Айслан Балган - Боль. Сборник рассказов

И меня осенило. Я увидел синюю ленточку, привязанную к ветке сосны.

– Не забывайте: когда вы останетесь одни в испытании, вы должны рано или поздно увидеть ленточки. Мы их вешаем на деревья, когда проходят две или три недели после испытания при условии, если остался один выживший. Как мы узнаем об этом? У нас есть орёл, витающий над чащей леса и следящий за ходом испытания. Он шепнёт нам на ухо, когда пора вешать ленты. НО не говорит, кто выжил.

Эту речь нам говорили в начале испытания, показывая ленту морского цвета, длинную и сверкающую. Когда я смотрел на ленту, то до меня доходили грустные мысли, что я вряд ли её увижу во время испытания.

– Да, Джигаго, – толкнул меня в бок Нуто, стоявший возле меня во время речи. – Любуйся этой лентой, да, смотри и запоминай. Ведь я тебя потом прихлопну.. Клянусь, повяжу твои глаза, когда найду ленту. Ха-ха…

Я не обратил на Нуто никакого внимания, но… Боже, что творилось в голове этого человека, когда он начал серию зве рских убийств? Испытание наоборот сделало его монстром, а не мужчиной. Других сделало слабыми – Абукчич.

Я сжал кулак, стиснул зубы и посмотрел на чистое, немного багровое от приближающегося заката небо. Властный орёл с широкими крыльями витал над лесом. Он посмотрел на меня, и я не смог выдержать его колкого, неприятного взгляда и увёл глаза. Куча острых раскалённых иголок вонзились мне в тело.

Возвратились жар и слабость.

Я увидел остальные ленточки. Они потянулись по лесу. Я стал идти по их направлению.

Солнце садилось за горизонт, и в лесу темнело. Я шёл с мрачной, напряжённой физиономией.

Я предчувствовал угрозу. Да… она словно нависла надо мной злой тучей. Я остался один. Один-одинёшенек в жестоком, кровавом лесу с кучей гнилых трупов.

Лес, принявший море тел каждого поколения индейцев. И где-то в глубине земли таятся останки тех мальчишек. Парней, которым не суждено стать мужчинами. Они остались под толщей почвы – остались детьми. И они ждут новых мальчишек и вопят: «О, Абукчич, о, Нуто, о, вы все! Неужели вы тоже пополняли ряды мёртвых невинных детей, которых втянули непонятно во что! Эти взрослые, по чьим жестоким играм выбирается якобы „сильнейший“. АХАХАХА! Давайте танцевать, вечно танцевать и петь тем странникам, которые заглянут в наш лес!» – слышались их голоса. И мертвецы выползали из земли, и из трещин высовывались жёлтые черепа, скрипящие гнилыми зубами. Слышишь цокот? Хах, это скелеты играют на собственных костях! О, праздник, о дивное веселье!

Я шёл, заставляя себя не оглядываться, потому что боялся, что, повернувшись на зов и голос, увижу мертвецов. И с ними совсем свежие души Абукчича, Нуто и других моих сверстников. Они сидят на краю пропасти в обнимку и сверлят взглядом мне спину, машут рукой на прощанье. Но рука с ободранной, дряблой кожей, показывающей белые, мраморные кости. «Пока, Джигаго! Ты заходи, если что! Ты заходи, если живые станут надоедливыми! А всё-таки такую цену ты отдал, чтобы быть живым и по праву считаться мужиком!» – кричали они мне в спину и утихали.

Да, я боялся. Я бы вырвал волосы, боясь не живых, говорящих мертвецов, а накатывающей волны безнадёжности и чувства собственной бездарности. Когда разговариваешь с мёртвой компанией, то всякое желание к жизни пропадает.

Чёртов лес! Он хранит заблудшие души и кошмары. Заглянешь туда и увидишь призраков прошлого, что застряли в лесу и не выбрались. Но столкнешься (это страшнее любых мертвецов и монстров) со своими тараканами в голове.

– Нужно выбираться из леса быстрее, – сказал я, следуя за лентами.

Но я чувствовал обратную сторону мистического леса. В лесу царствовали и добрые духи. Олень. Он вытащил меня из могилы, подставив рога, а я за них схватился. Правда, вначале он сам меня туда скинул, забодав, как следует, выбросив моё тело в реку..

Я ощущал силу добрых духов, не позволяющих мертвецам утянуть меня в их царство.

– Всё зависит от тебя. Мы лишь подталкиваем, – услышал я таинственный шёпот не то мужчины, не то женщины.

Холодные мурашки прошли по телу, сотни раскалённых игл вонзили ушко. Я вздрогнул, но не повернулся.

Небо стягивалось серыми, бесформенными тучами. Пошёл ветерок, внезапный и беспричинный. Я задрожал, но не остановился. Зубы постукивали в такт дуновению ветра.

– Н-НЕ-Е ОСТАНАВЛИВАЙСЯ!!!

– Н-НЕ-Е ОСТАНАВЛИВАЙСЯ!!!

– Н-НЕ-Е ОСТАНАВЛИВАЙСЯ!!!

Ветер усилился, превратился в вихрь и начал бить мне в спину. Я увидел сотни преющих листьев, поднявшихся в воздух, и побежал. Бежал, не оглядываясь, а в ушах рокотало: « Н-НЕ-Е ОСТАНАВЛИВАЙСЯ !!!», « Всё зависит от тебя. Мы лишь подталкиваем » и « Пока, Джигаго! Ты заходи, если что !». Оно нонстопом звучало в ушах вместе со свистящим завыванием ветра и шелеста вихрящихся листьев.

Мои волосы начали развеиваться, заслоняя глаза. Ветер оказывался сильнее и быстрее, сбивая с ног.

Из разгорячённой глотки вырвался нечленораздельный отчаянный вопль, а на лице застыла сморщенная маска. Крик вылетел в разреженный воздух, где застыли крупными телами сор, сломанные ветки, песок и витающий шлейф листочков. Мои прослезившиеся глаза увидели стоящий на горизонте, приближающийся торнадо. Тёмная молниеносная воронка, засасывающая всё на своем пути. Она проглатывала деревья, срывая их с корнем и поднимая в воздух. Она превращала зеленистый в лес в уродливую, бесплодную пустыню с бледно-бурым, каштановым цветом. Даже уволакивала за собой целые реки, чьи воды уносило в воздушный водоворот. А в нём крутилось столько предметов!

Ветер сбил меня, и я полетел к дереву и ударился позвоночником об её толстый ствол. Вышел второй вопль, но не такой сильный и животрепещущий, а глухой и сдавленный. Всхлипывание умирающего существа, чьи лёгкие отказали и сделали последнюю попытку заработать.

Я скорчился, упав на разрыхленную комьями землю, и схватил её пригоршнями. Не успел я оклематься или хотя бы осознать, что вообще происходит, как меня унесло.

Я увидел голые деревья, искривлённые и наклонённые в сторону. Они сопротивлялись всеми силами, но их тоже срывало по отдельности.

Я скатывался.

От зелёной травы остались редкие клочки да земля.

– НЕЕТ! – закричал я, но вырвалось: – Н… ээхь… т…

Какой же абсурд – умереть в урагане, когда прошёл сложнейшее испытание, и оставалось последовать за ленточками, чтобы дойти до племени и принять достойную победу. Судьба злодейка! Жестокая, неумолимая реальность, вырвавшая у меня последние силы!

Я перекатывался, глотал комья земли, в глаза сочилась всякая дрянь. Выплюнул и потёр глаза. Поднял голову, и вихрь песка врезался в лицо, впиваясь острыми, жгучими песчинками. Руки, схватившиеся за корни многолетнего дуба, ослабли, и я сорвался. Ветер продолжал меня нести, и я то пачкался, кувыркаясь, в земле, то врезался в деревья, то в порыве отчаяния хватался за кусты и торчащие из-под почвы коротенькие корни. Тело изнывало большой ноющей болью, местами вспыхивало от жгучести песка, проникающего в мясо через ссадины и раны.