Дмитрий Кудрец - Небеса подождут

Вскоре Джилиан поняла, что сидеть дома с ребёнком довольно унылое и однообразное занятие. Джилиан стала искать работу. Она не претендовала на высокие должности и баснословные гонорары. Её вполне устраивала работа простой официантки в кафе. И по обязанностям и по заработку.

И в это же в нашем доме появилась Сара. Вместе с нею в доме появился запах дешёвых духов и хоть какие-то моменты просветления в моей безотрадной монотонной жизни.

Сару можно было назвать немного странной. Она в корне отличалась от общепринятых стандартов нянь. Она не усюсюкала со мной, не окружала меня навязчивой заботой. Со стороны даже могло показаться, то она равнодушно и без особого желания выполняет свои обязанности. Но что мне в ней нравилось, что больше всего поразило меня – так это умение Сары предчувствовать мои желания и потребности. Она кормила меня, когда мне хотелось есть. Она укладывала меня, когда мне действительно хотелось спать. Она меняла мне памперсы, когда я сделал своё дело. И ни одного слова, ни одного замечания, ни одного упрёка.

Часами мы могли просто смотреть друг на друга, пытаясь угадать наши мысли. Иногда Сара усаживала меня на ковёр, подсовывала мне игрушки и кубики, а сама ложилась рядом и наблюдала за тем, что я делаю. А я наблюдал за тем, что делает Сара.

Сара строила из кубиков домики, башенки, а я их ломал. Она строила домики заново, а я снова ломал. Сару это забавляло не меньше, чем меня. Взрослые в таких случаях думают, что так они развлекают и развивают ребёнка. Учат его навыкам будущего строителя, архитектора, умению анализировать предложенные объекты, вырабатывают терпение и усердие. На самом же деле ребёнку просто занятно наблюдать за поведением взрослых, которые раз за разом сосредоточенно пытаются построить башенку из кубиков. При этом злятся, когда башенка падает раньше времени. Сердятся, когда башенка получается не такой высокой, как хотелось бы. И при этом радуются и ликуют, когда одним движением руки дитя превращает их труды в развалины. Ну и кто из нас ребенок?

Так продолжалось много дней подряд. Но этой идиллии вскоре пришёл конец. И виной тому стал Фред. Как-то раз он пришёл домой раньше обычного, сбросил куртку, достал из холодильника бутылку пива, прошёл в комнату и бухнулся на диван.

– Играете?

Сара молча кивнула головой.

– А может, – Фред заискивающе улыбнулся, – мы тоже поиграем… Ну, ты понимаешь о чём я… Ты, я… В соседней комнате… Там нам никто не помешает. Правда, Стен? ты же не будешь нам мешать?

Я давно догадывался, что Фред неравнодушно смотрит на Сару. Скрывать своё вожделение он не умел, да и не хотел. Да и Сара, кажется, была не очень то и против. Неизвестно чем бы всё это закончилось, если бы не появилась Джилиан. Не вовремя. Некстати. Оказывается, и у неё были какие-то предчувствия.

Я насторожился в ожидании скандала. Но скандала не было. Была лишь всего пара фраз, дерзко брошенных Саре. Пара слов, язвительно сказанных Фреду. И всё. Никаких слёз, никаких истерик, никакого мордобоя…

После этого Фред стал ещё более замкнутый, молчаливый.

Джилиан стала более раздражительной и мнительной.

А Сара? А Саре пришлось просто уйти.

***

Потом я часто вспоминал Сару. Из всего моего окружения она одна ничего не требовала от меня, ничего не пыталась от меня добиться. Она просто приглядывала за мной, чтобы я был своевременно накормлен, вовремя уложен спать и чтобы ненароком во время забав не повредил себе какие-нибудь части тела.

