Фирдауса Хазипова - Чертополох в сверкании дождей. Книга 2: 70-е годы

– Да-да, – вынуждена была признать я. – Было такое!

12.12. Утром вставать страшно не хотелось, приехала в институт к девяти. Не встретив никого по дороге, поднялась в кабинет литературы, в котором никого не было, и принялась обдумывать заметку о концерте-лекции. Неожиданно в дверях возник Р. Г., он чему-то радостно улыбался и весь светился довольством.

– В чем дело? – проговорил он.

Я чувствовала себя неловко оттого, что опять попалась на опоздании, и смущенно улыбнулась. Лукманов сел за стол и посмотрел мне прямо в глаза:

– Как тебя зовут? Как ты учишься?

– По-моему, нормально.

– Отличницей можешь стать?

– Нет, что вы, никогда не смогу!

– Почему? Обещай, что будешь отличницей!

– Что вы, не люблю зря обещать.

– Я знал, что так скажешь. Все-таки постарайся. Все данные есть.

– Не смогу. Да и не все ли равно, с какими оценками я буду работать учителем, главное, быть человеком. Тем более знания не отражаются в оценках.

– Оценки не всегда отражают реальные знания.

– Да, я так хотела сказать.

Письмо от Фаи, студентки Казанского института культуры:

«Я такая активная стала. Группа пока не очень дружная, но все еще впереди. Казань мне нравится. Здесь чувствуется время, старина. Но город очень пыльный. Учусь и работаю в татарском театре. Обожаю занятия: режиссура, психология, сценическое движение. Говорят, из меня выйдет актриса».

23.01.75. Сдала первую сессию в институте: четверки и пятерка. Расстроилась больше из-за того, что Лукманов во мне разочаруется непременно. Во время сдачи зачетов Р. Г. всегда находился неподалеку. Как он волновался за меня, я поняла только после античной литературы. Когда он почти одновременно со мной вышел из деканата, спросил, сияющий, как дела. Я сказала, что не сдала. Он моментально расстроился, даже слегка откинулся назад:

– Не может быть, не верю.

Потом я пересдала, но в конце зачета зашла, чтобы взять у педагога интервью. Он распахнул дверь:

– Не буду мешать. Хорошая студентка сдает.

– Она давно сдала, – сказала Ева Григорьевна.

Он удивился и попросил срочно освободить кабинет…

Обе сессии в институте и училище совпали, приходилось на фоно ставить ноты, а рядом учебник. Иногда в один день сдавала экзамены, например, по истории КПСС в один день с фоно в УУИ. В училище на специальности полный завал. Играю партитуру плохо, аккомпанемент еще хуже. М. К. всеми силами пытается выжать из меня что-то путевое, искренне хочет, чтобы я была лучше всех, но у меня в душе – пустота. А игра – выше «похвал». Мне кажется, я играю сносно, а ей – что ужасно. Сдала зачеты-экзамены на тройки. На народном музыкальном творчестве пела русские народные песни. Педагог довольна была донельзя. Когда я вышла, девчонкам нашим сказала: «Вот ее учить не надо, с душой поет». На вокале дела в УУИ теперь идут прекрасно. Зайтуна вдруг меня оценила и непременно хочет показать зав. вокальным отделением института искусств Муртазиной. «Пусть видит, что хоровики тоже умеют хорошо петь». Намекала, что меня могут пригласить на вокальное. Мне чуть дурно не стало, ведь полтора года она думала, что у меня нет голоса. Чувствую себя на седьмом небе. Заслуга в этом только Бориса Шестакова. Он мне на ФОПе института за несколько занятий столько дал, что оценить полностью я не в состоянии. Потом он почему-то перестал со мной заниматься, перестал шутить, смеяться. Несколько раз говорил мимоходом, что, если бы у него «было несколько альтов да хотя бы одна Фира», у него все было бы прекрасно. На хоровой декаде они зашились. Но виноват не состав хора (альты у него действительно слабые), а он сам. Берет всегда, даже у нас в ансамбле, очень сложные вещи. Хор и квартет не всегда справляются.

19.02. Начался второй семестр. Он обещает быть бурным. Столько я на себя взвалила, что не представляю, что будет со мной. Конкурс литературный (написать на военную тему), статью о ФОПе в «Вечерку», статью о лучшей группе в «Ленинец», в многотиражку надо пописывать, оправдывать 15% повышенной стипендии. Декан Рэм Николаевич Порман – очень внимательный человек и следит за печатью. У меня такое ощущение, что об этом многие знают и относятся ко мне заинтересованно. Виталий Борисович Смирнов (сегодня было первое практическое) читал список, на меня взглянул и сразу запомнил фамилию.

11.04. Фестиваль «Весна-75» подарил мне аплодисменты на «бис», добрые внимательные лица в зале, очень хорошего слушателя в составе жюри. Он весь просто светился. Пела «Жалею тебя» Экимяна. Все силы устремила на эмоциональность исполнения, знаю – техникой не блещу. Ансамбль спел неплохо. В этот день меня услышали те, кто еще не слышал: декан Порман и англичанка Сынковская. Она терпит мое холодное отношение к предмету и плохую подготовку к английскому и говорит: «Я начинаю разочаровываться в вас. С вашим умом и развитием вы можете обогнать всех».

Делала доклад по Радищеву. Начала с того, что раскритиковала автора статьи. Смирнов смотрел с интересом.

20.04. Прошел городской заключительный студенческий фестиваль во Дворце моторостроителей. Мы стали лауреатами и с нефтяным поделили первое место. За кулисами видела Вячеслава. Он был пьян. Опустившийся, утративший гордую осанку, актерские жесты, светлый взгляд. Лишь седая кудрявая голова, также гордо посаженная, напоминает о нем, прежнем. Что сделал с собой человек!

На республиканский я не прошла. В жюри сказали, что я случайно попала на концерт, что не умею петь.

1.05. Перед началом демонстрации зашла в парк им. Луначарского (ныне им. Аксакова). Пустынно, заброшенно. Синее небо украшено кучками облаков. Высокие деревья с мохнатыми кронами. На ветках – шапки птичьих гнезд. И вороны, вороны. Их карканье довлеет, кажется, над всем миром. В старом парке на гигантских стеблях цветы махровые в небо вознеслись. Вороны солидно-вздорно о чем-то ссорились, за что-то дрались. Четкие контуры старых ветвей на небесном черепе в извилинах облаков. Голубь трехцветный солидно идет, воробышек скачет по верхушкам трав. Как найти себя, найти свою опору, свой старый сад, гнездо на фоне облаков?! Какое решение будет правильным? Кто подскажет ответ?

Первомайская демонстрация. Калейдоскоп случайных встреч. Бессмысленный восторг, без передышки смех. И горечь мыслей. Одиночество сердца. Но смыло с сердца печаль, и осветился мир живыми красками, и близок стал реальностью своей. И заструился акварельно праздник, все оживляя тихой простотой, смывая выдуманные страсти.

В эти минуты я решила бросить училище искусств, чтобы в институте учеба пошла лучше. Мне не нравится то, что в училище нет возможности самореализовываться. Казалось бы, где, как не там, должны быть типа агитбригад, которые в каникулы выезжали бы на гастроли.