Семён Ходоров - Неисповедимы пути туриста

Сегодня трудно представить, но в этот наш первый заграничный выезд у нас ещё не было кредиток, которые принимаются за рубежом. Не забуду, как в первый год пребывания в Израиле, ко мне приехал из США друг, который пригласил меня в ресторан. Когда официант предъявил нам счёт за поданное угощение, Марк извлёк из портмоне что-то похожее на красочную визитную карточку и протянул её гарсону, которую он через некоторое время вернул, после чего турист из Америки подписал какой-то квиток. Потом ему долго пришлось объяснять мне, пока я не «понял, что и как с этим едят». В данный момент я уже хорошо понимал, как совершается эта процедура, но не имел средства воплотить её в жизнь.

Мои размышления прервал вопль, вырвавшийся из уст Эдуарда, который вторично в это солнечное утро выкрикнул «Эврика!». Ответом на мой вопрошающий взгляд был его указательный палец, направленный на вывеску над одним из автомобильных проездов. Там большими буквами высвечивалось всего одно слово «CASH». Я и подумать не мог, что оно обозначает не что иное, как «наличные». Эдик затратил всего минуту, драгоценного уже, времени, чтобы пояснить:

– Проезжаем по указанному коридору, расплачиваемся деньгами из кошелька, и спокойно едем дальше.

Сказано – сделано. Я снова сел за руль, и мы спокойно подъехали к шоссейной горловине, над которой висела спасительная вывеска. Притормозив у красно-белой полосы, я не обнаружил ни устройства, куда можно вложить деньги, ни человека, которому можно их дать. Больше того, даже заградительного шлагбаума, которым были снабжены соседние полосы, здесь тоже не было. Я задумчиво взирал на альпийские горы, сверкающие белизной своих остроконечных пиков, и недоумённо спрашивал у знаменитых русских классиков, что делать и кто виноват. Виновных никто и не думал искать, а что делать знал только Эдик. Не долго думая, он громовым голосом приказал:

– Семён, что задумался? Немедленно снимай ногу с тормоза, переноси её на педаль газа, и полный вперёд к венецианским красотам!

Пока я, перестраивался в крайний левый ряд, чтобы на максимально разрешённой скорости быстрее продвинуться к Венеции, Мила и Люба, поспешно перебивая друг друга, расхваливали практическую смётку Эдика, не забывая при этом обсудить, где и как потратить сэкономленные деньги. В эту минуту они ещё не знали, что их проекты через какие-нибудь три четверти часа перманентно превратятся в прожекты. Момент истины наступил, когда я увидел впереди сооружение, как две капли воды, похожее на то, что мы пересекли при въезде на платный участок автострады. Я подъехал к закрытому шлагбауму, который, несмотря на наши пронзительные душевные посылы к нему, даже и не думал открыть нам дорогу для дальнейшего проезда. Ситуация выглядела безнадёжно-тупиковой. Позади нас стояли около двух десятков машин, которые беспрерывно сигналили в ответ на наше бездействие. Правда, я не имел даже самого зелёного понятия, что можно было сейчас предпринять: сдвинуться с места нельзя было ни вперёд, ведь шлагбаум был закрыт, ни назад, поскольку путь преграждали машины с, непомерно возбуждёнными шоферами. Как всегда, нужное решение принял Эдуард. Он показал мне на какую-то более менее цивилизованную будку, в которой сидел, вроде бы, живой человек. Чтобы добраться до него, нам пришлось пересечь шесть автомобильных «ручейков». Мы с Эдиком параллельно включили весь свой, не такой уж и богатый, лексикон соответственно немецких и английских слов, вставляя на автопилоте и ненормативные русские выражения. Но, испуганный нашим агрессивно воинствующим видом, итальянский синьор, не знавший ни английского, ни немецкого и, тем более, ни матерного русского языков, застенчиво улыбался и беспомощно размахивал руками. В конце концов, находчивому Эдуарду удалось отыскать в толпе итальянских водителей седовласого джентльмена, который немного говорил по-английски. Он, посмеиваясь и дружелюбно похлопывая Эдика по плечу, пересказал киоскёрному чиновнику, что приключилось с нами. В конечном итоге, после оплаты проездного тарифа, злополучный шлагбаум поднялся вверх, открывая нам, временно прерванную, дорогу на Венецию.

Примерно через полчаса мы, не без ожидаемого напряжения и плутания, подъехали к многоэтажному паркингу. Это был конец дороги, дальше, как поётся в песне, «вода, вода, кругом вода» и островная Венеция. Чтобы попасть в город, мы пересекли небольшой мост и тут же попали в атмосферу вечного праздника, оказавшись в плотной туристской толпе, осматривавшей достопримечательности Венеции. В принципе, здесь не нужен был ни путеводитель, ни экскурсовод. Надо было просто влиться в этот поток паломников и плыть за ним по, наверное, самому необычному, самому очаровательному и самому романтичному городу нашей планеты, в котором водные каналы служат дорогами и улицами, по которым вместо автомобилей проплывают катера и гондолы.

Неторопливо двигаясь за этой шумной лавиной экскурсантского народа, Мила неожиданно обратила внимание на какой-то указатель с буквами на языке иврит. Оказалось, что стрелка направляла желающих в место, называемое «еврейским гетто». Символично, что мы начали осмотр удивительного европейского города с района, где обитали наши, можно сказать, «соплеменники».

Кто мог подумать, что ещё в 16 веке Папа Римский отдал распоряжение об изгнании всех евреев из итальянских городов. Однако именно Сенат Венеции предложил евреям, живущим в Италии, приехать в этот город. В указе говорилось: «Иудеи должны селиться все вместе в домах, которые находятся в гетто возле Сан-Джироламо, а чтобы не выходили они оттуда по ночам, с одной стороны через мостик, а с другой – через большой мост, должны быть построены двое ворот, которые будут охранять четверо стражей-христиан, и оплачивать которых будут евреи». Место, где проживали люди иудейкой веры, назвали гетто. Впервые оно появилось в Италии, так как оказалось, что в итальянском языке есть слово «ghettare», означающее «отливать»», связанное с тем, что в одном из районов Венеции, удалённом от центра, находился литейный цех. Со временем, места стало мало, цех закрыли, и целый район оказался в запустении. Именно эта территория, впоследствии названная «гетто», и была предложена евреям.

Когда покинули этот, навевающий грусть, уголок города, мы тут же окунулись в неповторимый акварельный этюд множества причудливых каналов, живописных мостиков, узких, ведущих в никуда, тёмных переулков и проплывающих совсем рядом роскошных сигарообразных гондол. Ну а дальше, как и у всех однодневных завсегдатаев Венеции, построенная в честь избавления города от чумы, церковь Санта-Мария-Делла-Салюте, крупнейшее собрание венецианской живописи – Галерея Академии, старейший знаменитый Мост Риалто и Мост вздохов, а также, построенный ещё в 14 веке Дворец Дожей. В конце нашего пятикилометрового маршрута мы взобрались на колокольню Кампанила, с которой осмотрели весь город с головокружительной высоты, и посетили, в византийском стиле, кафедральный Собор Сан Марко.