Сара ушла, оставив после себя аромат дешёвых духов и ненавязчивое воспоминание о беззаботных днях, когда я мог быть просто собой. Наверно, я дожжен быть ей за это благодарен, но прошлое ещё настолько цепко сидело во мне, что ни о какой благодарности я и не думал.

Потом были другие. Молодые и пожилые, строгие и беззаботные, имеющие опыт в воспитании и совершенно ничего в нём не смыслящие.

Одни задерживались надолго, другие не выдерживали и пары дней.

Кто-то остался в памяти, кто-то промелькнул не оставив никаких воспоминаний. Но с Сарой никто не мог сравниться.

Была мисс Милли – смешная старушка, которая как только появилась в нашем доме, начала меня тискать и слюнявить.

– А кто это у нас такой хорошенький? – я безуспешно пытался освободиться от железной хватки мисс Милли. – А кто это у нас такой сладенький? А угадай, что мы сейчас будем делать? А сейчас мы будем кушать кашку…

Мисс Милли волокла меня в кухню и там водрузив, если не сказать приковав, на детский стульчик начинала пичкать кашей. Я отплёвывался, вертел головой, но это не помогало. Мисс Милли удавалось впихивать в меня противную кашу ложку за ложкой, всё время повторяя:

– Вот мы сейчас съедим кашку и вырастем большими-пребольшими. Кашка вкусненькая, кашка сладенькая…

Пытка кашей закончилась тем, что всё, что я успел проглотить, вернулось обратно. Но и это совершенно не испугало старушку.

– Вот мы сейчас всё уберём, – мисс Милли стирала полотенцем с меня остатки каши. – У нас будет чисто, у нас будет порядок… Потом сами вымоемся, будем чистенькими, будем миленькими…

Мисс Милли включала в ванной воду, а сама убирала остатки моей трапезы. Меня тошнило от манеры мисс Милли разговаривать больше чем от ненавистной каши. Но все мои тщетные попытки воспротивиться воспринимались как очередной повод для новых испытаний.

– Ну вот, сладенький, – мисс Милли тащила меня в ванную, на ходу высвобождая из грязной одежды. – Сейчас мы сделаем купи-купи. Вымоем ушки, вымоем ножки, вымоем ручки, вымоем тельце, вымоем головку…

Мисс Милли швыряла в ванну игрушки, плескала в воду чуть ли не полфлакона пены для ванн, и следом шёл я. Я, как мог, сопротивлялся – брыкался, пинался, сопел…

– А кто это у нас не любит купаться? – мисс Милли пыталась окунуть меня в воду. – А кто это у нас не хочет быть чистеньким? А кто это у нас хочет ходить грязнулей?

– Дура старая! – не выдержав, по-русски рявкнул я на старушку. – Сварить меня решила?! Ты что не видишь, что вода сплошной кипяток?!

– Ой! – старушка опешила и чуть не выронила меня из рук. Подхватив меня под руку, свободной рукой она попробовала воду.

– Действительно, – также по-русски проговорила мисс Милли, – кипяток…

– А я о чём говорю! Пробовать сначала нужно, а не сразу в кипяток совать!

– Прости, Стен, – мисс Милли впервые назвала меня по имени.

– Ладно, проехали…

– Прости… – всё также по-русски извинялась мисс Милли.

На этом моё мытье закончилась. Мисс Милли сникла, как-то отрешённо и потерянно посмотрела на меня, затем на своё отражение в зеркале, тяжело вздохнула.

– Я, кажется, немного перетрудилась… – старушка отнесла меня в комнату, одела в чистое и аккуратно опустила в кроватку. Сама приземлилась в стоящее рядом кресло и так до самого вечера, до прихода Джилиан просидела, не шевелясь и не произнося ни одного слова. Возможно, старушку повергло в шок то, что ребёнок, который по её понятию не может разговаривать, заговорил, да ещё на русском языке. Возможно, она была не готова к тому, что ей случайно, против её воли придётся вспомнить язык, который она когда-то знала и на котором давно разучилась говорить.