В. Вдовиченко - Жизнь такая, какой она была. Жизнеописание, рассказы
- Название:Жизнь такая, какой она была. Жизнеописание, рассказы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785005685841
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
В. Вдовиченко - Жизнь такая, какой она была. Жизнеописание, рассказы краткое содержание
Жизнь такая, какой она была. Жизнеописание, рассказы - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
«Привет, Володя! С детства и до половины жизни мои друзья называли меня Шуриком, Сашей. Мы жили в одном дворе с эвакуированными с запада СССР. Моё имя затруднялись выговорить и сразу окрестили Шуриком. Так и был бы под этим именем, пока не произошёл казус на работе. Позвонили в отдел: Шавкату Тухватулину срочно явиться в отдел кадров. Начальник отвечает, что такого нет – есть Александр. Отдел кадров требует найти Шавката. Оказывается, прибыл посыльный из военкомата и требовал только с таким именем. В конце концов, разобрались, и в тот же день меня отправили на переподготовку в Тамбов. С тех пор сказали: хватит конспирироваться, называйся своим именем. Теперь я переехал в Россию и опять та же проблема. Называют Шавказом, Шафраном, Шафратом, Шалфеем, Шубатом, Руфкатом, и я на всё откликаюсь.
Такие вот дела. Пока – Аркадий, Александр, Шавкат, Шавказ, Шафран, Шафрат, Шалфей, Шубат, Руфкат…».
Где посылают во Вьетнам?
После долгих раздумий я всё же решился написать о самой большой глупости, которую я совершил в своей жизни.
1965 год. Служба в армии подходила к концу. Три года пролетели, и мы готовились к дембелю. Казалось бы, все мысли должны были быть заняты только одним: «Как бы быстрее оказаться дома». Но газеты всё чаще и чаще пестрели сообщениями о зверствах американской армии во Вьетнаме. С середины 1965 года США стали проводить крупномасштабные наступательные операции в Южном Вьетнаме. Вьетнамская война велась с особой ожесточённостью, убийством пленных солдат и мирных жителей, отрезанием ушей у трупов и снятием скальпов. Приводились свидетельства применения самых разнообразных военных средств, в том числе высокотоннажных бомб (high-explosive bombs), напалма, фосфора, фрагментных бомб (fragmentation bombs), поражающих большое число лиц, в том числе из мирного населения. Американская авиация распыляла над джунглями Вьетнама ядохимикаты с целью уничтожения растительности и живой силы, несмотря на то, что применение химического оружия несколько раз запрещалось различными международными договорённостями. Всё это впоследствии обнародует в своих материалах «ТРИБУНАЛ РАССЕЛА ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ВОЕННЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СОВЕРШЕННЫХ ВО ВЬЕТНАМЕ». И мы, воспитанные в духе высокого патриотизма и интернационализма, на политзанятиях и комсомольских собраниях гневно осуждали действия американских солдат во Вьетнаме. А трое из нас, в том числе и я, написали заявление с просьбой послать нас во Вьетнам для ликвидации последствий применения там химического оружия. ГЛУПЦЫ!Мы даже близко не могли представить себе тогда, что бы нас ожидало там, если бы к нашим заявлениям отнеслись серьёзно. Тем не менее, нас пригласили в штаб дивизии, и начальник штаба – полковник Бельтиков, вместе с полковником Тепловым кратко и доходчиво объяснили нам: «… Кого надо уже послали». Лишь спустя пять лет я допишу к своему первому стихотворению «Марш-бросок на полигон» последние две строчки.
Марш-бросок на полигон
(Моим сослуживцам по в/ч 42240, Самарканд, 1962—1965 гг.
1962г. – Кубинский кризис, 1965г. – война во Вьетнаме)
Пыль, жара и потные лица.
От солнца зловещего некуда скрыться.
От пройденных вёрст сапоги уже рвутся
И гимнастёрки на спинах от соли не гнутся.
В кино иногда вам покажут артистов —
В новенькой робе, с улыбкой на лицах,
Проходят пустыню с песней, со свистом —
В кино всё легко удаётся артистам.
