Анастасия Кодоева - Четыре дня

– А что за мальчишки?

– Ну, я не знаю.

– Они младше? Или старше?

– Постарше, – оживилась дочь, – а так я сильно очень упала, и мальчик один большой как начал плакать! Я им сказала: «Извините! Я не хотела!» А он начал так рыдать! Казанский стоит и смеется!

Она сделала удивленное личико, как у маленькой мартышки.

– Он нормальный вообще? – спросила я.

– Нет, мама! Он вообще ненормальный!

Близость с дочкой восполняет мне недостающее тепло в отношениях с мужем. Но через пару лет ей исполнится четырнадцать… Потом шестнадцать… Не вечно же ей сидеть у моей юбки…

Потом у Илоны появятся женихи. Что тогда? Мне стало страшно от одной мысли, что мне предстоит её потерять. То есть, как – потерять? Сепарация 2 2 Сепарация, отделение (separation) – термин, обозначающий уход от объекта или прекращение с ним каких-либо отношений. «Психологическая энциклопедия». Крылов А. А. – это нормально. Меня пугало, что будет потом со мной.

Наши с Валерой трудности длились уже не первый год, и чудесного избавления было ждать просто глупо. Неужели Илона выйдет замуж, а я буду проводить остаток дней в одиночестве, смотреть сериалы, скучать и щёлкать семечки?

Илона застегнула длинный фиолетовый пуховик, натянула на голову шапку с единорогом, схватила рюкзак, сменку и умчалась вниз.

Вскоре я почувствовала, что начала согреваться. Побродила по комнатам ещё какое-то время, не находя себе места. Вспомнилась книга Пауло Коэльо «Заир», в которой жена исчезла из жизни мужа на целый год. Пройдя через долгие скитания, главный герой, наконец, вновь обрел её в прямом и переносном смысле. «Жаль, что я не Эстер», – подумала я с грустью.

Я вернулась на кухню и взяла в руку чашку с остывшим кофе, но потом передумала и поставила на место. Пить холодный кофе – это невкусно. Почему-то пришло на ум: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем». Эти слова сначала всплыли как ассоциативный ряд при взгляде на чашку. Он же в равной степени относились к нам с Валерой, мы вообще перестали ценить друг друга.

Раздался телефонный звонок. Обычно я беру трубку, когда звонят незнакомые номера, ведь это могут быть клиенты.

– Хочешь прикол? Я развожусь! – проговорил мрачный голос.

– Простите, кто это? – поинтересовалась я.

– Как кто? Синявский, Сашка Синявский! – с удивлением ответил мой однокурсник.

«Ни приветствия, ни уважения – что за человек? Хоть бы ради приличия спросил, как дела», – пронеслось у меня в голове. Ну, да ладно…

Мы не общались с Сашкой Синявским лет пять. Он перестал приходить на встречи выпускников после того, как стал себя «отождествлять с функцией». «Кто они, а кто я?» – откровенничал мой старый товарищ, с грустью жалуясь на свою судьбу.

Я растолковывала ему, что неоконченный психфак – это не показатель того, что ты плохой человек, и теперь тебе на нашей встрече нет места. Тогда в ход шел аргумент номер два – и против него у меня уже не было ничего. «Вы все – вот, какие крутые, вон, чего добились в жизни, а я – ничего! Просто работаю в школе».

Раньше мы с Сашкой близко дружили. Ностальгия об этих институтских годах отдавала щемящей болью в сердце, когда каждый год он не приходил и не приходил на наши встречи. Я ждала Сашку, а потом смирилась, это был его выбор, в конце концов!

Всё началось на первом курсе. Я была отличницей, а Сашка – кандидатом на «вылет». Однажды он обратился ко мне с просьбой помочь подготовиться к экзаменам. С высшей математикой у него были большие проблемы, и я согласилась помочь. Почему бы и не сделать доброе дело?…

По ночам мы решали задачи и уравнения, будь они прокляты! Благодаря этим занятиям мы сблизились. Может, именно так Сашка и продержался в институте не один год, а целых четыре. Все же, в конце концов, его выгнали, когда я уже не могла больше с ним заниматься. У меня не осталось ни сил, ни времени. «Достаточно. И так, сколько лет я его тянула!» – решила я. К тому же, мне самой нужно было зарабатывать деньги… Сашку отчислили, а я устроилась на работу.

Мне было не трудно помогать Сашке, ведь я хорошо знала все предметы. Наоборот, у этой математической дружбы было много бонусов. Сашка познакомил меня со своей тусовкой, и теперь все вечера, не посвященные математике, мы проводили на вечеринках и концертах рок-групп.

Одно время Сашка был тайно влюблен в меня. Он все никак не мог решиться и объясниться мне в своих чувствах. Иногда мне казалось, что он что-то недоговаривает… Или вот-вот что-то скажет… Но ничего. Часто Сашка провожал меня домой, и мы стояли у подъезда дотемна, болтая битый час о том о сём.

Мы могли купить бутылку вина и запросто выпить её прямо в подъезде, сидя на ступеньках и заедая шоколадкой, потому что денег «на заведения» у нас обычно не водилось, а на улице гулять было холодно.

Сашка был ударником в рок-группе, и я часто сидела у них на репетициях. Они проходили в гараже вокалиста Димки, точнее – его папы. На самом деле, автомобиля у Димы не было, а папа продал свой «Мерседес» еще очень давно. Вот папа и отдал на растерзание студентам свой гараж, который и так без малого не превратился в свалку.

Мне нравилось в гараже. Это было очень атмосферное место: там было пыльно, пахло сыростью и дымом сигарет. На стенах были наклеены плакаты с изображением разных групп: «Ария», «Iron Maiden», «Король и Шут», «ДДТ», и тогда еще мало известного великобританского дуэта «Muse», от которого мне потом снесло башню.

В гараже у меня было любимое оранжевое кресло: в нем было очень уютно, хоть оно и выглядело старым и продавленным. Я забиралась в него с ногами и буквально тонула, а из моих рваных джинсов торчали голые коленки. Обычно в руках я держала бокал вина или чего покрепче – и тихонько подпевала их песням.

Эти веселые и беззаботные годы впечатались в мою память как штамп вместе с песней «Plug in baby» и другими хитами «Muse» – ребята исполняли их в перерывах между своими песнями. А еще это время запомнилось мне ароматом вишневого табака «Captain Black». На вкус – гадость несусветная, но зато какой волшебный запах! На репетициях Сашка курил их, а я сидела рядом, нюхала и балдела.

Однажды Сашка сказал:

– Ты неплохо поешь. Хочешь попробовать? – и протянул мне микрофон.

Я засмущалась, но бас-гитарист Леша вместе с Сашкой начали меня подбадривать, и я спела что-то из репертуара Земфиры. Ощущения были странные: смесь восторга и ужаса… Так в группе появилось два вокалиста: Димка и я.

Стоит ли говорить, что у нас был очень большой круг общения? Мы выступали с концертами в пивных барах и разных небольших кафе. Мне нравилась эта атмосфера грубоватых людей в кожаных куртках, которые разговаривают матом и курят крепкий табак. Мне было хорошо с ними, я чувствовала себя, как рыба в воде.