Айслан Балган - Боль. Сборник рассказов

Я упал. Тут же почувствовал мороз. Я поднял голову, приоткрыл глаза, застланные кровью. Вода. Меня уносила река. Приземление получилось мягким за счёт этой реки.

Её холодное течение уносило меня в другие края. Насыщенно-красные узоры снова начали рисовать воду. Я расслабился. А ведь зачем волноваться? После такого падения, где я заработал мириады переломов и ушибов, я уж точно не останусь в живых! Остаётся отдаться течению, пуститься на самотёк. Судьба решит мою участь – участь жалкого труса, который решил избавиться от испытаний лёгким путем.

Холод ласкал, успокаивал тело от огня, вызванного болью.

Я закрыл веки.

Сколько прошло минут? Пять или двадцать? Время перестало существовать. Меня окутал туман, ласковый и нежный. Испытание кончилось! Я получу заслуженный отдых. Я не сомневаюсь. И вы там сами расхлёбывайте мои проблемы. Нечего молоть чушь про силу характера, необходимость страдания для взросления. Я выиграл вас, обыграл, обвёл за нос, как маленьких детей. Я сломал систему. А вы тут мучайтесь сами…

Течение внезапно оборвалось. Я открыл глаза и заметил, что река переходила в водопад. Дёрнулся, попытался схватиться за берег. Да, опять та больная часть моего разума, надеющаяся на хороший конец, тянущаяся к жизни и светлому. К чёрту! Руки схватили край булыжника, глубоко вклиненного в землю. Я бы мог удержаться в течении реки, на самом краю водопада и выплыть на берег, оставшись живым. Но… но… я отпустил булыжник, и сильный поток воды унёс меня с обрыва.

Я уже не мог контролировать тело, когда летел по течению водопада. Меня колошматило в разные стороны, но в итоге я приземлился в воду. Моё тело вынырнуло из пучин, и унесло новым быстрым потоком. Тело двигалось, как лодка. Я находился в сознании и задавал один вопрос: «Почему я до сих пор жив?!».

Меня остановило. Ветка низко склоненного дерева схватила за мой ремень, болтающийся на поясе.

Я приподнял голову. Увидел рядом собой рыб.

– Только не это… нет… – прошептал я.

Рыба вонзилась зубами мне в ногу. Остальные вцепились, словно кровожадные волки, в живот. Они вгрызались острыми зубками в раны.

– А-А-А-А-АЯЙ!!! – закричал я.

Рыбы продолжили трапезу. Вода скрашивалась в багровые краски. Боль вернулась. Она возвратилась во всём её воплощении: тупая, острая, ноющая, колкая, саднящая и так далее. Заныло в спине, где синим цветком появились синяки. Ушибы и переломы отдавались тупым отголоском измученного тела. Открытые раны, откуда сочилась кровь, кололо и резало. А острой болью трещали укусы. А всё в совокупности заставило меня закричать на весь лес иступленным, ужасающим воплем. Я оторвал прицепившихся рыб от тела. Раскидал их в стороны. Схватился двумя руками за дерево и пополз на берег. Ноги выбрались из холодной реки. На голени остались следы малюсеньких зубов. Но, несмотря на их крошечность, они нанесли немало боли. Я перекатился с дерева на землю.

Лёжа на берегу, я отдышался. Заставил лихорадочное дыхание угомониться и привёл в спокойный ритм. Сердце билось барабанным боем. Я лежал и чувствовал ВСЮ боль. Она проникла в глубины тела, вплоть до костей. Я привстал. Из живота торчали три ветви. Из потрескавшихся губ вырвался глухой стон. Руки дрожали. Я не могу их вытащить. Ты что издеваешься?! Зачем вытаскивать? Я планировал умереть.

Но тут мне пришло невероятное осознание происходящего. Умереть не получится. Я чувствовал себя как-никогда живым, ощущая боль до самых костей мозга и нервных окончаний. Чёрт возьми! Я чувствовал каждую рану, пульсирующую и жгущую.

– Ха-ха-ха-ха!

Я схватил сучья, вонзившиеся в живот, и вытащил. Я сморщил лицо, скривился от внезапной боли. Кровь потекла струёй из раны. Также вытащил и другие сучья, каждый раз вскрикивая.

Я улыбнулся, разглядывая острые обрубки веток. Кровь на них набухала кроваво-багровым. Я откинул их в сторону, встал на прямых ногах, прощупывая твердую почву. И засмеялся:

– ХА-ХА-ХА-ХА-АХ-ХА-ХА!

Я пришёл к выводу, что любовь к жизни настаёт через страдания и мучения. Когда ты ощущаешь на своем теле боль и раны. Я живой… чёрт… не поэтому ли стоит ценить каждый момент жизни, пусть даже незначительный и пустяковый? Боль… приводит в чувства, что мы… живы как-никогда. И когда она не перестаёт тебя мучать, то желание жить усиливается, чтобы больше эту боль не чувствовать.

Раз судьба кинула мне вызов, то я должен принять его, а не прятаться.

Я повернулся к лесу и проковылял в дебри. Улыбка так и не сходила с лица, пока я не заснул.

Я снял хвостик, связанный нитью. Отрезал комья взмокших волос ножом. Кинул их в багряное пламя, где те свернулись в оранжевые крючки и затлели, превратившись в пепел. Они в основном мешали. Практичнее ходить с короткой причёской.

Я взял камень и сломал край ножа. Отточил его в форму иглы. Я видел, как мать делало что-то похожее, чтобы с помощью неё сшить одежды. Иногда она зашивала раны пораненным индейцам.

Я завязал нитку к игле и начал… Сглотнул и стёр наступивший пот со лба. Игла пронзила рваный край раны. Я застонал, сжав зубы и скорчив сморщенную гримасу. Выдохнул. Вдохнул. Стиснул зубы. Я продолжил: игла прошла через один край к другому, и нить стянула два конца рваного месива. Проделал несколько заходов, и образовал некие зигзаги из нити, свисающие над внутренностями. Я стянул нить, и рана закрылась.

– Отлично. Так-с, – я опустился, чтобы разорвать нить от узла, взял нож и срезал.

Такими темпами я связал самые большие раны. Кровотечение остановилось. Но мелкие порезы остались и беспокоили меня. Также я не связал колотые раны, нанесённые сучьями.

Я лёг на землю, греясь у костра. Огонь шуршал, трескался. Дрова тлели сияюще-алым цветом. Я находил во всём этом нечто магическое: лежать у шуршащего костра, в глубинке леса, ночью, и беспокоиться о ранах. Помимо порезов болела спина, усеянная пурпурными гематомами и рдяными синяками. Также и вывих локтя, который я не в состоянии пока вправить, и перелом ребра.

Я закрыл глаза. Куда ещё безнадёжнее может быть? Улыбнулся.

Отец… Он, сидя у костра вместе со мной, по обыкновению то курил, глядя на огонь, то смотрел на меня. Мама же рассказывала легенды, и я, будучи маленьким засранцем, их слушал.

Я заплакал. Мне не хватало их двоих. Да, они воспитали слабого характером индейца. Но я остаюсь сыном великого вождя. По моим жилам течёт кровь предков… Ах да, кровь утекла с кучей порезов, колото-резаных ран и гематом. Какая ирония! Значит, мой бред не прокатит.

Я чувствовал силу, несмотря на общую слабость. Словно кто-то стоял за мной и держал кулачки, что я выиграю в испытании.

Мечтать невредно, дружище… Спокойный ночи…

И я закрыл глаза и уснул мертвецким сном.