Светлана Котт - Мечты, застрявшие в гнездах

Давка начинается сильнейшая, люди обезумели. Я понимаю, что если упаду, то не выберусь. Не знаю почему, но происходящее начинает меня волновать. В голове поселилась мысль, что я тоже должна выжить. Я перестаю задавать вопросы о том, где нахожусь и что происходит. Что-то подсказывает мне, что я обязана выйти отсюда. Но шанс прорваться становился все ниже. Матросы возле корабля принимают последних пассажиров и готовятся к отплыву. Я все сильнее ощущаю, как меня сдавливают со всех сторон. Неожиданно группа парней с пистолетом в руках начинает стрелять прямо по толпе недалеко от меня. От испуга народ расступается, и все застывают в ужасе.

– Дайте пройти! – кричат они. Кто-то хочет наброситься на них, но они тут же направляют пистолет на толпу и добавляют, – Прямо сейчас хочешь сдохнуть?

Эти парни идут передо мной, я засматриваюсь на лицо одного из них, на щеке виднеется шрам. Парень замечает мой пристальный взгляд и презрительно оглядывает. В его глазах читается столько ненависти и злобы, что я не могу задерживать на них свой взгляд и отворачиваюсь. От увиденного я едва ли не теряю сознание, под водой лежит девушка, кажется, она мертва. Ее испуганные глаза смотрят на меня, моля о помощи, но помочь я уже никак не могу. В руке она крепко держит какую-то вещь.

– Какого хрена вы считаете, что раз у вас пропуск, то вы достойны спасения?! – кричит кто-то из толпы. Навстречу ребятам выходит мужчина, я вижу в глазах остальных людей желание наброситься на тех парней, что идут к кораблю. Тот, что со шрамом, понимает это и немедля стреляет в мужчину. Я замечаю дрожь в его руках и испуг, он похож на зверя, загнанного в безвыходное положение. Мужчина корчится от боли, и его тело падает. Кто-то из толпы пытается поднять его на ноги, но уже поздно, пуля попала в жизненно важный орган, мужчина скончался, а вода возле него становится красной. В эту секунду всеобщего помешательства я замечаю, как ладонь девушки немного разжимается, и там виднеется пропуск, которым она так и не успела воспользоваться. Без лишних сомнений я тянусь за ним в тот момент, когда всеобщее внимание приковано к мертвому мужчине и парням, что идут в сторону корабля.

Я крепко сжимаю пропуск и готовлюсь ринуться к кораблю. Но как? Толпа меня не пропустит, скорее убьют еще до того, как я успею добраться. Вода прибывает еще стремительнее, я замечаю, как один мужчина бросается на парней, пытаясь выхватить пистолет. Это мой шанс, я погружаюсь под воду. Холод. Будто миллион игл одновременно врезаются в кожу. Я проплываю к ногам этого мужчины, и мне удается сбить его с толку. Ребята хватают мужчину и хотят его застрелить, но я выплываю наружу и кричу:

– Прошу не надо его убивать! Оставьте! У меня тоже есть пропуск, возьмите меня с собой. Прошу…

Меня трясет от страха и холода. Я замечаю на себе взгляды разъяренной толпы, которая хочет разорвать меня за одно лишь слово «пропуск». Теперь все зависит от этих парней, станут ли они брать меня с собой за то, что я помогла им. Времени на размышления нет, тот, что со шрамом внимательно смотрит мне в глаза, а потом на руку. Он замечает мой пропуск и сигналит, чтобы я пошла с ними. Даже не верится, что у меня получилось.

Я следую за этими парнями, которые с помощью оружия заставляют толпу расступиться и не кидаться на них. Мы пробираемся к матросам, которые нас поторапливают:

– Быстрее, корабль уже уплывает через пять минут!

Наши пропуски быстро проверяют и толкают вперед. Толпа вновь пытается прорваться к кораблю, но матросы с ружьями держат оборону. Я ступаю на борт корабля, не понимая, что здесь вообще делаю. Перед тем как потерять сознание, я смотрю на пропуск. Там написано: «Кира Мирова – ученица десятого класса по АПНС (академия приручения необычных существ)». Сразу после этого я отрубаюсь.

Конечно же, я тогда решила, что это был сон. Разве могла я подумать иначе? Проснулась наутро, позавтракала и вновь поехала на работу. На этот раз работу свою проверяла подробно и дотошно, поскольку не было доверия к самой себе. Да, я абсолютно творческий человек, внимательность не мой конек. В университете на парах по экономической статистике, где надо было решать длинные таблицы, я ошибалась постоянно из-за невнимательности. Ход решения я давно поняла, но вот с другим у меня были проблемы.

После тяжелого нервного срыва прошло пару дней, у меня начался творческий подъем. Интервалы между срывами и подъемом настроения сокращались, если раньше срывы были раз в несколько месяцев, затем следовало нормальное состояние, то сейчас срок сократился до месяца. Но все равно я продолжала верить, что сдаваться нельзя, свое творчество нужно продвигать, в двадцать первом веке без этого никак.

– Ксюш, спать идешь? – спросил подошедший Антон.

– Да, скоро, прям десять минут еще.

Я была в приподнятом настроении, писала стих, пока в наушниках играл пост-рок. В половину одиннадцатого выключила компьютер и легла в кровать. Меня одолели мысли о том, насколько я плоха в качестве хозяйки для Антона. Моя душа целиком и полностью отдана творчеству, я ненавижу готовить, поэтому предпочитаю просто сварить макароны и разогревать готовые котлеты, терпеть не могу убираться и делаю это как можно реже. Поэтому иногда стыдно за то, что полностью отдаю себя творческому делу, которое, возможно, не возымеет успеха. Благо Антон не привередлив в плане еды или уборки, у меня есть подруги, которым повезло с парнями гораздо меньше.

– Мой сегодня высказал, что я борщ ему недосолила, и добавил, что это большое упущение с моей стороны, – сказала моя подруга Дашка по телефону.

– А ты чего? – спросила я.

– Наорала, сказала, что совсем обнаглел и скандал устроила.

– Не ну ладно бы пересолила борщ, тут проблему не исправишь, а тут недосолила. Соли что ли на столе нет? – возмутилась я, дабы поддержать Дашку.

– Согласна, к матери поехала сейчас, видеть его не хочу. Как меня достала эта совместная жизнь, одна бытовуха, прихожу уставшая как собака с работы, жрать постоянно готовлю то борщи, то другие деликатесы, а он на диване валяется. Хоть бы жопу свою хоть раз поднял.

Стоит отметить, что я и борща Антону ни разу не приготовила и по дому он худо-бедно, но помогает. И после таких разговоров я вновь ложусь в кровать к Антону, который, на удивление, смотрит документалку про Бориса Годунова.

– А помнишь, как мы с тобой в лагере сдружились? А ведь в классе до этого особо не знались, – неожиданно спросила я.

Антон отвлекся от просмотра:

– Такое не забыть, мы с тобой были два идиота, увлеченных историей.

И разговор наш плавно перетек в вечер воспоминаний. Мы обсуждали, как долгое время были друзьями в школе, как Антон первым понял, что влюбился в меня, и как добивался. Раньше мы так много говорили об истории, а сейчас Антону стало не до этого, редко возвращается к теме, в основном смотрит развлекательные видео и все в этом роде. Удивительно, что сегодня он нашел время для Бориса Годунова.