А здесь, когда ветер швыряет в глаза
Тучи нагретого солнцем песка,
Когда льётся на голову море огня,
И тлеют подошвы, от жара дымя —
Напиться хватило бы даже глотка.
Но фляга звенит оттого, что пуста,
И слышится окрик: «А ну, подтяни-и-сь», —
А ноги и руки совсем отнялись.
Готовы сорваться проклятия с уст,
Но вместо проклятий лишь челюстей хруст,
И мыслей уж нет в воспалённом мозгу,
Втиснутом в череп, как в скорлупу.
И, кажется, боги уж сил не дадут.
Но взором туманным увидел ты вдруг,
Как с флягой к тебе протянулась рука,
И слышится голос: «В ней есть два глотка».
Взглянул на него, а он сам чуть живой,
Но силится скрыть от других, и порой
Улыбка мелькнёт на усталом лице,
Словно спечённом на солнце яйце.
Упрямо мотнул головой: «Не п р о с и л», —
Но будто вдохнул в тебя свежих он сил.
Другой подмигнул – давай, мол, держись,
И больше не слышно: «А ну, подтяни-и-сь»…
До цели все вовремя добрались.
Потом кто лежал, кто курил, кто дремал,
Кто, скорчившись, кашлял, а кто хохотал,
Кто матом проклятый обрыв и канал вспоминал,
Кто нюхал портянку, кто пыль выбивал….
***
И был я судьбе благодарен не раз,
Что только учения были у нас.
Университет
(1965—1971гг.)
Детектор лжи
После возвращения из армии я первым делом решил проведать бабуську. С большим волнением я открыл знакомую с детства калитку, вошёл во двор и оглядел его. Меня поразило, каким маленьким и неприглядным он оказался. Наша последняя собака – старина Джек, вычёсывая блох, даже ухом не повёл, но изрядно рассмешил меня, сменив при моём появлении лапу и вычёсывая блох, но уже с другой стороны. Всё та же сирень, всё те же крыльцо и веранда, только маленькие как во сне. В полутёмной комнате сидела маленькая, полная, подслеповатая старушка. Она меня не признала и, несмотря на мои объяснения, долго пытала, кто я и зачем пришёл. Наконец, ничего толком не добившись, я, обойдя на прощание двор и сад, полный детских воспоминаний и взрослых разочарований, стал прощаться.
– Погодь, – сказала на прощание бабуська. – Пиды к Джеку. Коли вин тэбе признае, то ты мий внук. Джека не обманешь.
Удивлённый такой просьбой, я подошёл к Джеку, потрепал его по загривку, попросил дать лапу и вернулся к бабуське. Джек был настолько стар, что любого прохожего принял бы за своего.
– От теперь вижу, шо ты мий внук. Позволь тебе подарить платочек.
Она зашла в хату и вскоре вернулась с аккуратно сложенным платочком в руках. Вытерев им набежавшие слёзы, она протянула его мне. В ту пору ей исполнилось 75 лет. В доме больше никого не было, но я был спокоен, зная, что за ней присматривает её старшая дочь Пана со своим сыном Виктором – моим двоюродным братом. Наша бабуська умерла на 83-ем году жизни.
Вопка
В университете я восстановился в качестве студента третьего курса дневного отделения физфака с потерей одного курса. Втягиваться заново в учебную жизнь после трёх лет армии оказалось довольно сложно. И не столько потому, что я стал путать дифференцирование с логарифмированием, сколько из-за желания насладиться свободой. Я пришёл на курс уже сложившегося студенческого коллектива. Поэтому держался несколько особняком и в аудитории я занимал место на галёрке. Из всего преподавательского состава дневного отделения мне был знаком только профессор Палатбеков, которому я ещё перед армией сдавал спецкурс и, похоже, оставил в его памяти о себе хорошее впечатление. Встретившись с ним на аллее перед зданием физфака, я вежливо поздоровался с ним, а он, узнав меня, взял меня под руку и долго расспрашивал о моей службе в армии. На первом занятии Палатбеков запугал всех, заявив, что он не любит, когда пропускают его занятия и будет особо строг с такими студентами на экзамене. Внезапно от порыва ветра распахнулось окно рядом со мной. Палатбеков протянув в мою сторону тросточку, произнёс, слегка искажая моё имя:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: