Ксения Фрида - Девушка для водолея

Жизнь – это поток, и если отдаться ему, безгранично довериться моменту, он приведет туда, куда нужно, где ты и должен быть в данный момент. Я встречала разных мужчин и женщин. Красивого серба с черной бородой, который хоть и флиртовал напропалую, но тосковал по своей возлюбленной. Он научил меня пить белое вино, заедая его тостами с клубничным джемом, и смотреть на звёзды, думая о будущем.

Молодого грека, банковского аналитика, который танцевал, как бог, и выглядел, как слегка повзрослевший подросток. Он водил меня на лучшие пляжные вечеринки, а утром варил густой кофе. Он поцеловал меня всего лишь раз, утром, на берегу моря.

– Да, baby, даже твои поцелуи всё ещё горькие. Тебе нужно зализать раны.

Не желая долго задерживаться на одном месте, неделю спустя я отправилась в боснийский Мостар. Дикий, животный голод гнал меня в полночь по каменным улочкам. Возле знаменитого старого моста – таверна. В ней было многолюдно, но официант любезно нашёл свободный столик на одного.

По таверне перемещались артисты-цыгане, в тёмном желтоватом свете поблескивало монисто на груди и крепких бёдрах танцовщицы. Завывала скрипка. Звериные шкуры на стенах таверны угрожающе скалились. Я заказала мясное рагу с овощами, салат из помидоров и груши в сиропе, и расслабленно откинулась на спинку стула.

– Вы русская?

На меня смотрел рыжебородый великан с добрыми глазами. Я удивлённо кивнула. Неужели это так заметно?

– Простите мою бестактность. Не хотите присоединиться к нашей компании? Мой друг сегодня отмечает день рождения. Все с дамами, а я как-то выбиваюсь из общего плана. Только не подумайте ничего плохого.

– Вы знаете, я только «за».

Я соглашаюсь побыть с ними. Именинник – крупный владелец мясного бизнеса в Татарстане. Они не из тех, чей бизнес может прийти в упадок из-за пары неправильных сделок, но и не из поколения золотой молодёжи. Мясники, торговцы и дети крупных фермеров. Они приучены к труду, тактичны, находят лучшие управленческие решения и стремятся сохранить детское любопытство.

Компания показалась очень приятной. Три пары путешествуют по Европе: от Балкан до побережья Франции. Одна из женщин беременна, слегка округлившийся живот и блестящие глаза, словно извиняющиеся за свою неловкость, делали её прекрасной.

– Завтра мы поедем в междугорье на водопад Кравице, это почти сорок километров от Мостара. Поедем с нами?

Рыжий бородач знает, где варят самый вкусный сыр и продают лучшее вино. Он знает о Балканах много, даже больше, чем местные жители, потому что когда-то давно хотел вложиться здесь в недвижимость, но оказался слишком не равнодушным к этим тёплым краям и их людям и остался здесь жить.

– Скоро придется тебя отпустить.

– Почему ты так думаешь?

– Чувствую это. Я привык слушать сердце.

Я обнимаю его, и огромная волна нежности проходит сквозь нас.

Он прав, скоро придёт время расстаться. Мне нужно побыть в одиночестве перед возвращением. Перестать убегать от самой себя.

Ровно год назад на итальянском побережье он сделал мне предложение. На тот момент между нами не осталось иллюзий. Мы оба понимали, что вылеплены из разного теста и шагаем рядом в соответствии с невидимым договором. Но я знала: убеждённость, что партнёр рядом предсказуем, до боли знаком и даже скучен, – всего лишь иллюзия. Можно изучить каждую родинку на теле, но как же глупо уверовать в то, что душа другого давно исследована.

Обещая другому, что мы не раним его, мы обещаем это себе. Мы находим внутреннюю уверенность, ресурсы для любви.

Мы признаём, что чужой шторм – наш шторм. Чужие слёзы – наши слезы. Что в буре мы можем оказаться спасительным маяком, тихим пристанищем с горячим чаем и тёплым одеялом. Даже если нам самим страшно, мы отыскиваем мужество для другого.

Мы признаём, что вдвоём лучше, чем поодиночке. Что наша близость не будет душить, но и не будет роздана скупой рукой в лучшие дни.

Марк… отчасти он прав, я не смогла достойно взять ответственность за уже принятое решение. Но было бы мучительнее обречь и его, и себя на несчастливый брак.

Мы подсознательно чувствуем, когда цикл подходит к окончанию. Это ощущается по невидимым вибрациям. Снам, в которых шумит море, снам с рыбами и ракушками. Будто горечь расставания через маленькую щель сочится из будущего в настоящее.

Когда все привязки убраны, нити и канаты разорваны, на месте исчезнувшей близости всё равно останется огрызок. Шрам любви. Напоминание плоти о болезненной силе привязанности.

– Через пару недель я вернулась, и мы практически сразу встретились. Я рассказала ей о своей ситуации.

– Что за ситуация?

– Я рассталась с женихом, буквально за пару недель до свадьбы. Инициатором разрыва была я, поэтому мне пришлось несладко. Но хуже всего было то, что он был моим начальником, и мне срочно пришлось менять работу.

– Неприятная ситуация.

– Инга предложила должность ассистента. Назвала сумму, и меня это устроило. Меня не смутили даже некоторые нюансы работы, поскольку на тот момент я была очень подавлена.

– Нюансы?

– Например, совместное проживание в их доме.

Сергей Александрович оторвал взгляд от монитора и, поправляя очки, посмотрел сквозь меня.

– Зачем?

Мне хотелось поблагодарить её за ту внезапную помощь. Или нет? Мне хотелось увидеть её снова. Веснушки, рассыпанные по лицу, шее и рукам, медные волосы, уверенная походка, яркий голос. Почувствовать тепло, разливающееся в животе.

Мы с Ингой сидим друг напротив друга в новом ресторане с мексиканской кухней недалеко от Таврического сада. Осенний свет проникает сквозь мозаику на окнах, преломляясь и переливаясь разными цветами. На полу, в больших подставках, и на подоконниках обилие зелени.

Я пью белое Sileni Estates совиньон блан, Новая Зеландия, у него цитрусовый привкус и аромат крыжовника. Капли стекают по запотевшему бокалу. Она пьет тоник со льдом, потому что не переносит спиртное, и ест острую кесадилью.

– Ты так и не рассказала, почему рассталась со своим женихом?

– Просто перестала видеть совместное будущее. Он сильно подавлял меня. Мы работали вместе, он – начальник. В работе это было больше похоже на контроль: пиши то, не пиши это, сделай такую рубрику, возьми этих героев. Он зарезал все мои идеи, любой творческий порыв. Я понимала, что это проявление его доминантной натуры, но мне казалось, что мы работаем вместе, и я тоже имею право голоса.

– В какой сфере вы работали?

– В одном деловом издании – сказала я, набив рот какой-то острой мексиканской едой, – У нас была сложная работа, не все выживали. Это ведь не о туфельках писать или звездных любовниках. А потом этот контроль незаметно перешёл на все сферы в нашей жизни. Он с таким видом произносил «Мы завтра едем в Большой театр» или «Мы завтра едем к Илье на дачу», словно, кроме одежды, я должна захватить сменное лицо. В его мире это нормальное явление, когда женщину покупают статусом или деньгами. И она должна соответствовать и шлифоваться. Меняться, меняться, меняться ради мужчины.