Михаил Дорошенко - Приглашение в замок

– А вы кто?

– Как вам сказать…

– Вы не землемер?

– Нет, я – путешественник.

– Сходная профессия.

– У меня нет профессии. Я еще только учусь. Я – студент, изучаю литературу. Поэзию, в частности.

– Откуда прибыли?

– Из Праги.

– А, пражский студент!? Вы чех или немец?

– Отец – датчанин, мать – русская.

– Были бы вы немец или чех на, худой конец, а так… кто?

– Я гражданин свободной Чехии.

– Вот вы все время твердите: свободный человек, свободная Чехия! Может быть, вы – анархист, хуже того – большевик!

– Белогвардейский шпион, – добавляет секретарь.

– Вот-вот, или масон?

– Нет, я не масон и не собираюсь им быть.

– Напрасно… напрасно… Как можно отправляться в путешествие заграницу, не будучи масоном? Будучи масоном, достаточно щелкнуть пальцем, – щелкает он, – и вам преподнесут рюмку водки на блюдечке. «Благодарю! – снимает он рюмку с услужливо поданного блюдца, выпивает и крякает: – Эх, хороша!» Если вам что-либо нужно, вы только кликните, один брат передаст другому, тот – третьему и так далее. Глядишь, вся Европа у ваших ног возлежит! – топает он по мозаике на полу с картой города. – Хотите в местную ложу вступить?

– Честно говоря…

– Честность тут не причем, главное – верность. Три года за то будете делать то, что велят, выполнять все приказы без исключения, даже внешне абсурдные…

– И даже преступные?

– Я сказал – абсурдные, ритуальные, то есть. Масоны, молодой человек, да будет вам известно, преступлений не совершают. Преступления совершают иностранцы и слабоумные. У нас есть один только больной, способный на такие поступки, – местный князь, но он под постоянным присмотром находится в замке. Что вы хотели?

– Определить свой статус в вашем городе.

– Хотите стать землемером?

– Я хотел бы получить разрешение на пребывание в городе.

– Пребывайте сколько душе угодно.

Все дни юноша проводит в городе, населенном веселыми обитателями, для которых каждый его шаг является поводом для шуток, а вечером вновь отправляется в замок графини. Она постоянно меняет свой нрав, забывая, что было с ней еще только вчера. Неопытному в житейской премудрости юноше приходится сталкиваться со множеством женских характеров, общей чертой которых становится все более возрастающая привередливость.

– Нет, вы не джентльмен, юноша! Настоящий джентльмен прыгнет в пропасть, если дама сердца того пожелает, а вы не можете даже по зубцам башни пройтись.

– У меня головокружение от высоты. Я давно бы ушел через горы, но у меня слабый вестибулярный аппарат с детства. На качелях не мог даже кататься.

– Нет, вы – трус, юноша! Вы не рыцарь!

– Много ли рыцарей прыгало в бездну?

– Рыцарь должен сражаться за даму, а вы? Вы не можете воспарить над толпой. Не-ет, вы – не поэт! Только женщина может быть птицей. Я – чайка! Как Чехов, ваш чешский писатель, сказал!

– Положим, не чешский, а русский.

– Что? Как ты смеешь меня поправлять?! Если я так сказала, пусть реки текут все ваши вспять и луна изменяет свой путь, а история – и подавно!! Пусть будет чехом, даже если когда-то был русским. Идиот! Вот, что еще один чех про вас написал? Хуже того – ревизор! Вы явились сюда инспектировать чувства? Анализировать их! Как можно измерить чувства у женщины? Я – чайка!

– В этой позе вы больше похожи на сирену. В своем акробатическом прошлом…

– Не смей напоминать мне о моем артистическом прошлом! Я графиня фон Бальтазар, а вы, милый мой, плебей, и предки ваши до седьмого колена – плебеи!

– Мои предки – почтенные граждане разных отечеств. Академиками были, учеными, изобретателями.

– Не они ли изобрели пушки, из которых мы, аристократы, расстреливаем фарфор, который родственники ваши из другого колена придумали? Чтобы знали свое место, если спросишь, зачем!

– Давно ли вы стали графиней?

– До нее я была баронессой.

– А до того?

– Нет, ты не рыцарь! Ты – сыщик, сыскарь, ревизор! Настоящий рыцарь голову готов потерять от любви. Отдай мне свою голову, а сам иди, как Дионисий, по улице…

Адамсон выходит из замка, а вслед ему летит фарфоровая чашка. Он натыкается на роллс-ройс, который подъезжает к выходу из замка.

– Подвезти вас? – спрашивает человек, открывая дверь.

С опаской оглядываясь, Адамсон садится в машину. Из подъезда выходит служанка с подносом на плече и бросает чашки в заднее стекло.

– Что происходит? – спрашивает Адамсон.

– Это я вас должен спросить. Хотите, подарю роллс-ройс?

– Нет, не хочу.

– Что так?

– Обременительное приобретение, – дергается молодой человек от каждого попадания чашки в окно. – Дом нужно иметь с гаражом и шофером, а у меня даже на пуговицу шоферу денег не хватит, такую как у вас, например.

– Пуговицы у меня серебряные с позолотой, остались от морского мундира. Я ведь был помощником рулевого на Титанике. От удара об айсберг сейф распахнулся, и бриллианты рассыпались по полу. Грех было не воспользоваться случаем. Не Посейдону же, право, оставлять драгоценности. После окропленья холодной водой они стали ничейными. Титул купил себе на них, приобрел репутацию. Да, к роллс-ройсу положение в обществе нужно иметь соответствующее. У меня положение было завидное. Я его, будучи у графини мальчиком для битья, растерял. Она вас еще не порола? Нет? Все еще впереди. Меня, барона фон Бальтазар… я дал ей свое имя и титул, а она, эх-х… простая лилитка, можно сказать, хотя хороша… низвела из баронов в шоферы.

– Не могли бы вы ехать быстрее. Вам сейчас стекло разобьют.

– Правильно, что отказались: дареное впрок не идет. Подарил одной даме роллс-ройс, а она… не беспокойтесь – стекла непробиваемые… человека сбила на нем – с пути истинного. Меня же и обвинила. Если б не дал, мол, подарок коварный, никого бы не задавила. За то, что он ее бросил. В суд на меня подала, чтобы я ее любовника с того света вернул. Что я, Орфей? Когда же адвокат предложил фетиш опасный вернуть, возмутилась. Дареное, мол, не возвращают. Вы, я надеюсь, пешки… от пешеходов, соответственно… конем этим сбивать не намерены? Каламбур… не вполне получившийся, правда.

– Роллс-ройс, полагаю, ворованный?

– В бытность мою у графини садовником… де Сада читал по ночам для нее… пришлось изображать всех персонажей в лицах. Представляете, что мне пришлось пережить? Кем я только с ней не перебывал: мужем, шофером, садовником, а ныне изгнан из дома и вынужден воровать роллс-ройс, ранее мне принадлежащий, на коем никто уже нынче не ездит. Они специально сделали так, чтобы двигался медленно, чтобы можно было меня догонять. О, нас окружают. Я ретируюсь…

– Эй, вы куда?

– Нет, это не мой роллс-ройс, – поясняет Адамсон мгновенно образовавшейся толпе местных жителей, – нет, я его не украл… – отвечает он на обвинения.