Кристен Соул - Сердца нет!

Мэриан смотрит на него с недоумением, аккуратно забирая коробку.

– Спасибо, что принес, – улыбнувшись, наконец произносит брат. В голосе наигранная весёлость, что ли. Ларри не может распознать, да уже и не хочет, наверное. – Ну, я могу теперь попасть к себе в комнату?

– Да, конечно, – Ларри встает, держась рукой за ручку двери, и отходит в сторону, облокотившись спиной о стену напротив комнаты. Взгляд теперь изучает ковёр и приближающиеся чужие ботинки.

Подбородок снова подхватывают чужие пальцы. Сегодня он – популярная часть тела.

Ларри приподнимает глаза и встречается с пронзительным карим взглядом Мэриана. От кузена исходит лёгкий аромат алкоголя и какого-то терпкого парфюма. Хорошо, что за спиной есть опора: коленки ослабли и плохо держат.

– Обработай рану, кровоточит, – произносит Мэриан, вглядываясь в губы Ларри. – Ну, споки-ноки! – снова, как обычно, похлопав брата по щеке, Мэриан открывает дверь и скрывается за ней, оставляя его наедине с собой и тихим пустым коридором.

– Спасибо за песни, – чуть громче, чем обычно, говорит в закрытую дверь Ларри и тихо добавляет: – Спокойной ночи, Мэриан.

Одно он понял точно: молиться бесполезно, богов не существует.

– Ну че, как день рождения? – Ларри встречает голос того, из-за кого его подбородок облапало полсемьи.

– Привет, Томас, – со вздохом отвечает Ларри, замерев в дверях их общей комнаты. Он мечтает уже о восьмом году обучения, когда через Мор пройдут все ребята с потока, и их распределят в другом, дальнем, корпусе старшекурсников, где комнаты по два человека. Он выбрал бы в соседи Ховарта. Тихий, спокойный. Этого – Томаса – он и сейчас особо видеть не хочет. Из них четверых Мором не переболел ещё только Шон, поэтому насчет него, как бы это сурово ни звучало, уверенности нет, а обсуждение вируса в их комнате и за столом – пока что запретная тема. – Всё отлично. Скучал? – ехидно спрашивает Томаса, раскинувшегося на нижнем ярусе их кровати. Кажется, синяк на его лице выглядит ещё ярче, чем Ларри наблюдал в последний раз.

– Да уж… – цедит сквозь зубы Томас. Он резко присаживается на кровати и, потирая руки, явно нервничая, произносит: – Ну, ты это, прости меня, – как холодной водой обрушиваются неискренние слова на Ларри. Он аж останавливается посреди комнаты, хотя направлялся к комоду. Рюкзак будто в поддержку его шокового состояния сползает с плеча и падает на пол, бренча содержимым.

– Ну ничего себе, – Ларри слегка наклоняет голову вбок, глядя на понурого Томаса. – Прекращай шутить, – язвительно отвечает и с усмешкой добавляет: – Тебя что, заставили?

– Ну-у, – протягивает и приподнимает брови Томас, смотря куда-то в пол. Ларри, вновь схватив рюкзак, подходит к комоду и водружает его на столешницу. Развернувшись и сложив сзади руки в замок, облокачивается на закрытые ящики. – По сути, так и есть. Думаешь, я бы по доброй воле попросил у тебя прощения? – ухмыляется Томас, глядя исподлобья на Ларри.

– Ты – точно нет, – Ларри отрицательно мотает головой. Он и так догадывался раньше, что на кого-то из его «стаи» точно давят «сверху». До последнего не хотелось верить.

– В следующий раз дерись не при куче гуляющих вокруг учеников и учителей, – проговаривает на выдохе Томас и вновь укладывается на кровать, запрокинув на лицо руку, прикрывая глаза предплечьем.

