Поветрие - II. Аннеска

– И в этом мне нечем помочь вам, ибо сама цель вашего пути представляется мне бессмысленной. Она лишь усугубляет ваши метания, и единственное, что во всем этом хорошего – это то, что вы приняли ее и воспринимаете как долг. Столь самоотверженное предприятие просто обязано увенчаться успехом. Впрочем, я знаю того, кто мог бы дать вам ценные указания относительно способов, при помощи которых можно было бы исполнить сию задачу. – речь отшельника стала неторопливой, однако он внимательно следил за каждым моим движением и едва ли не за самыми моими мыслями, наслаждаясь тем, что моя дальнейшая судьба целиком зависит от его слов.

– Кто же это? Скажите же прямо сейчас! – не сумев совладать с собой, воскликнула я, заставив старца встрепенуться от неожиданности – словно птицу из лесной чащи, на пестрое оперение которой пали первые капли утреннего дождя, самые промозглые и неприятные. Цепи и кольца, пронзающие лик моего собеседника, громко зазвенели. Затем, черты его лица приняли обыкновенный вид, и он сказал:

– Когда я жил среди себе подобных (то было множество зим назад) я знал одного ученого мужа, княжеского советника, иудея, чей ум был великолепен и удивителен по степени своей проницательности. Он жил в славном городе Праги, близ местного книгохранилища – обители знания и света. Вероятно, он ведает о тех путях, которые могут разрешить ваши вопросы, юная дева, вернее ту их часть, значимость которой относительно общего вам надлежит определить уже самостоятельно.

Не могу сказать почему, но я перевела в те мгновения взгляд на очаг и увидела, как сквозь крышу прямо в его недра упал сухой древесный лист. Он медленно опускался к пламени, дабы познать свою смерть, и наконец обратился в пепел. Как не хотелось мне, чтобы так же истлела и моя жизнь, но не уверовать в сказанное отшельником я не могла. Альтернатив у меня не было.

– Вам определенно стоит поспешить к нему. Быть может, вы еще найдете его в добром здравии, – повторил свою мысль старец. – А может быть нет, ибо время неумолимо, а смерть все время где-то рядом. И все же, почему бы не попробовать сделать это и воспользоваться этой пространной возможностью?

– Благодарю вас. Но как мне добраться до великого города Праги? – с тревогой вопросила я.

– Это самое малое, о чем вам стоит тревожиться! Через полторы тысячи шагов на север от моей хижины вы обнаружите, что лесная чаща ослабляет там свою хватку, и вы вновь окажетесь на открытом пространстве, продуваемом всеми ветрами. Если вы внимательно посмотрите вокруг себя, то увидите холм, поросший красным кустарником, на котором возведен некий обелиск из черного гранита. Доберитесь до этого монумента, который местные жители зовут перстом Светоносца, и вы увидите величественную панораму славного города Праги во всей красе. Но помните: вы должны искренне желать прибыть в этот город! Только тогда вы сможете покинуть мой дом и избрать верное направление. В противном случае сия чаща и ее обитатели погубят вас!

– Что вы имеете в виду? Есть что-то, что представляет для меня опасность?

– Нет. Никакие опасности, которых нельзя было бы избежать, неся в своем сердце веру и страсть исполнить желаемое, вам не грозят! – спокойно произнес мой собеседник. – Вы не из тех гостей, которые изредко приходили в мой дом, а после наших бесед понимали, что лучшее, что их может ждать – это найти упокоение в той трясине, через которую мы с вами шли сюда. Вы не безнадежны и хотя бы представляете себе, что хотите. Я приветствую это, мне доставляет радость осознавать сей факт!

– Значит ли это, что мне сегодня посчастливилось избежать гибели и Господь спас меня от кончины? – я нехотя задала сей вопрос, чтобы поддержать уже начинавшую порядком утомлять меня беседу. Во мне не было ни тени страха – лишь острая усталость от постоянной необходимости испытывать болезненное удивление буквально от всего, что происходит вокруг.

– Вы можете воспринимать исход нашей встречи как пожелаете. Хотя я с презрением отношусь к вашему пониманию добродетели, именно ваша убежденность в ней, все еще стойкая, позволяет вам двигаться вперед. Посмотрим, надолго ли вас хватит. Ясно одно: вы убедили меня помочь вам, а это означает, что о том, чем обычно заканчиваются все встречи с гостями в моем пристанище, в этот раз придется забыть! – в голосе старца прозвучала нота усталого разочарования, а его глаза странным образом заблестели. В заключении он молвил:

– Есть ли что-то еще, о чем вы хотели бы спросить у меня?

– Пожалуй, – задумчиво молвила я. – Поведайте мне о проклятой деревне, в которой я была минувшей ночью. В чем ее загадка, и почему в ней произошло то, что произошло? – попросила я, тщетно пытаясь подавить в себе стеснение.

– Вы поражены цветением любопытства – сильнейшей из черт женского естества! Плоды его столь впечатляющи, что затмевают собой все то, что должен был привить вам монастырь! – с сарказмом заметил старец. – Мне почти нечего сказать вам по этому поводу. Я убежден только в том, что люди тех мест чрезмерно сильно погрязли в осколках собственных эмоций, как дичь, попавшая в силки к монаршему охотнику в зеленом бархатном кафтане. Отсюда и происходит то необычное в жизни несчастливцев, что вам удалось заметить. Это касается и чудес, порой самых невообразимых. Вы уверены, что эти странности и правда имели место, а не являлись производным вашего воображения?

– Вы утверждаете, что пережитое мною в их обществе может быть так же иллюзорно, как и многое другое?

– Вы можете истолковать мои слова и таким образом, – утвердительно покачал головой отшельник. – Не думайте об этом, иначе тревога никогда не оставит вас. За вашей спиной так же возможно нет ничего, кроме бездны, а вы ошибочно полагаете, что там стена жилища, а за ней деревья, погрязшие в злосчастной трясине… Не мучайте себя!

– Пусть будет так, мой господин. Вряд ли я смогу поверить в это… Я буду благодарна вам, если вы позволите мне провести здесь остаток ночи. С наступлением утра я сразу же отправлюсь в славный город Прагу.

– Да. Можете остаться. – на лице старца появилось подобие снисходительной улыбки. – Уверяю вас, юная дева, сон ваш будет крепок, ибо это место преисполнено теми веяниями, от которых любые иллюзии, и даже те, что рождают боль, застывают, даруя сознанию вожделенные мгновения гармонии. – старец вновь подошел к одной из полок и, сняв с крючка свой балахон, вновь облачился в него. – Я вернусь на рассвете, чтобы пробудить вас и убедиться в том, что вы готовы отыскать свой путь в славный город Праги.

– Вы покидаете меня, мой господин? – изумилась я, тщетно борясь с внезапно настигнувшей меня сонливостью. – Но почему?

– Лесные древеса, чьи кроны роскошны, а коренья источают причудливое благоухание, всегда требуют моего внимания, как и в любую другую ночь. То же касается и живности, обитающей как в них, так и над ними, и подле них. Спите, юная дева. И пусть сон ваш хотя бы в этот раз будет безмятежным. От этой ночи осталось немного. Скоро она обратится пленительным рассветом, который был бы куда более зрим для всех нас, если бы не серая мантия небосвода, которую он уже, кажется, отчаялся когда-либо сбросить.