Азалия Аминева - Глубинка. Сборник рассказов и очерков

Когда Павлуша заплакал, отчим вскочил, словно только и ждал этого сигнала. Он начал бить по столу вяленой воблой, а потом несколько раз ударил сухой рыбой маму, расцарапав ей лицо. Как будто озверев от вида крови, выкинул Марию за дверь и побежал к ребёнку. Бешено вращая красными глазами, он рычал, что кинет урода в печь. И Людмила, вечно испуганная, вдруг решительно бросилась спасать брата. Изо всех своих сил она оттолкнула от него Толика. Пьяное чудовище схватило кочергу. Прежде, чем потерять сознание, Людмила слышала надрывный крик мамы.

Людмила подумала: «Наверное, надо вытереть кровь с виска». Но руки не хотели слушаться и лежали вдоль тела тоненькими прутиками. Девушка пыталась вспомнить, как ей удалось дойти до реки и забраться в лодку. Не получалось. Она лежала с налитыми свинцовой тяжестью веками.

Вдруг судёнышко остановилась и устремилось наперерез течению. Кто-то подтягивал его к пристани. Людмила поняла, что теперь она может подняться. Откуда-то она уже знала, что нужно делать. Девушка поднесла руки к глазам и сняла с век монетки. Старое лоскутное одеяло куда-то исчезло, и теперь воздушное белоснежное платье нежно обнимало её лёгкий стан. На стройных ножках хрустальным блеском сверкали полупрозрачные голубые туфельки. Девушка залюбовалась их неземной красотой, и тихая улыбка тронула её губы. Она провела рукой по виску, на котором уже не было глубокой раны. Мягкие локоны под тихим блеском полной луны казались жемчужно-розовыми. Серебристый свет заливал причал, на котором высилась фигура мужчины в длинном сером плаще. Людмила не боялась его, точно зная, кто это. Она выпорхнула из лодки и протянула проводнику свои монетки. Следуя какому-то зову, девушка оглянулась и увидела, что папа и бабушка уже ждут её.

Бабушка была красивая и молодая, как на фотографии, а лицо папы светилось безмятежной улыбкой. Таким Людмила его никогда не видела.

Втроём они пошли прочь от реки, а потом по лунной дорожке поднялись в небо.

Обессилевшая от постоянного недоедания Фарида собирала нехитрые пожитки семьи. Некоторое время спустя она вышла во двор, чтобы проверить, что делают её дочери, одной из которых было четыре года, другой шесть лет. Они дружно играли, не замечая матери.

– Вот какой у меня пирожок, а это чак-чак!

– А у меня балиш какой! С мясом!

Фарида покачнулась, живот сжало от острой боли. Её дочери лепили из первого снега куличики, смакуя названия всевозможных хлебных изделий, потому что больше всего хотели есть и ни о чём больше не могли думать. Молодая женщина с болью в сердце отметила, как сильно похудели её девочки. Ей казалось, что даже через тёплые вещи у них проступают лопатки. «Сейчас нагуляют аппетит, зайдут домой и попросят есть, а мне их нечем кормить. Нечем, нечем, совсем ничего нет! Может, Гилимьян что-нибудь принесёт?» – в отчаянии подумала она.

Муж Фариды Гилимьян промышлял охотой, поэтому они ещё держались. В соседнем же доме, где жила многодетная семья Сафиных, ребятишки ходили настолько оборванными и голодными, что на них было страшно смотреть. Из жалости Фарида украдкой приносила им немного из того, что добыл её муж. На прошлой неделе им перепало немного мяса косули, позавчера часть зайчатины, но этого было очень мало для пяти голодных ртов. «Мёртвому припарка», – испуганно думала Фарида про себя, глядя, как отощала её соседка Эльнара. Некогда пышнотелая, беззаботная, она стала похожа на скорбную тень. Фарида в тот день лишь раз взглянула соседке в лицо и осознала, что больше никогда ей не забыть этого. При свете дня она увидела – и по коже пошли мурашки – обтянутый сухой кожей череп с провалами вокруг потухших глаз. Серый платок, обмотанный вокруг головы, довершал сходство с мумией. Судя по тому, как быстро похудела Эльнара, она всё отдавала детям, а сама ничего не ела. Фарида точно знала это, ведь они с мужем в первое время поступали так же. Но после падения в голодный обморок женщина задумалась, что будет с детьми, если их с Гилимьяном не станет, и начала делить еду поровну. Теперь, увидев соседку, она поняла, что была права, и в её голове в очередной раз шевельнулась мысль: «Лучше уж всем вместе сгинуть, чем мои девочки будут мучиться, умирая потом поодиночке». Фарида не могла подобрать слова утешения для соседки. Она лишь сдавленно пробормотала, остерегаясь встретиться с ней взглядом:

– Эльнара, Эля, милая моя, тебе надо хоть немного есть. Что будет с твоими детьми, если…

Тут Фарида увидела, как из соседней комнаты выполз трёхлетний малыш Айратик, волоча тоненькие ниточки-ножки и большой живот. Женщина почувствовала, как дурнота подступает к горлу. Не договорив, она пустилась прочь из их дома. Не в силах больше сдерживаться, Фарида заскочила в нетопленую баню и дала волю слезам. Лежала на лавке и тряслась от почти беззвучных рыданий и холода. «Главное – не напугать девочек, они и без того натерпелись за этот год», – думала она, надрываясь от ощущения собственного бессилия, от невозможности противостоять злому року и помочь несчастной семье.

Фарида вспоминала, как приветливо встретила её Эльнара, когда она – молодая жена – впервые вступила в дом своего мужа. Именно оптимизм и юмор соседки помогли ей тогда выдержать придирки свекрови. Искрящая энергией и обаянием женщина всегда удивляла Фариду. Смелая и острая на язык, она даже председателя порой поднимала на смех. Эльнара была центром притяжения и самым желанным гостем на всех деревенских сходках. Бывало, затянет она узун-кюй 1 1 дословно – долгий напев; башкирские и татарские лирические протяжные песни. – и душа оживает. Фарида не могла постичь, как голос простой крестьянки может вмещать сколько любви к родному краю, к его древней культуре. Мелодии несли в себе что-то непостижимое, давно утраченное. Песни Эльнары, казалось, рождались в глубине её большого сердца. В эти минуты Фарида приобщалась к чему-то природному, ненаносному, что возникло в самых недрах её некогда вольного, воинственного и смелого народа. Женщина чувствовала это, но не могла выразить словами. Слёзы катились по её щекам, а с души на некоторое время спадали оковы. Но это было раньше, до тишины, когда они жили, а не влачили голодное существование.

Неужели скелет, обтянутый кожей, – та самая женщина? Как быстро всё изменилось! Ещё двух лет не прошло, как Эльнара шутливо заигрывала со свёкром Фариды, годом раньше овдовевшим. Пожилой мужчина чувствовал подвох, но в нём теплилась надежда, что он ещё интересен женщинам. Все незатейливые эмоции этого простого человека, не привыкшего к хитростям и интригам, отражались на его лице, что вызывало безудержный смех Эльнары и тихую улыбку Фариды.