– В следующий раз думай, о чем говоришь, – отвечает Ларри. Снова повернувшись к рюкзаку, вытаскивает из него свои вещи и раскладывает по выдвигающимся скрипучим ящикам. Ещё и заедает механизм вечно, поэтому ему иногда приходится дёргать с силой, чтобы открыть.

– А чего тебя так задели мои слова? – звучит сзади удивленный голос Томаса. – Ладно, признаю, не стоило при Тане… Но мне как-то неприятно всё это, знаешь ли, – слышится обида в голосе. – У тебя кто-то есть, а всё равно всё внимание к тебе. Несправедливо.

«Боже, сам придумал, сам обиделся», – закатывает глаза Ларри.

– Томас… – вздыхает Ларри, толком не понимая, как тому донести, что насчет него уж точно беспокоиться не стоит и всех девчонок, видимо, он оставляет пожизненно на ребят. Да и вообще, глупые обиды не должны волновать Ларри, но друзьями просто так не разбрасываются, каким бы они ни были, считает он. – Мне всё равно на всех этих девчонок. Для меня главное – дружба, – слегка обернувшись, добавляет: – Ну уж точно никак ни кто, с кем и почему. Надеюсь, и для тебя теперь тоже.

– Ладно, – Томас убирает руку с глаз. Чуть погодя спрашивает: – Ну че, как там твоя Мэри? – на имени делает особый акцент.

Ларри на пару секунд перестаёт раскладывать вещи, но, собравшись с мыслями, продолжает, говоря как ни в чём не бывало:

– Никак, – нервно бурчит, пытаясь закрыть шкафчик. – Мы видимся очень редко и…

– Что? Невзаимно?

– Ты откуда такой взялся вообще? – нахмурившись, с удивлением спрашивает Ларри, повернув на того голову. Захлопнув с десятого раза дверцу комода, подходит к кровати, скрестив руки. – Тебе сколько лет? Говоришь, будто умудренный опытом старикан.

– Возраст не показатель, мой юный друг, – выпендривается Томас, заглаживая назад свои волосы, слегка приподняв голову на подушке.

– Я всего на пару месяцев младше тебя, так что отвали, – закатив глаза, шутливо огрызается Ларри. Всё-таки он рад, что они снова говорят с Томасом. С ним порой сложно, но он единственный, кто может ему возразить, не подлизываясь, в отличие от Шона и Ховарта, согласных со всем, что бы Ларри ни сказал.

– Хорошо. Захочешь рассказать, говори. А то я снова что-нибудь ляпну, а у тебя катушки слетят, – произносит Томас, встав с кровати и протягивая Ларри руку.

«Думаю, у меня и без ляпов Томаса катушки скоро слетят», – замечает про себя Ларри, но вслух произносит:

– Конечно, – пожимает руку. – И спасибо, что ли.

– За что спасибо? – слышится со стороны двери. На пороге стоит Ховарт, и кажется, будто он еще больше осунулся за сутки, почти прозрачным стал.

– О, привет, Мышка, – не подумав, произносит Ларри как можно приветливее. Томас, отпуская руку, удивленно поднимает брови, видимо, не ожидая услышать прозвище. Но Ларри делает вид, что не замечает этого. – Как твое самочувствие? – интересуется у Ховарта, подойдя к тому и положив ладонь на хрупкое плечо.

– Да ничего, я вот… – вздыхая, показывает в руках микстурную стеклянную бутылочку.

Ларри кривит лицо и выхватывает её:

– Отдай эту бесполезную бурду, – произносит он недовольно и, кинув бутылку в мусорное ведро в углу и подбежав к рюкзаку, нашаривает в нём жестяную банку, завернутую в бумагу. – Вот, на, – протягивает подошедшему Ховарту. Тот, взяв банку, глядит удивленно то на нее, то на Ларри. – Я выпросил у нашего садовника травы лечебные, они витаминные, всё такое. Короче, они перетертые, надо в еду добавлять, как приправу.