Олег Аникиенко - Один оборот

Вперед, по – прежнему, вперед —

безостановочный автобус —

летит задумчивый народ,

колесами толкает глобус

туда, где даль смиряют далью,

где счастье пополам с печалью.

Бегут царапины по спинкам,

кривые даты, имена,

красотка на стекле кабины,

маршрутный номер у окна, —

летит, не возвращаясь, взгляд,

как черные столбы в полях.

Все те же острова – деревни,

где долго жить – сойдешь с ума

под телевизорные бредни.

…Минуя серые дома,

кондуктор, сосчитав рубли,

увозит нас на край земли…

Конечно, я знал, – складывается только черновик. Но оттого была сладость особенная. Я знал, что с черновиком придется работать долго, воспитывать, растить… Но ощущение, что стих получается, – преполняло. Черновик давал ни с чем не сравнимое наслаждение радости, неуверенности и восторга. Чувство, какое уже не получаешь, доработав стих.

…Не видно лиц. Устремлены

навстречу свету пассажиры,

ближайший силуэт спины

дремотною частицей мира

в лучах загадочно молчит

и, растворяясь, вдаль летит.

Мне эти люди доверяют

сиденье рядом. Общий бег

дороги долгой принимая,

запомню ли дыханье тех,

кто, к свету начиная путь,

сойдет когда-нибудь уснуть.

Мне казалось, что такое стихотворение покойный Абасов одобрил бы. При всей своей грубоватости, он ценил людей. Хотя, конечно, не любил философские рассусоливания.

…Что ж, писать ты можешь… – это Шохов, редактор, принимая на работу в новую газету, созданную на волне демократических перемен, – живая такая газетка, «вечерка», в отличие от официальных трескучих, – хотя этого мало, надо стремиться к профессионализму… Ему я: что вы понимаете и как мне воспринять… Он: – писать душевно, с юморком – еще не газета.. У нас тут все «литераторы» – стихи кропают, а надо корреспонденции… Лишь у двоих образование. Говорю: усвоил, буду пробовать, а пока осмотрюсь – начну с коротышек о жизни горожан – миниатюры, где-то в уголке, под экономическими «кирпичами», отчетами, предвыборной рекламой… А еще – портреты людей, – рабочих, артистов, служивых… Но не в стиле Доски Почета, а – живых— разве не надо? Он: может и надо, да – кому? Конечно, на фоне деловых текстов, – разнообразит, но возьми, как рабочий – «производство» – ты столяр? воспитывай направление, потому как газета планирует расширяться и нужны аналитика, репортажи… Слесарь, говорю, инструмент знаю… И тему возьму, но без красок живых плохо – «Вечерка» же…

И люди доверялись, делились:

«…пробовала в торговле… – не умею бомжей отшивать, теперь вот с сумкой кондуктора…»

«…ушло время киномехаников… сидишь в аппаратной, смотришь через окошко в зал, где голубой луч… а людей – мало…»

«…и наш вендиспансер – не надо бояться, идите на анализ… болезней, передаваемых половым путем, аж 26…»

«…эти двое решили… бизнес – ремонт музыкальных инструментов, концерт для мужского дуэта, музыкальные айболиты…»

«…она сидит на холодном ветру, тонкая, хрупкая… – Рисуешь? Меня сможешь? только без толстых щек…»

«…свои выходные лейтенант проводит с подростками… а звание ему присвоил без окончания училища сам министр…»

«…ей идет близорукость, где-то очки запропастились, а тут мы нагрянули… охраняет она памятники наши… стережет…

«… подхожу к нему – сварщик шов заваривает – На кого работаешь? – Плевать, кричит – …Наемник я…»

