Алив Чепанов - Мерцательная жизнь Алексея Животова. СССР. Серия «Русская доля»

…Если углубится в прошлое, то история возникновения местного «Бермудского треугольника» уходит далеко в самое начало семидесятых. На месте огромного холмистого заросшего высоченной травой и заболоченного пустыря между Дмитровским шоссе и Селигерской улицей, куда Алексей ещё в детском дошкольном возрасте любил бегать с прочей детворой поиграть в «войнушку», поплескаться в большущих лужах, посмотреть на тритонов и на прочую обитающую на пустыре живность, в начале семидесятых был построен громаднейший по тем временам кинотеатр с двумя залами: большим и малым. Это была одна вершина «Бермудского треугольника». По размерам такой кинотеатр мог сравниться, если брать те, в которых бывала местная детвора, разве что с кинотеатром «Россия» на Пушкинской. После открытия «Еревана», местные пацаны просто оттуда не вылезали. По окончании сеанса в большом зале открывались два широченных выхода с обоих сторон здания кинотеатра. Мальчишки, ловко обходя встречный поток зрителей, поднимались до входа в зал и прятались в большущих плотных портьерах двух выходов. После закрытия выхода на металлические засовы изнутри и формальной проверки зрительного зала, контролёрша удалялась в зал ожидания или в буфет. В это время, если вошла не вся компания и кто-то из пацанов остался за воротами, то проникшие, стараясь не шуметь, открывали своим товарищам двери изнутри. После запуска своих, двери закрывались пацанами снова. Когда зал начинал заполняться зрителями, вся проникшая компания выходила из укрытий и рассаживалась, в основном, на боковых рядах, которые почти всегда были свободны. Билеты в зале уже никто никогда не проверял, да и на это не было времени. Сразу после заполнения зала, гас свет и начинался «Журнал» – десятиминутный сборник новостей. По окончании сеанса, если у кого-нибудь из пацанов возникало желание посмотреть фильм ещё раз, то они просто прятались в огромном зале между проходами, за кулисами сцены или за портьерами двух выходов. Сколько и по сколько раз было пересмотрено таким образом фильмов не сосчитать. Боевики – лидеры просмотров в пацанской среде, выучивались ребятами наизусть и затем дословно цитировались с одновременной демонстрацией разнообразных приемов и ударов, показанных в фильмах.

Второй вершиной «Бермудского треугольника» считалась пивная-стекляшка, примыкающая к четырнадцатиэтажной башне. Пивная функционировала давно и всегда славилась своими посетителями, близкими к криминальным кругам, а также ежедневными, иногда даже кровавыми, разборками в соседнем дворе. В пивняке помимо пива, под столами разливали всё, что только было душе угодно, а пиво, как известно, в сочетании с прочей алкогольной продукцией, даёт совершенно неожиданный эффект отключённого на какое-то время мозга.

