Елена Сычёва - Лидеры – на втором плане, или Самый заурядный учебный год. Книга 1. Лето. Школьный роман

– А за другой стенкой – Ханталина из моего класса, – добавил Игорь Алексеевич. – И Елисеева этажом ниже. Обе тоже слышат и впечатлениями делятся. Так что я тоже немного в курсе.

– Нет, мне все-таки непонятно… – робко вступила в разговор Алиса Александровна.

И тут же замолчала: она в этот момент осторожно пробиралась к свободному месту, слегка придерживая юбку; сегодня на ней в связи с похолоданием была другая, поплотнее и потеплее, но складки тоже разлетались, цепляясь за стоящие рядом стулья, на спинках которых висели сумки и пакеты, и Алиса Александровна старалась ничего не свалить. Девушка села за стол, положила перед собой вчерашние методички и заговорила снова:

– Ну, вот если все это у людей на глазах происходило – почему никто не вмешался? Раз ребенку плохо в семье – могли бы ее в интернат отправить. Сейчас ведь даже музыкальные есть – как раз для нее. Лариса… Антоновна, вы же как классный руководитель, наверное, и дома у нее были? Ведь по условиям тоже видно.

Лариса Антоновна отметила про себя эту заминку перед отчеством и дальнейшее официальное «вы»: на своей территории – в кабинете химии и лаборантской при нем – молодые учительницы были на «ты», отношения были и деловыми, и доброжелательными, но сейчас Алиса Александровна явно дистанцировалась.

– Я была, конечно, – подтвердила Ярославцева. – Там все в порядке: в квартире чисто, еда наготовлена, по крайней мере, на день вперед… А это тоже нелегко: все-таки семья большая, взрослый мужчина есть, и у мальчишек, которые растут, аппетит неплохой… Дети упитанные – значит, голодными не сидят… Ну, мало ли, что Эльвира тощая – у нее склад такой. Родители трезвые… особенно важно на фоне того, что отец запил после смерти первой жены, а вторая, молодец, его в норму вернула.

– Вот всегда так: какие отношения в семье – никого не интересует! Что человеку удавиться впору – не важно! Главное – «чисто и наготовлено»! Ну, а кто готовит и убирает – ты в курсе? – Любовь Михайловна почти кричала. – Это же все на Эле держится! Мачеха разве что пшено с манкой не смешивает и не заставляет ее по зернышку выбирать и в разные банки раскладывать – не додумалась пока… или «Золушку» не читала! И при этом ребенок еще и как-то старается учиться, и музыкой занимается. А вместо «спасибо» вполне могут и матом обложить – да, вот такая у нее теперь «молодец» мама! Не знаю, кто как, а я точно свихнулась бы! А она как-то держалась!.. Я не совсем поняла вас, Лиана Тиграновна! – обратилась Любовь Михайловна к учительнице биологии. – Вы хотите сказать, что покончить с собой может только больной человек, а за действия ненормального ученика учитель ответственности не несет, да? А когда нормального человека в тупик загоняют, и он просто другого выхода не видит, и сил у него больше нет – вы такой случай исключаете? И вы считаете, что Лариса Антоновна была права?

– А что ей было делать? – повела плечом Лиана Тиграновна. – В конфликт с прокурором вступать? Пусть бы эта ваша Калинина не таскалась по ночам…

– И ваша тоже! – строго произнесла Татьяна Ивановна (о недооформленных характеристиках она на общей волне забыла). – Она и ваша ученица тоже, Лиана Тиграновна!

– У меня она себя ничем не проявила, – презрительно скривила губы учительница биологии.

– Ну, и что? – закричал Игорь Алексеевич. – У меня она тоже ни разу кросс полностью не пробежала! И до конца восьмого класса так по канату лазить и не научилась! Значит, что же – пусть умирает теперь? – он злобно хмыкнул. – Да если с таких позиций рассуждать, то мы, физкультурники, первые должны две трети школы вывести на стадион и из пулемета расстрелять! Из крупнокалиберного!.. Возле ям для прыжков!.. Чтобы сразу и песочком присыпать! Потому что АБСОЛЮТНО со всеми нормативами справляются единицы!.. А остальные, значит, никому не нужны? Да?.. Которые не умеют делать стойку на руках, не дотягивают до норматива по прыжкам в длину десять сантиметров, в высоту прыгать не умеют, на турнике подтянуться не могут?.. Они уже не люди и от них вообще никогда никакого толка не будет?.. Отбросы, короче. Да?.. Так это только те, кто у нас не справляется! А найдутся еще и у Любы, и у Татьяны Ивановны, и у тебя, и у Анатолия со Снежаной… Тот кучу ошибок по русскому языку делает, этот в интегралах путается, тот даты не помнит, тритонов каких-нибудь не знает… Да еще и почерки корявые! А уж с иностранными языками – моментами вообще кошмар! В общем, практически все хоть по одному предмету ничем себя не проявляют. А кто-то и больше. Так чего там мелочиться – десяток-два отличников оставить, а всех остальных перебить и сказать: «Они ничем себя не проявили!».

– Ну, и примерчики у тебя… вообще… – Лиана Тиграновна растерялась: и от каких-то совершенно безумных примеров Игоря Алексеевича, и от неодобрительных взглядов других коллег.

– Это к твоему «ничем себя не проявила», только немного подробнее! – по-прежнему взвинчено объяснил Городецкий. – Это именно из твоих слов вытекает: раз ничем себя не проявила на моих уроках – мне можно ее не жалеть, пусть с ней что угодно случится! Я просто немного развил твою мысль.

– Ну ладно, извините, я действительно… как-то неудачно… – сменила тон Лиана Тиграновна. – Что ты так волнуешься, Игорек? Прямо как… ну, если не за дочку, то как за сестру… или племянницу.

– Да потому что я нормальный человек! И еще учитель – пусть не такой выдающийся, как Макаренко или Сухомлинский! – кипел несерьезный физкультурник. – Я не могу понять: как можно было перечеркнуть все, чего ребенок добился таким трудом? Она добилась – а школа перечеркнула! Она же с пяти лет училась! У меня есть знакомые музыканты – так что я знаю: им по пять-шесть часов в день играть надо! Минимум!.. А она урывками в школе – то днем полчаса, то вечером полтора. И то наравне со всеми держалась! Даже больше – вон, на какие конкурсы попала! Здоровьем за все это заплатила! Честью, в конце концов!.. И – нате вам! – даже документы не приняли! Из-за характеристики, которую в родной школе написали!

– Игорек, у нее есть родители, – заворковала Лиана Тиграновна. – Пусть разбираются, если сочтут нужным. Тем более, она забрала документы – значит, она уже не наша ученица.

– Таких родителей – стрелять и вешать! – в речь профессорского сына почему-то проникли выражения, употребляемые в среде трудных подростков.

– А учителей? – Лиана Тиграновна подарила коллеге томный взор, так не вязавшийся с ее малосимпатичной мордашкой.

– И учителей, – Игорь Алексеевич неприязненно взглянул на Ларису Антоновну. – У девчонки и так жизнь искалечена – да еще и школа добивает… по мере сил и возможностей!.. Поставь себя на ее место!

– Ну-у… не знаю, – учительница биологии замялась – по всей видимости, попасть на место бывшей ученицы и пережить все то же самое ей не хотелось.