых друзей художница несколько раз приезжала в Кировабад (ныне – Гянджа), гостила, путешествовала по горам в сопровождении главы семейства, профессора Кировабадского педагогического института почтенного Кафара Мамедовича и его русской жены Валентины Ивановны.

Итог дружеского визита в Азербайджан превзошёл все мыслимые ожидания! Очарованная гордой красотой гор и разочарованная московской толкотнёй людей и смыслов, Марина… купила дом в глуши горных перевалов, в ауле с «поэтическим» названием Кааз-Юлчу.

«Ай да Мариночка, ай да айрумка!» – радовался добродушный Кафар, пританцовывая в свои неполные шестьдесят два года.

Как-то срок очередного визита молодой художницы подошёл к концу, и Гасановы повезли Марину на железнодорожный вокзал. По пути неугомонный Кафар то и дело отвлекался от вождения и приветствовал проходящих словами:

– Слушай, дорогой, Марина едет в Москву ненадолго, только вещи соберёт и обратно!

– Кафар, прекрати сейчас же! – добродушно ворчала Валентина Ивановна. – Ты разобьёшь машину и нам сделаешь больно!

– Э-э, Валя, что ты говоришь! Как я могу причинить вам с Мариночкой боль! – Пристыженный Кафар втягивал шею в плечи и возвращался к управлению машиной. – Валюша, ты пойми одно: Тамерлан меня спросил: «Куда ты едешь?», я ему ответил: «На вокзал еду. Только и всего!»

Жители Кировабада, идущие навстречу, оказывались в большинстве своём либо кунаками Кафара Мамедовича, либо его верными друзьями. И каждый интересовался причиной столь «стремительного» передвижения по городу почтенного профессора. Поэтому, когда старенькая шестёрка, дымя и гремя подвеской, подъехала к стоянке железнодорожного вокзала, обнаружилось, что Марина едва ли не опоздала к отправлению поезда.

Егор и Марина познакомились в Новолетие, под самое Рождество. Как-то незаметно прошли холодные зимние месяцы, и наступила весна.

Несмотря на чарующую весеннюю амброзию, Марина была по-прежнему собрана и деловита, и только Егор на каждом их свидании вёл себя подобно Маугли, впервые увидевшего человека в образе женщины. Он размахивал руками, громко и довольно бессвязно говорил, рисовал на огромных листах картона, протирая угольной палочкой собственный рисунок до дыр, и всё время куда-то торопился.

Чтобы как-то отвлечь Гошу от весенней суматохи, Марина решила познакомить его со своим высокогорным приобретением. В мечтах она видела это так: они поднимаются вдвоём на вершину горы и там, между небом и землёй, она вручает любимому ключи от дома и собственного сердца как знак судьбы и высшей воли.