Ксения Фрида - Девушка для водолея

– Не отказывайся сразу. Всё может оказаться совсем не так, как ты думаешь. Просто приезжай к нам в гости.

– Хорошо, в гости можно – я нехотя соглашаюсь. – Может, в конце недели?

– Давай послезавтра.

– Вы же знаете, что такое бизнес в России, – я откидываюсь на спинку стула, не дожидаясь ответа следователя, – чтобы действительно зарабатывать, нужно работать 24/7. Они работали именно так. Это постоянный прессинг. Иначе не будет дохода, а клиенты уйдут в другое место. Но поймите, клиенты ценили их, буквально передавали из рук в руки, бережно. Но человек не может сделать больше, чем у него сил. Она отдыхала только чтобы восстановиться. Поэтому ассистент должен быть рядом, иначе от него просто не было толка.

– Они – это Инга с мужем?

– Да.

– А какое у Вас образование?

– Pr-технологии, я работала журналистом.

– То есть у Вас не было образования психолога? Почему она предложила эту вакансию Вам?

– На тот момент им не был нужен психолог, они искали организатора и координатора проектов. Человека, который мог бы вести сайт и соцсети, помогать в организации мероприятий. Я уже занималась этим. Но Инга действительно считала, что обучать лучше своих, и где-то через полгода я пошла на переподготовку.

– А финансовые вопросы кто решал?

– Инга и Саша.

– Инга сказала, что именно Вы чаще всего присутствовали на сеансах и ассистировали ей непосредственно при работе.

– Я присутствовала на многих сеансах, но не на всех. Во время обучения Инга брала меня практически на каждый сеанс, если клиент не был против.

В кабинете повисло молчание.

– Извините, можно стакан воды?

Сергей Александрович оторвался от монитора:

– Конечно, хотите чаю? Есть черный, зеленый.

– Зеленый, если можно.

Следователь был подтянутым, спортивным мужчиной, но казалось, что его тело занимает слишком много места, а слова буквально просверливают пространство. Я потерла виски пальцами. Быстрее бы все это закончилось.

Он достал из шкафа пару чашек. Послышались шум кипящей воды и шорох коробки, а спустя пару минут передо мной стояли чай и тарелка с печеньем.

– Сахар?

– Спасибо, я без сахара.

– Расскажите о самой работе. Как проходили эти сеансы? Что за люди обращались в центр? С каким проблемами? Александр, муж Инги, сказал, что она открыла какой-то особый метод, который даже прошёл сертификацию в Министерстве образования и считается авторской методикой. Я уже послал запрос в Министерство. Вы знали об этом?

Я улыбнулась. На белом краешке фарфора остался отпечаток губ цвета фуксии.

– Конечно, знала. Я проходила переподготовку именно по этой программе. Многие говорили, что она лишь интегрировала то, что уже было открыто до неё. Отчасти это верно, но Инга действительно талантлива.

– Что Вы имеете в виду?

– Она обладала редкой способностью чувствовать и понимать тело. Особенно внутренние органы, ткани, сосуды. Из таких людей получаются хорошие врачи. И это не просто знания, которые она приобретала в огромном количестве, это внутреннее чутьё. Её руки будто живут отдельной жизнью. К нам обращались разные люди. Чаще всего с сильной болью. В спине, голове, шее, да где угодно. С травмами, переломами, и конечно, дюди с психологическими проблемами.

В тот день Саша заехал за мной один. Высокий, хорошо сложенный мужчина с ямочкой на подбородке и большими голубыми глазами.

Мы проехали через весь город на север, постояли в небольшой пробке на выезде и свернули в частный сектор. Новый район недалеко от города с плохо развитой инфраструктурой. За коричневыми воротами оказались современный дом в стиле модерн и строгий ландшафт.

– Так, ну смотри. Где-то раз в две-три недели мы проводим сеансы за донейшн. Это открытые сеансы, что-то вроде семинаров, где другие люди могут посмотреть, как работает Инга. За сеанс обычно отрабатывается один человек. Людей бывает очень много. Это и клиенты, и коллеги: психологи, массажисты, врачи. Для принимающего, то есть для пациента, этот сеанс бесплатный, остальные платят за вход.

– Вы купили этот дом?

– Мы его построили. Так, пойдём внутрь. Сейчас пройдёшь из коридора в зал, около плетёного кресла внизу два свободных синих коврика – это наши, садись туда. Смелее.

Он оставил меня одну в коридоре, забитом чужими вещами. Сколько здесь пар обуви? Не меньше тридцати. Я сняла кроссовки и прошла по коридору. Где-то впереди слышалось мерное гудение человеческих голосов, похожее на гудение улья.

Передо мной открылась потрясающая картина: большой зал с панорамными окнами, полный людей. Они сидели на диване, креслах, спортивных ковриках. Молодые, старые, мужчины, женщины. С дредами. В очках. В дизайнерской одежде. С дорогими часами. Некоторые из них были похожи на профессоров, другие на хиппарей из бродячей коммуны или хипстеров. Их объединяло одно: они заворожённо смотрели в центр зала, где находились Инга и женщина средних лет в чёрном спортивном костюме.

Я села на коврик и вслушалась в их диалог.

– Да, это всё время один и тот же сон, всё время один и тот же.

Голос женщины слабый и мягкий, почти елейный, к лицу приклеена маска жалости, отчего она не вызывала сочувствия, напротив, ей хотелось отвесить хороший пинок. Через какое-то время рядом со мной оказался Саша.

– Что это за сон? Расскажи?

– Мне снится, что я беременна. Внутри меня ребёнок, и я чувствую его толчки. Живот уже большой, матка сокращается, как будто готовится к родам.

Женщина положила руки на живот.

– Во сне я сосредоточена на ребенке, на своих ощущениях в животе. Мне тревожно. А затем что-то происходит, всегда разное, или во время прогулки я падаю на живот, или меня начинает тошнить, но я оказываюсь в больнице и уже не чувствую шевелений.

– Ты сказала, что тебе тревожно, это ощущение как-то нарастает во время сна, раскручивается?

– Да. Сначала это небольшая тревога, затем она усиливается, потом происходит что-то плохое, и я впадаю в истерику. Начинаю кричать, звать на помощь.

– Ты помнишь, чем заканчиваются эти сны?

– Они всегда заканчиваются тем, что спазмы усиливаются, я чувствую схватки, но родов не происходит, и в этот момент на меня находит паника.

– Паника? Из-за чего? Из-за боли?

Женщина делает паузу.

– Нет. Не совсем. Скорее, из-за того, что я не могу понять, жив ли ребёнок. Это девочка.

– Ты помнишь эти ощущения? Спазмов перед родами. Тело может их вспомнить?

Она испуганно смотрит на Ингу, а потом затихает. В зале тоже становится тихо.

Что-то определённо меняется. Это было сложно объяснить. Самое пространство будто говорило, дышало и менялось вместе с этой женщиной и Ингой. Мы же были вовлечены, а не отстранены, хоть и находились за невидимой чертой.