Павел Поповкин - Железный дневник

Развалившись на скамейке, дожидался конца первого в своей жизни обеденного перерыва. Циферблат наручных часов развлекал движением трех стрелок: секундная – гналась за временем, минутная – кралась, часовая – умерла. Настал миг – когда они сошлись. Пора.

Собираясь непонятно кого застать врасплох, врываюсь в цех… Ха-ха, пусто!!! Яковлев не в счет. Покончив с вермишелью по-флотски, управлял станком, сосредоточенно смотрел за тем, как резец вышивает кружева на заготовке. Где все? Это – сон? Да – враждебный, неуютный, следует только подождать, кошмар обязательно прервется, и я окажусь на своем любимом домашнем диване. Надо проверить свои подозрения. Для чистоты эксперимента важны подробности. Мелкие детали не появляются дважды в одном и том же сновидении, они либо пропадают, либо не поддаются логическому объяснению – стреляют виском в пистолет. Выхожу из цеха – и тут же молниеносно возвращаюсь! Строго осматриваю тыл карусельного станка, спецодежда должна исчезнуть. Ну же, давай, исчезай! Блин! Да, самообман. Признаю, приятные диванные абстракции давно вытеснили из моего сознания ощущение подлинности происходящего – машинально дополняю, приукрашиваю банальные ландшафты, облагораживаю наглые рожи. Потому-то разочарование стало моим постоянным спутником. Новая реальность в образе завода совершенно сбила с толку. Не хочу РМЗ – ненавижу и во сне, и наяву!

Если не порвал талоны, придется посетить столовую. Объедаться не собирался, постараюсь как можно дольше посидеть за чашкой йеменского кофе, совершу злонамеренное опоздание. Раф от возмущения прозреет, поднимет веки и выкинет за пределы завода. Ха-ха, пусть обязательно даст пинка под зад. Увольнение должно эффектно выглядеть!

Столовая №3. Зал полон, свободных мест нет, хотя обеденный перерыв, если мои часы не ошибаются, закончился полчаса назад. Посетители ведут жестокий бой с пустыми желудками. Женские и мужские пасти жуют, не устают. Электричество варит, газ жарит. Кости трещат, плоть подгорает. Взмах ножа – и котлета напополам! Самые крупные куски мяса, согласно пояснению в меню, еще вчера резвились на зеленой полянке. Корова – это пища? Художники ее рисуют с улыбкой на устах, доброй красавицей, мудрой подругой шаловливой девочки, в кино – поет песни из цыганского романса: как люблю я вас, очи черные и прекрасные. После портретов и умиления настает черед скотобоен. Значит – пища. Теперь корова может уместиться на тарелке – вполне понятные кубики, такие продаются в детском мире, с буквой-закорючкой на каждой стороне.

Пир продолжается. За столиками ложкари ковыряются в первом и втором. Челюсти дробят, разжевывают. О наслаждение! Кухонные сентиментальные запахи сводят с ума, под потолком летают души переваренных обедов. Только беременные женщины едят без удовольствия, как перед казнью, и вот почему – напротив стену украшают великолепные фрески: «Сатурн, пожирающий своих детей», «Циклоп Полифем ужинает», «Век-антропофаг». Ха-ха, круговорот смерти в столовой №3, все мы съедобны!

Цилиндрические колонны, – пересекавшие по диагонали зал, – аппетитно лоснились, на вид выглядят вкусней, чем то, что я заметил на кухонной плите. Дух захватывало от 50-литровых кастрюль мудрости, красной краской выведен инвентарный номер и содержимое – «Борщ», «Каша», «Для отходов». Под стеклянными витринами расцвели картины апокалипсиса и страшного суда, звучали стоны тушеного картофеля, шипение горячей баранины. На блинах расплылись гротескные профили, – чем не доска почета самых кровожадных тиранов в мировой истории. Быстрее, пока не остыли, залейте эти рожи сметано-медовым раствором!..

Жирные, пыхтящие поварихи черпали ковшами жидкость болотистого цвета и распределяли среди штатных единиц РМЗ. Тарелки полны, тарелки обжигают пальцы, лишь бы не расплескать, лишь бы добраться до своего столика, и можно почувствовать себя победителем. Мне не хотелось участвовать в этом соревновании, рука не притронулась к проклятым талонам, на те деньги, что остались в кармане, из приличия купил пирожное. Подсел к девушке, тщательно снимавшей пенку с кипяченого молока, положила – на язык. Зажмурилась. От омерзения – предположил я.

За соседним столом расположился Раф, с отсутствующим видом хлебал суп. А где он вообще присутствует? Чувствует ли настоящее? Кстати, наконец поднял свои свинцовые веки, страшно все-таки не в то место засунуть горячую ложку. Глаза со сталинским прищуром, смысл взгляда утерян, неуловим, тем не менее – заметил своего юного помощника, приветствовал ленивым кивком. Значит, меня в цехе точно никто не ждет, что очень радует, спасибо непонятному свободному графику. С другой стороны, неужели они все здесь обедают по два-три-четыре часа подряд, какое в том удовольствие, сколько нужно директорских талонов, чтобы насытить одну глотку?

Я не успел глубже исследовать вселенную №3 и ее обитателей, помешал хлебный огрызок, влетел точно в ухо. Замечательный по меткости бросок! Следующий – «поймала» соседка, от изумления выплюнула молоко в стакан.

– Выродки! – заорала она, обернулась, выискивая хлебометателя. Сгорая от стыда, я последовал ее примеру. За самой дальней колонной было слишком шумно и весело.

– Еще раз… возьму стул… вмажу по морде, – пригрозила соседка, конечно, догадываясь, что стала невинной жертвой обстрела.

Колонна внезапно успокоилась. Мне хотелось немедленно уйти, но со стороны этот маневр мог показаться трусливым бегством. Пирожное съедено, чтобы хоть чем-то заняться и возвеличить свой образ в глазах окружающих, принялся собирать крошки со стола. За колонной вновь открылось собрание. Возня, хохот усиливались. Обстрел не возобновился, но случилось нечто более неприятное, я услышал свое имя.

– Павлик, наш добрый человечек…

Коллега Игорь – узнал его ехидный голосок. Слушатели, вероятно, в упор посмотрели на мой лохматый затылок и покрасневшие уши. Любопытно, о чем они подумали? «Добро пожаловать в ад!» Изображая на этот раз полное равнодушие ко всему, что происходило вокруг, я стал постукивать ногтем по солонке.

– Ждет блондинка, нервничает, – оскорбительным образом незнакомый голос комментировал мое поведение.

– Ринату ждет, – пояснил Игорь, – у нашей Ринаты тоже внешность шлюхи с Карбидного шоссе.

– Не понял! Ну-ка, вынь пенис изо рта и скажи яснее! – сильно возмущался еще один, теперь крикливый голос.

Деловая беседа прервалась. Последовал звук резко выливаемой жидкости. Забеспокоились стулья, звонко ударяли копытцами о керамический пол. Судя по другим, теперь глухим звукам, происходило избиение столовыми ложками и подносами, затрещал чей-то лоб, завизжала распоротая губа. Чувство жалости заставило меня вновь оглянуться. Расправа в разгаре! Пятеро извергов топили в залившем стол соке мордочку щуплого, похожего на сломанную швабру паренька. Несмотря на бедственное положение, он не просил о пощаде, наоборот, дерзко фыркал, воинственно встряхивал длинными черными волосами. Длиннее моих, по самые плечи, чем спешили воспользоваться противники, вцепились, рвали прическу в клочья. Когда уборка стола была завершена, несчастного сбросили на пол. Он довольно бодро встал с колен, внимательно осмотрел доведенный до полного беспорядка костюм – пригладил, вытянул вдоль фигуры; направил мокрые кудри в единый поток. На розовом лбу ярче разгорались следы, оставленные кухонными приборами, а он, забыв о публичном унижении, летел ко мне.