Елена Сычёва - Лидеры – на втором плане, или Самый заурядный учебный год. Книга 1. Лето. Школьный роман

– То-то же! – Игорь Алексеевич раскрыл какую-то папку таким злым рывком, словно все беды были именно от нее, и взял авторучку.

– Ай-ай-ай… – почти беззвучно вздохнула Татьяна Ивановна.

Лариса Антоновна подняла голову, чтобы взглядом поблагодарить Лиану Тиграновну за поддержку, но первой, с кем она встретилась глазами, была Алиса Александровна. Молоденькая химичка выходила из учительской почему-то на цыпочках, как провинившаяся, и на старшую коллегу взглянула с отвращением. Городецкий снова оторвался от бумаг и смотрел на Ларису Антоновну испепеляющим взглядом – если бы взглядом убивали, она давно уже была бы мертва. Странно было видеть это незнакомое злое выражение на красивом, постоянно улыбающемся мальчишеском лице – будто какой-то совершенно новый человек сидел рядом с Ларисой Антоновной. Чего он прицепился? Калинина ему не родня, она не из его класса… Ну, подумаешь, описали в характеристике девчонку немного хуже, чем она есть! Не она первая, не она последняя. Ну, даже если не приняли документы в музыкальное училище, куда она хотела поступить – что теперь? Можно подумать, в самом деле потеря для мировой культуры, их, этих музыкантов, и так развелось немеряно. Кто-то и на заводах должен работать. Вон, хотя бы собственный отец Калининой: даже какой-то музыкальный вуз окончил, чуть ли не Московскую консерваторию, а теперь штукатуром работает – жив же, не умер!..

У нее было желание уйти в лаборантскую, но, во-первых, не хотелось выглядеть так, будто трусливо бежишь от кого-то, а во-вторых, пока она здесь, никто не будет перемывать ей косточки. Далась им эта характеристика! Все согласовано с директором, а она – человек подневольный.

– Лариса, как ты можешь сидеть сложа руки! – снова обратилась к ней Любовь Михайловна. – Мало ли что она документы забрала! Девочку искать надо – кроме нас ведь ее никто не знает! Где она может быть? Ты же классный руководитель, должна знать – может, у нее родственники какие есть, она у них? Может, подруга?

– Родственников нет, это точно, бабка по матери тоже умерла. Мать вообще единственным ребенком была… поздним, к тому же… – ни на кого не глядя, процедила сквозь зубы Лариса Антоновна. – По отцовской линии… не знаю, есть кто-то – бабка… тетка… но они вроде где-то в Казахстане живут… В классе она как-то особняком… подруг у нее нет…

– Да разве обязательно из вашего класса подруга должна быть? Могла же она подружиться с кем-то в музыкальной школе?

– Не знаю. Этого не знаю…

– Ну, хоть в милицию позвони. Однокласснику своему! – настаивала Любовь Михайловна. – Узнай, не было ли каких несчастных случаев, самоубийств…

О Господи! Этого еще не хватало! Хотя, конечно, «любимый» одноклассник Сережа Карпов, ныне участковый, может быть в курсе. Тем более, с Элей он тоже знаком и очень хотел посадить ее отца, так что должен помнить ее… Лариса Антоновна нарочито спокойной походкой подошла к телефону. Однако помимо воли в груди возник противный холодок, от которого по всему телу стала распространяться мелкая дрожь: а, в самом деле, куда делась девчонка? Мало ли чего не бывает!.. Не хотелось бы, чтобы в каком-то последнем, отчаянном и непоправимом поступке бывшей ученицы обвинили именно ее как классного руководителя – в таких случаях все быстренько умывают руки… Нет, ничего не должно случиться, это было бы просто несправедливо по отношению и к ней, и к Калининой! Но как узнать, где Эля и что с ней? В милиции могут знать, это верно – но как страшно спрашивать!.. Ларисе Антоновне очень хотелось бы оттянуть неприятный разговор, и она мысленно пожелала, чтобы участкового не было на работе. Когда вся эта карусель вокруг Калининой и «золотых деток» только завертелась, Лариса Антоновна как классный руководитель потерпевшей неоднократно звонила однокласснику, чтобы быть в курсе (все-таки с ним разговаривать было проще, чем с малознакомыми сотрудниками), и так часто слышала ответ «он на территории», что стала сильно подозревать, что, прикрываясь этим «на территории», доблестные блюстители порядка занимаются какими-то своими делами или вообще «давят сачка». Но, как назло, Карпов, обычно большую часть рабочего времени проводящий «на территории», в этот момент оказался на месте. Элю он помнил прекрасно – не каждый день дети высокопоставленных работников оказываются замешанными в особо тяжких преступлениях, не каждый день отцы бьют дочерей-школьниц до разрыва селезенки, и не каждый день от участковых и следователей чуть ли не с пистолетом у виска и с ножом у горла требуют, чтобы не давали хода явно уголовному делу… Исчезла?.. Как исчезла?.. Когда?.. Вчера?.. Никто не знает?.. Учителя волнуются?.. А родители?.. Нет?.. Впрочем, от тех родителей ничего другого и ожидать не стоит, уж он-то, участковый, с ними сталкивался!..

– Сережа, я очень прошу, – изо всех сил стараясь быть вежливой (хотя во время разговора с Карповым это было очень трудно), попросила Лариса Антоновна. – Узнай, пожалуйста, не было ли вчера каких-либо несчастных случаев… Да нет, я не так выразилась – по городу-то что угодно может случиться… Именно с девочкой-подростком. И еще: у нее с собой была сумочка с документами; если что-то… ну… совсем плохо… личность будет известна.

Карпов прекратил иронизировать и вполне серьезно пообещал позвонить минут через двадцать. Лариса Антоновна вернулась к нелюбимой бумажной работе.

«Характеристика на ученицу восьмого «Б» класса Осинкину Татьяну.

В минувшем учебном году девочка училась хорошо»…

Что еще написать? Что воспитывается в неполной семье? Так Лариса Антоновна это из года в год пишет. Ладно, напишем еще раз, главное – лишняя строчка будет: «Воспитывается в неполной семье. Контроль со стороны матери хороший. Обстановка для занятий дома благоприятная»… Благоприятной для занятий обстановка в доме Тани Осинкиной стала лет шесть назад, когда пьяный отец упал с балкона и разбился насмерть буквально в нескольких метрах от дочери, игравшей с подружками в «классики». Таня с тех пор стала заикаться, но зато и стала лучше учиться – теперь ей никто не мешал готовить уроки днем и не будил по ночам. Девочка тихая, скромная, старательная, но Лариса Антоновна ее не любила – она вообще не любила «сереньких». Не зная, что еще написать, Лариса Антоновна просмотрела Танины годовые отметки. В глаза бросилась «пятерка» по литературе – странно, что Лариса Антоновна не обратила на нее внимания, когда выставляла оценки; правда, она тогда торопилась заполнить общую ведомость успеваемости в журнале (классным руководителям восьмых и десятых классов надо было сдать журналы на проверку до последнего звонка) и так же торопливо переносила оценки сразу и в «личные дела», чтобы потом не возиться еще и с этим.