Джон Эдгар Уэйн Персиваль - Марк Циммерман

– Мой дорогой муж, – Равенна слегка отпрянула от Райнхольда, чтобы увидеть его глаза, – я это понимаю. Просто иногда хочется для Марка обычного детства. Еще немного – и будем видеть его лишь летом, когда он будет приезжать домой на каникулы.

– Поколение Марка быстрее становится старше. Ему предстоит жить в мире, где время обретает большую власть. Уже сейчас мы ничего не успеваем и везде опаздываем. Сыну будет тяжело…

– Нам, родителям, нужно найти ему достойную партию, – Райнхольд от этих слов скривился.

– Равенна… браки по договоренности?! Это уж слишком. – Но жена не понимала, чем смущен ее муж.

– Я помню, как этот дом был полон людей. Мы с тобой только сыграли свадьбу. Смех детей раздавался в залах; старшее поколение часами курили трубку и обсуждали актуальные проблемы семьи. Тогда Циммерманы были великим родом: сплоченным, крепким и нерушимым.

– Те времена ушли. Сейчас каждый волен выбирать свой путь сам, и справляться с проблемами тоже должен сам. Самореализация привела к эгоизму, а эгоизм – к одиночеству и потерянности. Марка это тоже ждет, но я надеюсь, что мы сможем его к этому подготовить.

– Он снова упал, – Равенна указала рукой на сына, который свалился с лошади. – Райнхольд, ты должен пойти туда и помочь, показать, как правильно ездить верхом.

– Я пойду, – он обнял крепко жену, – но сначала пусть понабивает шишек, – нежно поцеловав ее, он вернулся за изучение бумаг.

– Мужчины… – неодобрительно прошептала Равенна.

На улице к маленькому Марку тут же подоспел берейтор. Он помог ему подняться и отряхнуть штаны и кофту от пыли.

– Все хорошо? – спросил инструктор у мальчика.

– Нет, – обидчиво сказал Марк и неодобрительно посмотрел на лошадь, с которой свалился в очередной раз.

– Марк, что я тебе говорил? Тренировки, тренировки и еще раз тренировки – тогда все получится! – берейтор буквально пропел свою мантру.

– Учитель, – жалобно заскулил Марк, – мне всего лишь семь лет, у меня нет нормального детства. Каждый день я либо что-то учу, либо что-то изучаю, помимо этого осваиваю верховую езду и фехтование. В моей комнате нет ни одной игрушки, зато там целая полка книг: «Беседы и суждения» – Конфуций, «Никомахова этика» – Аристотель, «Об обязанностях» – Цицерон. Дети прислуги каждый день играют и веселятся в доме и на улице. Я так им завидую, – мальчик скрестил руки на груди и уставился в землю.

«Боже мой», – подумал берейтор.

– Твои родители дают тебе все, чтобы ты вырос хорошим человеком. – Инструктор в это сам не верил. Ему платили деньги за работу, а значит противоречить стратегии воспитания родителей Марка он не мог.

– Я учусь ездить на лошадях уже пару месяцев, но все, что получил – кучу синяков, разбитые колени и локти! – возмущался маленький Циммерман. Молодая лошадка ехидно заржала, словно насмехаясь над юным наездником.

– Я уверен: еще несколько занятий, и ты будешь уверенно держаться в седле! Это нормально, что с первого раза не выходит. Все мы набивали шишки, чтобы потом достичь высот…

– Глупое суждение, – оборвал берейтора Марк. – Все говорят одно и то же! Вот девять раз не вышло – на десятый получится. На одиннадцатый – опять не выходит. Триумф одного раза затмевает наш разум. Мы не видим после неудач. Хотя суждено потом еще более сотни раз упасть и начать заново. Когда цель достигнута однажды, человек просто перестает обращать внимание на неудачи, уповая на прошлый опыт успеха, а не на суровое настоящее! – Если бы в тот момент берейтор не видел Марка, он мог бы подумать, что это сказал старик, за плечами которого богатый жизненный опыт. Но это был юный Циммерман, выражавший в семилетнем возрасте мысли таким образом, что не уступал взрослому человеку по силе и глубине суждений.

На несколько минут повисла тишина. Марк сидел на дороге и смотрел в землю; берейтор был растерян и не знал, как ответить на слова подопечного. Лишь лошадь вела себя как ни в чем не бывало, пощипывая травку недалеко от своего маленького наездника и инструктора – ей было все равно на проблемы людей.

Окно в кабинете стояло открытым. Тишина на улице насторожила Райнхольда, и он отвлекся от работы. Часы показывали полпервого; урок по верховой езде должен закончиться в два. Мужчина убрал бумаги в стол и подошел к окну. Бездействие берейтора и скучающий сын заставили Райнхольда выйти на улицу и разобраться в чем дело.

Он важно шествовал по коридорам и залам, содрогая звуком шагов стены поместья. Прислуга трепетала и разбегалась по сторонам, опасаясь гнева Циммермана. Полумрак поместья сменился ярким солнцем, заставив Райнхольда прищуриться. Он медленно проследовал к инструктору и его подопечному. Берейтор запаниковал, а Марк даже не шелохнулся. Райнхольд поднял своего ребенка и поставил на ноги.

– И почему это мой сын бездельничает посередине урока?

– Потому что, папа, у меня не выходит. Мои колени разбиты, а форма для верховой езды пропиталась кровью и теперь не отстирывается.

– Ты ведь уже большой мальчик и должен понимать: ничего и ни у кого с первого раза не выходит. Мы всю жизнь учимся. Набивая шишки и разбивая колени в кровь, человек улучшает свое понимание и постигает удивительные вещи.

– Но папа! – жалобно взмолился Марк. – Я так устал. Мне хочется завести друзей, гулять с ними, играть в игрушки, кушать в жаркий день клубничное мороженое и пить ароматную газированную воду, смотреть мультики и читать детские книжки, – жить как нормальные дети!

– Запомни, мой маленький, – голос отца прозвучал бархатно, – любой ребенок на планете хочет быть на твоем месте. У тебя есть все, чего нет у них. Знания, образование, развитие – единицы могут похвастаться этим. Даже я завидую тебе. Когда я был маленьким – прям как ты – мои учителя и воспитатели были куда строже и куда глупее. Мы с твоей мамой позаботились, чтобы ты получил все самое лучшее.

– Но папа! – заскулил Марк от того, что отец его не понимал.

– Хватит, Марк, – Райнхольд взял своего сына за плечи и посмотрел ему в глаза. – Родители знают, что лучше для их ребенка! Разговор окончен.

Райнхольд развернулся и пошел в дом. На полпути он остановился, обернулся и сказал:

– Лиам (так звали берейтора), если прогресса от ваших уроков не будет, боюсь, больше вы не сможете преподавать. Я бы сказал: вы забудете о лошадях, своих достижениях и планах. Не разочаруйте меня! – Райнхольд закончил и ушел. Гнев мужчины витал в воздухе, играя нотками гвоздики и розмарина. Этот запах, суровость Циммермана и взгляд оставили неизгладимое впечатление у всех участников разговора: Марка, берейтора и прислуги, что в тайне наблюдала из окон поместья.

Лиам прекрасно знал, что Циммерман-старший мог уничтожить его, поэтому нужно приложить все силы, чтобы Марк, наконец, научился ездить верхом.