За два года – три редактора сменились. Теперь – четвертый торчит. Работает ли? Я когда узнал, кто следующий – содрогнулся. Лева Бубчак! Ну, все, думаю! Сожрет… А не надо было пародию писать на него, да еще в городской газете. Да кто ж знал. Пролез ведь …Где он только не указывал… А пародия – неплохая, острая… Пусть пишет нормально не выпендривается. Навалит терминов из разных областей, – смешает все в кучу, – потребляйте! Зато всегда громко и тревожно. Как Репетилов из «Горе от ума». Каждый из бывших редакторов думал о себе в первую очередь. Решал газетой какие-то свои проблемы. Один стремился подняться выше, пролез в пресс-службу губернатора, другой о славе писателя грезил…

Бубчак сразу стал задания давать потрудней, не из моей епархии. Я на культуре сижу, а он мне – экономику, криминал. Выдавливает… Послал на завод глиняных изделий. Какой там завод! Микулин – мошенник известный. На свина похож. Взял миллионы у правительства, набрехал, а потом смоется в Израиль… Ну, поехал я. Завод и вправду – дохлый… Внутри – тишина, и двое рабочих голодные сидят.… Худые, хмурые, полгода без зарплаты… Микулин приехал с быками – телохранителями, покосился на меня, укатил. Я, как есть, написал, что видел. После выхода статьи, – Микулин – гость у редактора, – сидят, коньяк пьют, обсуждают. Потом опровержение вышло, меня дураком выставили. Непрофессионал мол, не разобрался…

Утром пришел пораньше, подготовиться к разговору. Захожу – дверь редакторская открыта. Странно, – обычно опаздывал… Открываю – Опа! На столе туша вверх брюхом… Кто такой? Я ближе – рубаха вылезла из штанов, ширинка расстегнута – тьфу! – волосатое пузо… Вокруг стола, на полу таблетки рассыпаны… «колеса» пьет… Бубчак, красавец. Ну и редактор! Иду к себе, думаю – как быть, и надоело вроде, не проходит мое видение «вечерки»… А людей, читателей, жалко… Да бог ты, что ли? Слесарь, пришел по зову души… А «вечерка» приличному городу нужна. Украшает. И, главное – людям пищу дает. Не только информацию… Жить помогает. У «вечерки» своя физиономия. Смышленая, лукавая, иногда колючая, но – справедливая. Такая подруга и наподдаст кому надо, и поднимет настроение после трудного дня. Такой газете нужны «городские сюжеты» с теплой шуткой. И «горожане» – портреты о нас с вами. – Тогда она для людей – собеседник, а не служанка, обслуживающая денежные мешки… Ну, где в ней омоновец, вернувшийся из Чечни, где врач-участковый, исходила сотни подъездов панельных домов, сотни больных… Где токарь Заломов у своего станка. Чуть выпучил глаза, не умеет позировать. Придумал новый болт, а чиновники тормозят (а вот мы их, голубчиков – за ухо, на вид). И с политиками надо строже. Пусть свое место знают и свой объем, нечего целую полосу отдавать…

– Эй, кто есть? На планерку! Еще одна головная боль. Нас, корреспондентов, зовут в кабинет редакторский чихвостить друг друга. Все уже ознакомились с новым номером и набросали в уме свои комментарии к работам коллег. Отношение мое к мероприятию – кислое. Может и нужно для планирования. Но зачем критиковать друг друга? Не умеем мы уважать соседа. Тут и проблема. Потому в результате настроение испорчено у всех. Сидят, надулись… переживают. Не надо топить другого! Сегодня ты ошибся, завтра он. Успех команды – в сплоченности! А творчество не выдавишь из – под палки. Все сами ищут темы, а должен редактор направлять, не пить в бухгалтерии. И не умеем принимать чужой авторский стиль… Ну, пишешь ты короткой строкой, как дятел, – ну пиши себе. А тот – не может фразу закончить… Все работаем на одну цель – дать людям уму и сердцу. Не надо ловить блох у коллег. А без взаимного уважения, как свора собак, лаем без толку. И эта обязаловка строчек в месяц выдавать, иначе уволят. А время какое – людям не платят, задержки везде, и зарплату дают досками или мелким яйцом.