В глубине парка во второй половине семидесятых был возведён громадный, по тем временам, универсальный магазин самообслуживания под нехитрым названием «Универсам». Эта была третья вершина «Бермудского треугольника». В Универсаме ближе к Олимпиаде стала продаваться ну совсем диковинная для советских людей продукция: иностранные напитки типа кока-кола, тончайшие нарезки: разных сыров, копчённых колбас и всякие деликатесы в очень мизерных упаковках – просто подарок, промышлявшим здесь воришкам. Помимо отдельного специализированного вино-водочного отдела и пункта приёма стеклотары, Универсам представлял интерес не только для мелких шпанищек-воришек своим принципом самообслуживания, который сражу был прозван в народе: «сам бери», но и для пацанов постарше, как дополнительная точка отъёма мелких денег уже отлаженным и проверенным в кинотеатре способом, так называемой «стрельбой». Партнеров по двору обычно приглашали фразой: «Пойдем что ли на пузырь постреляем?» Такая же «стрельба» всегда велась рядом с кинотеатром у входа в кассы. Обычно на выходе, что из универсама, что из касс кинотеатра, выставлялся самый мелкий и тщедушный парнишка, который обращался к выходившим пацанам помоложе себя, ровесникам, а иногда и ребятам постарше с невинной но конкретной просьбой, при чём довольно наглым тоном: «Чувак, дай десять копеек, – или как вариант, – … пятнадцать, двадцать». Чувак или опасался и давал, чувствуя что-то неладное, или «не врубившись» отшивал мелкого «стрелка» в грубой форме. В первом случае дающему давали уйти иногда даже со словами: «Свой пацан!» – это считалось вместо «спасибо». Во втором случае, на «стрелка» «наезжали». Вдруг откуда не возьмись, появлялась группа пацанов и окружала обидчика маленьких детишек со всех сторон. Первой фразой новых тимуровцев была: «Ты, зачем маленьких обижаешь?!» После восстановления справедливости, обидчику малышей настойчиво предлагалось уже вывернуть все свои карманы и компенсировать все неудобства и малышу и его защитникам – «тимуровцам». Был и третий вариант, жертва отвечала: «Денег нет!» Тогда шёл в ход следующий психологический приём: «А если найду? Заберу всё, ведь ты говоришь, что у тебя денег нет, вот их и не будет!» В случае молчания жертвы, начиналась проверка карманов. В случае ответа жертвы: «На, ищи, всё что найдешь – твоё!» обычно расходились с миром. Но бывали и очень крутые разборки, когда оскорблённые поборами парни оказывались, к примеру, с Коровинского шоссе и после инцидента, приводили к «Еревану» большую команду – «шоблу», как тогда говорили. В «шобле» могли быть и старшие пацаны, отслужившие в армии. «Шобла» ещё переходя Дмитровское шоссе и практически перекрывая движение на нём на какое-то время, дико свистела, жутко орала и размахивала над головой солдатскими ремнями, металлическими прутами и монтировками. Что орала толпа была не понятно, но ясно и понятно было одно, что малым силам местных пацанов пора как говориться «сваливать» – «рвать когти». Местные пацаны, подгоняемые свистом и гиканьем со стороны преследовавшей их вражеской «шоблы», просто летели над газонами и дорожками ведущими в родной двор. Горе было тому, кто попадёт в плен к «врагу». Во дворы чужая «шобла» не совалась и во дворах начинался срочный набор в свою «шоблу» для отпора и наказания неприятеля нарушившего законные границы и вторгшегося на чужую территорию. Большая «шобла» собиралась по всем дворам с нечетной стороны бульвара. Обязательно обращались к лидерам из числа отслуживший и отсидевших старших пацанов и к блатным с просьбой возглавить «шоблу». Встать во главе и заодно показать сразу всем местным пацанам на что ты способен, было очень почётно и престижно для любого. И наоборот, отказаться от участия в такой серьезной разборке было для авторитета позором и резким падением с пьедестала в дворовой иерархии. Поэтому местные авторитеты не могли отказать всему уличному коллективу и возглавляли «шоблу». Теперь задача местной «шоблы» была следующая: подойти по-тихому с нескольких сторон к месту проникновения чужаков, окружить их, и попытаться отрезать от Дмитровского шоссе и «нейтральной» территории. После чего, захватить и наказать как можно больше чужаков. После схватки старших авторитетных пацанов между собой прямо на площади перед кинотеатром, прерванной, как правило, рёвом милицейского авто-патруля, обе «щоблы» разбегались уже по своим территориям, оставляя на поле боя только недвижимые тела тех, кто не мог уже быстро передвигаться. Оставаться на месте живым и здоровым было нельзя, так как их как раз и могли сделать виновными в произошедшем. Вскоре подъезжала «скорая помощь» и еще несколько милицейских машин, которым для задержания доставались только пострадавшие – те, которым требовалась медицинская помощь. Виновных же получалось, что не было вовсе. В наличии были только пострадавшие, которые в один голос утверждали, что напавшие на них хулиганы разбежались кто-куда и они никого из них не знают.