Ксения Фрида - Девушка для водолея

– Да, я помню эти ощущения.

– Попробуй принять позу, в которой тело лучше всего помнит эти ощущения, в которой их можно усилить.

Женщина сгибает ноги и ложится на бок, а Инга садится рядом, со стороны головы.

– Спазмы?

– Да. Я чувствую их, будто схватки.

– Сильные?

– Терпимые.

Некоторое время она молчит.

– Мне больно.

– Что я могу сделать, чтобы тебе было легче? Дыши через боль, выдыхай туда.

Тело женщины принимает позу роженицы. Всё происходящее не было спектаклем и не казалось наигранным. Лица людей в зале были прикованы к сцене, и по многим можно было с уверенностью сказать: они ощущают то же самое – спазмы внизу живота. Их брови сдвигались, руки перемещались на живот, а верхняя губа слегка кривилась.

– Ты сказала, что тебя беспокоит ребёнок, ты хочешь знать, жив ли он?

– Да.

– Это девочка?

– Да.

– Ты бы хотела, чтобы она была жива? Или тебя беспокоит только само ощущение?

– Нет, я бы хотела, чтобы она была жива, это мой ребёнок. Мне кажется, меня тужит.

– Тужься.

– Не могу.

– Можешь. Как же ты тогда узнаешь, что с ребёнком всё хорошо?

Женщина стонет всё сильнее, и вдруг я замечаю, что её лицо сбросило маску жалости, а напряжение ходит волнами от головы к ногам. Снова и снова, схваткообразно появляясь и исчезая, и Инга вела этот процесс: она была одновременно и целителем, и повитухой, и сестрой-утешительницей, и мудрой матерью.

Я опустилась к себе в живот: доверие! Пространство было пронизано безоговорочным доверием. Не только между Ингой и принимающей. Впервые за много месяцев я почувствовала, что доверяю происходящему. Своему месту здесь. Инге. Путешествию на Балканах и всем тем людям, которые помогли мне пережить эти нелёгкие месяцы. Чувство благодарности переполнило моё тело.

– Меня тужит.

– Тужься!

Женщина мотает головой. Инга что-то говорит ей шёпотом, та тихо отвечает. В зале не слышно слов. Затем Инга садится в ноги, как это делает врач, принимающий роды. Кто-то подносит им плед. Женщина краснеет, а затем вскрикивает. Невидимая воронка схлопнулась. Её глаза закрыты, а тело сворачивается эмбрионом.

– Ты видишь ребёнка?

– Да.

– Он жив? Это девочка?

– Да. Она жива.

– Ты можешь взять её на руки?

– Да.

Женщина обнимает себя руками под пледом.

– Что ты чувствуешь?

– Я чувствую, что она в безопасности.

Я замечаю, как изменились её голос и больше всего – лицо. Расслабленное, со стёртыми чертами.

– Можешь её обнять? Дать ей почувствовать, что это она в безопасности?

Они с Ингой застывают, переговариваясь шёпотом. В зале висит тишина. Затем какой-то мужчина помогает ей подняться и аккуратно уводит за руку. Инга берёт с пола чашку, делает глоток и жестом дает понять, что готова отвечать на вопросы. Люди поднимают руки. Инга знает многих по именам. Саша говорит мне на ухо:

– На открытые сеансы приходит много специалистов и клиентов, но здесь есть люди, которые важны для нас и как клиенты, и как коллеги. Вон та пара, пожилая, на креслах – они врачи. В прошлом году благодаря им Инга практически бесплатно прошла анатомические курсы.

Вопросы следуют один за одним. Дом пустеет только к вечеру.

Мы сидим на диване, голова Инги на моем плече, и мне кажется, что она совершенно без сил.

– Лосось! – крикнула она.

– А где он?

– В холодильнике! Третья полка.

– Давай я сделаю, – я встаю и иду к холодильнику.

– Нифига.

Мы с Сашей смотрим друг другу в глаза. Как будто я нравлюсь и не нравлюсь ему одновременно. Мне не хочется наступать на его территорию.

– Ты устал. Просто посиди рядом с Ингой, мне несложно приготовить.

Он выдерживает паузу, не отводя глаз, а затем отвечает:

– Хорошо.

Инга садится за барную стойку и смотрит, как я управляюсь с лососем и овощами.

– Ну как твои впечатления?

– Это было круто. Я бы хотела узнать: все сеансы проходят так… странно?

– Нет, это редкий случай экзорцизма, – доносится голос Саши.

Они смеются.

– Нет, конечно, нет. Бывает и хуже! Эта женщина долгое время находилась в травмирующем браке. Мужчина нарциссического типа. Двадцать лет она была прислугой и любовницей по требованию. Родила ему двоих детей. Она практически не занималась своей жизнью, не работала, не имела хобби. Но несколько лет назад её тело отказалось жить в прежнем режиме. Оно сказало: или ты что-то с этим делаешь, или до свидания. Она попала ко мне и проделала огромную работу над собой, ушла от мужа, и вскоре после этого ей начал сниться повторяющийся сон про схватки.

– Ребёнок – это она сама?

– Это – часть неё. Он появился тогда, когда она начала самостоятельную жизнь. Первое время она жила на средства от сдачи квартиры, доставшейся ей после развода, но затем встал вопрос о поиске работы. А не работала она двадцать лет. Несколько недель назад она устроилась в одну фирму, и сон стал преследовать её каждую ночь, тогда я предложила отработать его на открытом сеансе.

– И она согласилась?

– Да. И это тоже стало частью процесса закрытия. У неё не было возможности спасовать.

– Ваш лосось.

Я ставлю на стол тарелки с лососем и овощами. Инга отрезает кусок и пробует.

– Ммм… бесподобно. Это бесподобный лосось. Слышишь, Саш? Сола, что ты думаешь по поводу работы с нами?

– Я согласна. Хочу попробовать. Но мне необходимо время определиться, испытательный срок.

Мы обсуждаем детали до глубокой ночи и выкуриваем по сигарете, после чего Саша предлагает меня отвезти.

– Тебе нравится Инга?

– Да.

– А я? Да я знаю, что я тебе не нравлюсь, говори, как есть. Но у тебя есть любопытство ко мне. Я тебя раздражаю.

Я поднимаю взгляд, он выглядит уставшим, таким, каким бывает человек, который мало спал несколько месяцев и много работал.

– Ты мне не нравишься, – я отвечаю правду.

– Ты тоже мне не очень нравишься, но нам необязательно нравиться друг другу. Главное, чтобы ты нравилась Инге, и чтобы вы могли работать вместе. Предыдущая девочка сбежала спустя несколько месяцев. Просто не будет. Но если вы сработаетесь, ты сможешь многому научиться.

Этот разговор кажется мне чересчур наигранным и даже странным.

Я поднялась в квартиру, чтобы разобрать чемоданы из поездки, и вдруг поняла, что так и не забрала вещи из квартиры Марка.

У меня было всё, за чем гонится большинство людей. Интересная работа, стабильность, горнолыжные курорты, по выходным – рестораны с сомелье. Всё спланировано и продумано на год вперёд. Марк специально подбирал такие места, чтобы можно было завестись от одних лишь названий. Алгарви, Палермо, Ибица, Канкун. Одни цели были достигнуты, другие, те, что повыше, – поставлены, а между ними бесконечная череда шагов, должная привести к успеху. Была ли я счастлива? Нет.