Динара Смидт - Подо льдом

Не думай. Просто не думай. Ты успеешь подумать об этом, когда будешь в безопасности. Но мысли были как пауки. Они заползали под кожу, и мне никак не удавалось выцарапать их оттуда.

Это был не первый раз, когда я сделала это – убила…

Первый раз был сразу после военного училища, куда нас с Трипом отправили в тринадцать лет. В шестнадцать мы служили на границе, и с оружием в руках охраняли пленных пиратов. Само собой работа пограничника – не для королевских деток, и все знали, что мы на ней не задержимся. Однако таков был закон – все выпускники военных учебных заведений должны были отслужить хотя бы месяц. Королевские дети – не исключение. Ну а потом дядя-Император с чистой совестью подберёт для нас какое-нибудь чистенькое местечко. И всё-таки тот месяц показался мне самым длинным в моей жизни. Я никогда не видела столько людей: чёрные, сильные, как чудовища из нирских сказок. Моё лицо всегда было скрыто, но они, разумеется, догадались, что я человек. Сперва они не верили, потом удивлялись, затем приходили в бешенство.

Как же я их боялась! Так боялась, что ночью не могла сомкнуть глаз.

«Они просто чувствуют твой страх», – слышала я со всех сторон.

Отлично, и что я могла поделать? К тому же дело было не только в этом. В глазах людей я была не просто врагом, а гораздо хуже – предателем. Одной из них, но на стороне лягушек! Ещё бы они не бесились.

Одного пирата я боялась больше всех других. Он не был самым сильным, пожалуй, но самым злым и задиристым. Никогда не опускал глаз, и даже если стражники били его, ухмылялся. У него были странные надписи по всему телу – от шеи и до лодыжек, я такого никогда прежде не видела.

Сначала, он просто смотрел на меня. Затем, однажды, он сказал что-то, чего я не поняла, но Трип понял и ударил его прикладом по щеке, выбив зуб.

– Ещё одно слово, – сказал Трип на их нижнем наречии, – и я пристрелю тебя за попытку бежать.

– Так я ведь никуда не бегу, головастик, – ухмыльнулся он, сплевывая кровь и осколки зуба.

– Да что ты, – Трип прижал дуло винтовки к тому месту, куда полминуты назад пришелся его удар. Пират поморщился от боли.

– Как-то не по-нирски, головастик, – только и сказал он.

Тем же вечером, когда прибыл конвой, пират набросился на одного охранника и сбил его с ног, и тогда я выстрелила ему в спину.

Тогда я удивилась тому, как просто это оказалось. Забрать жизнь – всё равно, что выстрелить в мишень на полигоне. И тем не менее, прошло уже два года, а я все никак не могу забыть того пирата. Он приходит в мои сны, и смотрит мне в лицо с презрительной усмешкой, и каждый раз, я просыпаюсь в холодном поту.

Что ж, Марек и Ли, возможно, тоже будут мне сниться…

Я позволила себе пару минут, несколько глубоких вдохов и выдохов, но как только мои ноги снова смогли меня держать, поднялась и вернулась к телам людей. Я принялась обыскивать их, быстро и методично, стараясь не пускать в голову ни единой лишней мысли.

Пистолет, который я забрала у Марека, оказался старой моделью, выпущенной ещё до того, как на стволах стали делать маркировку Нира, но дизайн был наш. МН-88, или, если по простому, то «Полночь».

Заряд в нём почти закончился, но тащить одновременно две винтовки тяжело, так что его я тоже прихватила, в качестве запасного оружия.

В кармане Марека обнаружился портативный коммуникатор. Я повертела прибор в руках. Допотопная модель. Если Нир и делал что-то подобное, то это было ещё до моего рождения. Голосовое управление. Отлично.

Всё во мне восставало против использования человечьего языка. К тому же я боялась, что мой акцент помешает прибору понять меня.

– Включить, – произнесла я, поднеся коммуникатор к губам. Ничего. Ладно…

– Включить, – повторила я, уже громче, уверенней, – включить .

Экран загорелся светло-голубым светом. Хм, значит, эта штука меня всё ж таки понимает.

– Покажи… ээ, вывести на экран последнее сообщение.

Коммуникатор мигнул, и по его поверхности побежали ряды цифры – координаты. Передо мной начала вырисовываться картина того, что произошло. Люди ударили по нам из импульсной пушки. Это – самый лучший способ сбить корабль, не повредив при этом драгоценное содержимое, как например, сердце . Питание «Колыбельной» отключилось, но, не выдержав нагрузки, корпус развалился в воздухе на части, которые затем упали на землю на некотором расстоянии друг от друга. Пираты зафиксировали местоположение основного отсека корабля и отправили туда отряд…

Я взглянула на двух людей. Тот, которого звали Ли, сказал, что они перестреляли моих «братьев». Была ли это уловка, просто попытка запугать? Или он сказал правду? Они вели себя очень уверено – уверенность людей, выигравших битву. Пока я была без сознания и приходила в себя – кто знает, как долго? – они вполне могли атаковать основной отсек. Команда и наш отряд из десяти нирян дали бой… и были убиты…

Я прикусила губу.

– Показать карту, – сказала я коммуникатору. – Отметить координаты основного отсека на карте. Вывести в трёхмерную плоскость.

Прибор снова мигнул. В воздухе передо мной появилась карта, разделённая вертикальными и горизонтальными линиями. Цифры координат превратились в точку на этой клетчатой поверхности.

– Отметить нынешнее местоположение. Проложить маршрут до указанного места.

Готово.

Пунктирная линия обозначила маршрут. Довольно далеко, но если взять пиратский челнок, доберусь за полчаса.

Больше ничего полезного у людей я не нашла. В кармане куртки Ли лежала пластиковая карточка – такие штуки обычно носят солдаты. Краем глаза я заметила на ней изображение женщины с маленьким ребёнком на руках. Я отбросила фотографию, как будто она обожгла мне пальцы.

Одежда была непомерно велика, но это было лучше, чем ничего. Я натолкала в ботинки бинтов и как можно туже затянула шнурки, подвернула рукава, разложила по карманам содержимое аптечки.

Я вышла из-под защиты корабля. Пейзаж, простиравшийся передо мной, был однообразным и пустым, если не считать глубокую колею, оставленную кормой. Лилайская равнина – далеко не лучшее место для кораблекрушения, и «далеко» – это ещё мягко сказано.

Но у меня остался пиратский челнок, и это несколько упрощало дело. Недолго думая, я забралась в него, села за штурвал и, немного помаявшись, таки разобралась, как поднять машину в воздух. Сверившись ещё раз с коммуникатором, я осторожно последовала проложенным курсом.

Дорога успокоила мои мысли. Они больше не метались, как летучие мыши. Где-то недалеко раздался вой, и несколько протяжных голосов откликнулись на него, слились в единую гармоничную ноту. Не дикие звери – просто миражи, ветер, играющий со слухом. Ни одно живое существо не обитало больше на Лилайской равнине. Холод изгнал отсюда всех. Так что я не прислушивалась. Вместо этого, я думала о своей матери. О том, что она сказала бы, если бы увидела меня сейчас.