Светлана Котт - Мечты, застрявшие в гнездах

– Пришли, – сказал Саша и первым вошел в класс. Там уже сидело около десяти учеников.

– А вот и оставшиеся двое. Представьтесь, – сказал учитель в черной рубашке и квадратных очках.

– Александр Орлов.

– Кира Мирова.

Привыкнуть бы еще, что меня и правда так зовут.

– Кира Мирова, – повторил учитель, – ты ведь новенькая. Расскажи немного о себе.

Все взгляды устремились на меня, и я испугалась. Что говорить? Про Киру я совсем ничего не знала. Пришлось говорить про свои увлечения:

– Я люблю музыку, мне нравится петь. Еще я сочиняю стихи и играю на пианино собственные композиции.

В школе я особо не распространялась про то, что что-то там сочиняю, но мне всегда хотелось это сделать. Я же боялась, что меня просто засмеют, или никто не поймет моей игры, поэтому и молчала. Дура была, сейчас бы послала все к черту.

– Сыграешь нам что-нибудь? Из собственного сочинения, – предложил учитель и указал на пианино.

– Конечно, – согласилась я. И, хотя это был всего лишь сон, я безумно мечтала пусть и о маленьком, но все же концерте. Взгляды всего класса устремились на меня, и это чертовски нравилось. Я вспомнила одну из своих самых любимых композиций и начала играть. Она ассоциируется у меня с приходом теплых летних дней. Когда радуешься тому, что солнце становится жарче, ты можешь ходить без куртки, а вечера такие длинные и незабываемые. Когда хочется, чтобы этот момент никогда не заканчивался, и чтобы лето длилось вечно. Привычка со школы, сейчас уже лето не ассоциируется с каникулами, но так иногда хочется все бросить и просто насладиться отдыхом.

Примерно на середине композиции игра на пианино остановилась, и в полной тишине я прочитала короткий отрывок:

«Однажды вечером я открыла окно и просидела так до самого утра, наблюдая за тем, как рождается рассвет».

Продолжилась едва слышимая игра на инструменте.

«И, если меня спросят, я скажу, что эту ночь я буду помнить до конца своих дней. Нет. Даже после собственной смерти, я буду помнить этот рассвет и это лето».

И пальцы быстрее побежали по клавишам, напоминая нам, каким ярким может быть это время года и какими незабываемыми бывают летние ночи. И здесь суть не в том, что кто-то рядом с тобой, ты можешь быть совершенно один, но осознание чего-то предельно важного, близость к собственной душе, вот он смысл. И вот она жизнь.

Я закончила и резко встала. Послышались одинокие аплодисменты, лишь после присоединились остальные. Я взглянула на того, кто поаплодировал мне первым. Это была девушка с короткими красными волосами, ровной челкой и маленькой татуировкой на шее в форме дракона. Татуировку немного перекрывала громадная цепь. На ней был надет клетчатый сарафан поверх белой футболки.

– Превосходно, ты можешь садиться на любое свободное место, – сказал учитель.

И пусть этот мир нереален, пусть это всего лишь сон, я счастлива, что сыграла сейчас на пианино одну из своих любимых композиций. Я хотела сесть к Саше за одну парту, но рядом с ним уже кто-то занял место, когда я играла на пианино. Единственный свободный стул был рядом с еще незнакомым мне юношей.

– Неплохо играешь, – произнес парень, которого я толком не успела разглядеть. Я посмотрела на него внимательнее и заметила на нем синюю клетчатую рубашку, застегнутую на все пуговицы под горло. Потом обратила внимание на прядь черных волос, которая слегка выбивалась из общей прически, однако в остальном этот парень был идеален: прямая осанка, стройная фигура, слегка приподнятый подбородок, пронизывающий взгляд начитанного человека. Меня впечатлили глубина карих глаз и черные изогнутые брови. Черты его лица показались мне довольно привлекательными, гармонично смотрелись тонкие губы, а еще идеально ровный нос, моя подруга точно бы ему обзавидовалась. Повадки этого незнакомца веяли аристократизмом, но лишь в малой доле, в нашем современном мире это выглядело естественно и не выбивалось в качестве надменности и отчужденности от остальных. Его вещи на парте лежали строго по одной траектории, точно перфекционист.

– Спасибо, – сказала я.

– Меня, кстати, Влад зовут. Если тебе интересно, я занимаюсь волонтерством.

Он протянул мне брошюру, я удивилась, что он настолько официально представился. Учитель начал со вступительной речи про крушение и новые условия жизни. Мне стало любопытно взглянуть на брошюру Влада, и я начала ее внимательно изучать. Я ожидала увидеть там кошечек и собак, кучу информации про то, как можно забрать животное из приюта и прочее.

Но когда раскрыла брошюру, я была в шоке от увиденного. Никаких кошек или собак, на фотографиях были мифические животные, а некоторые выглядели настолько необычно, что сложно было понять, кто это вообще есть.

– Также в этом семестре вы перейдете к практике на гиках. Влад, всем гикам удалось спастись при наводнении? – спросил учитель.

Влад открыл затертый блокнот и ответил:

– К счастью, да. Около двадцати процентов помещены на нашем корабле, остальные распределены между пятью другими кораблями.

Я не могла поверить своим глазам. Этот мир поражал меня все больше и больше, и все меньше походил на сон из-за своей реалистичности. Урок продолжался, и я хотела спросить у Влада подробнее про гиков, но начинала понимать, что все дальше и дальше удаляюсь из этого сна. Пока, наконец, не осознала, что просыпаюсь.

Но черт, как же мне хотелось там остаться, и как же меня бесила долбанная реальность.

Мы с Антоном сегодня сильно поругались из-за ерунды. Теперь не разговариваем друг с другом, даже спим в разных комнатах. Совсем нет желания мириться, ощущение, что эти отношения совсем себя изжили. Не чувствую боли или разочарования, просто хочется взять и уехать хоть куда-нибудь.

Я все подготовила к запуску своего проекта по продвижению творчества. Провела кучу работы и анализа и… нихрена. Подписалось несколько человек, страницей особо не заинтересовались. Я не отчаивалась, пробовала еще варианты, снова и снова, но после череды неудач забросила идею и впала в отчаяние.

Да, на нескольких неудачах нельзя останавливаться, нужно попробовать что-то еще, но на тот момент у меня уже не было сил, ведь я столкнулась лоб в лоб с…

Эмоциональным выгоранием.

Я выдохлась, устала, в голове не было идей, все осточертело. Ничего не хотела, ни становиться певицей, ни заниматься развитием. Мне было не до отношений с Антоном, хотелось только одного – смерти. Моя мечта медленно умирала, я чувствовала опустошение. Тогда я еще не понимала, с чем столкнулась, что еще в тот момент мне нужно было идти к психологу. Тогда я думала, что мне просто необходимо немного отдохнуть, и все придет в норму. Что психолог, это не про меня, что я сама со всем справлюсь.