Оля Маркович - Предатели. Цикл рассказов

– А если вдруг?.. – Стасов сам себя пресек.

Стася смотрела на него влажными и темными глазами. На улице светало. Он притянул ее к себе, обнял и закрыл глаза. Он снова почувствовал себя в колыбели мироздания. Он плыл по теплым просторам эзотерического гольфстрима, по ее вьющимся волосам, как по волнам.

Она была счастлива. Счастлива оттого, что он перестал высмеивать ее. Оттого, что доверился. От признания им ее пользы. Стася ощущала себя принятой. Почему это было так важно, она не знала.

Солнце стояло высоко. Он дернулся, схватил с прикроватной тумбочки часы. Было тихо. После ночных практик Стасов забылся, упал в сон. Голова трещала. Он медленно поднялся с кровати. Вдруг ему стало страшно, что Стася ушла. Он, как ребенок в утро Рождества, понесся на кухню. Она сидела за просторным столом, подобрав под себя ноги, и читала книгу. Лицо ее было сосредоточенным и спокойным. Перед ней стояла чашка ароматного чая, испуская тонкую струйку пара. Стася надела свитер Стасова, и он, чуть сползающий с плеча, открывал взгляду веснушчатую ключицу. Перед ней на столе в овальной тарелке, перемигиваясь румяными бочками, один к одному лежали сырники. Она подняла на него глаза и улыбнулась.

– Что читаешь? – спросил он тепло.

– Нашла тут у тебя «Темные аллеи» Бунина. Любила в школе. Но представляешь, все забыла. Читаю как в первый раз.

Стасов улыбнулся.

– Это мамины книжки, она у меня училка русского и лит-ры. Прививала мне, прививала, да так и не привила. Я совсем у нее не литературный вышел. Но мне нравится, когда в доме есть книжные полки с классикой. Тогда мне кажется, что я отдаю этому дань, что ли.

– Чему этому?

– Отдаю дань литературе. Дань уважения.

– Но если ты этого не любишь, тогда зачем? Выходит, ты как бы притворяешься.

– Никем я не притворяюсь. Мне нравятся люди, у которых дома есть книги.

– Да глупости это. Сейчас можно все в приложухах читать и не иметь ни одной книжной полки.

– Приложение не то. Разница, как между аналоговой и цифровой музыкой.

– О том и речь, Стасов! Это как иметь проигрыватель и пластинки, но не слушать винил. Можно придумывать тысячу причин, почему ты их не слушаешь, что нужен повод, настроение и т. д. Или что наступит какое-то специальное время, когда ты начнешь это делать. Но это все отговорки. А можно просто включать патефон каждый вечер своей жизни. Включать вместо того, чтобы соглашаться на цифровую жизнь. День за днем.

Стасов подошел к столу и сел напротив.

– Да, нажать на пару иконок на смартфоне проще, чем открыть проигрыватель, достать пластинку, установить ее. Но можно же развить эту привычку и получать в разы больше удовольствия. Но это только при условии, что ты любишь это и разницу эту понимаешь. Как и с книжными шкафами. Идти надо от себя, а не от того, что тебе нравится идея о людях с этими полками или патефонами.

– Любишь ты поспорить, – Стасов смотрел умиленно.

– Мы еще ни разу не спорили, – Стася улыбнулась широким ртом. Было в ней что-то от Буратино и Мальвины, вместе взятых. Кудрявая озорная смесь.

– Откуда сырники?

– Налепила из творога твоего. Он бы испортился точно.

– Понятия не имею, откуда в моем холодильнике творог. И где ты вечно находишь еду? – Стасов взял сырник из тарелки и целиком отправил себе в рот. – Обалдеть, вкуснота. – Он прихватил второй и макнул его в тут же стоящую креманку со сметаной.

– Чай у тебя вкусный.

– С шиповником.

– Я люблю шиповник. У меня есть один куст шиповника, с которым я дружу.

– С шиповником? Дружишь? – Стасов многозначительно закивал, – Так-так, интересно. И как давно вы общаетесь?

– Да прекращай свой сарказм. Ну правда. Шиповник же, он очень круто меняется, у него то эти рыжеватые плоды, то цветы розовые. То он весь высыхает, сморщивается, колючки у него обнажаются, а то снова такой радушный, полный жизни. Так вот я ходила через проходной двор, и там целая клумба шиповником засажена. Я бывала там в разные моменты жизни и в разных настроениях и останавливалась около него, думала о своем. Трогала плоды или листья, они мне нравились. И как-то так просто начала сама с собой болтать типа: «Ну привет, шиповник, это опять я и опять у меня жопа». И знаешь, мне как будто пришел от него ответ. Мне стало все так понятно, и потом я снова, проходя мимо него, останавливалась там и болтала с ним.

– Ну это хорошо, что ты такая дружелюбная!

– Ха-ха!

– Стась.

– Ау?

– Я хотел сказать кое-что, – он опустил лицо и принялся ковырять стол ногтем.

– Только не опять вот это вот все, что любишь меня и я такая, какая сама не знаю, – Стася начала было растягивать рот в улыбке, как заметила, что Стасов посерьезнел. Она посмотрела на него внимательнее, чем обычно. Между бровей у нее пролегла складочка.

– Я перебираюсь в головной офис в Москве. Подавал заявку на перевод перед корпоратом. Босс говорил, что дело дрянь и он меня не отпустит ни за какие коврижки. Но сверху поднажали и дали добро.

– И когда перевод?

– Я думал, после лета, с сентября, но они забирают меня прямо сейчас.

– Прямо сейчас? – Лицо у Стаси вытянулось, и он впервые заметил на нем выражение беспомощности.

– На следующей неделе. Мне уже организовали корпоративную квартиру. Заканчиваю тут несколько дел и могу отчаливать.

Стася улыбнулась, но немного сдавленно.

– Это же очень хорошо, Стасов. И почему ты вообще передо мной отчитываешься, мы же сразу с тобой решили, что это у нас на выходные. Сегодня мне мелкого от бывшего забирать. – Она глянула на часы. – Так уже вот времени совсем не остается. Вот это я балда. Надо гнать домой, переодеваться, и за ним, а я расселась.

Стася вскочила на ноги, задела рукой креманку со сметаной, та с брызгами полетела на пол, измазала стену по касательной и дверь. Оба кинулись убирать. Стася размазывала сметану по полу, Стасов рыпнулся за мокрой тряпкой у раковины.

– Я уберу, собирайся за мелким! – приговаривал Стасов, растирая жирную сметану по полу.

– Я уберу, уберу, вот я неуклюжая, – причитала Стася, пытаясь снять следы своего свинства со стены.

Кое-как, больше растерев, чем убрав, оба они поднялись на ноги и посмотрели друг на друга.

– Давай я тебя отвезу, – произнес Стасов тихо и неуверенно.

– Нет, не нужно, я сама.

– Но я хочу.

– Не надо, правда. Перед смертью не надышишься.

– А мы вроде бы и не собирались тут помирать.

– Это верно. А что собирались?

– Жить и радоваться жизни.

– Это верно.

– Ты сможешь приехать ко мне как-нибудь. Может, даже с мелким, а?

Стася смотрела на Стасова внимательно.

– Да, погуляем там. Ну я обустроюсь сначала. А потом приезжайте, правда! Будет весело.

– Да, я помню, что ты любишь детей. – Стася обошла Стасова и направилась к прихожей.