Александр Гельманов - Древо прошлой жизни. Том II. Часть 2. Призрак легенды

– Мария Антоновна по документам родилась в 1895 году, и её отчество созвучно с именем отца. Но как же вы узнали о событиях в России?

– О родителях девочек? Об этом Мари написала в первом письме в декабре того же года. В том же письме Мари сообщала, что они с Элен попали в маленький городок на Волге – Мелекесс. Там их в своём доме поселила молодая женщина Борисова Прасковья. Через какое-то время Прасковья умерла от воспаления лёгких, а её муж погиб на фронте.

– Значит, Борисова успела достать документы на сестёр? – спросил я.

– Да, за взятку она смогла получить для них документы на фамилию мужа, но, разумеется, это были не паспорта.

– Понятно. И жили сёстры с Прасковьей на Сударинской улице, 10?

– Да…

– Скажите, Мари писала стихи?

– Кажется, у неё был подобный талант. Насколько я знаю, она была одарённым ребёнком, имела способности к живописи и языкам. Впрочем, не менее одарёнными были её сестра и брат Жюль… – мадам Боден тяжело вздохнула.

– Моя прабабушка оставила тетрадь со стихами. В них упоминается и Сударинская улица, и Шато-конти. Она страдала по своим близким, но обстоятельства были выше неё. Знаете, Констанция, я думаю, что обе сестры быстро выучили чужой язык и освоились. Не знаю, как они потеряли друг друга, вероятно, произошла какая-то путаница. Акцент не может исчезнуть сразу, и её муж Александр Тихонович, конечно, знал, что его жена родом из Франции. Предполагаю, что они решили молчать об этом, – такое было время. Может быть, они думали, что Элен погибла, во всяком случае, найти ни её, ни родителей не смогли, хотя наверняка искали. В истерзанной войной и разрухой России было легко потерять родных. А потом революция разбросала всех в разные стороны. При Сталине боялись даже писать и получать письма из-за границы. Повсюду шли чистки – убирали всех, в чьей преданности революции сомневались. В 29-м году мужа Мари Александра репрессировали. Кстати, он знал языки и учился в Париже.

– А другие ваши родственники?

– Мой дедушка Миша был директором совхоза, сельским интеллигентом. Он женился на моей бабушке Наталье Андреевне, 1918 года рождения. Отец её, мой прадед, родился в 1884 году, был подполковником и служил за Веру, Царя и Отечество. В 1937 году его тоже расстреляли. А его жена, моя прабабушка, родилась в 1893 году и умерла после отечественной войны.

– Ваши родители живы?

– Умерли. Мама была учителем, отец – военным. Есть старший брат, он кадровый офицер, подполковник запаса. У моего деда Миши было три дочери. Из них осталась только моя тётя, которая живёт с дочерью в Одессе. Вот и все мои близкие. А про свою прабабушку Марию я знаю, что во время Первой Мировой она работала сестрой милосердия. Мы все считали, что Борисова – её девичья фамилия…

Мы помолчали.

– Да, извините, – спохватился я, – у меня с собой копии документов Марии Антоновны, её мужа, их сына Михаила и моих родителей. Могу показать свидетельства о рождении, смерти и браке. Есть даже справка Марии Борисовой о том, что она работала в Мелекессе и жила на улице Сударинской, 10.

– Это подождёт. Допустим, я верю вам, Алекс. Но вы хотели рассказать мне о судьбе младшей сестры Мари – Элен.

– Моя тётушка из Одессы рассказывала, что Мария Борисова жила в Мелекессе по тому адресу, и, якобы, все близкие её погибли во время войны. В молодости Марию иногда называли на французский манер – Мари, хотя о её происхождении не знали. Говорили, что у неё была целая тетрадь со стихами на французском языке, но она потерялась во время переездов семьи. И вот, шесть месяцев назад одного пожилого человека в Москве на моих глазах сбила машина. Пострадавшего отвезли в больницу, где констатировали ретроградную амнезию. На том месте я поднял вот этот конверт, адресованный Элен Борисовой в Мелекесс. Письмо было отправлено из Шато-конти Жозефиной. После экспертизы мне удалось перевести весь текст. Видите? Многие слова стёрлись, чернила выцвели.

Констанция вынула письмо из конверта.

– От Жозефины… отправлено в марте 1915 года, – задумчиво проговорила она.

– Здесь упоминается покойная Прасковья, родители Мари, её брат Жюль и дед Филипп, – пояснил я.

– Филипп и Жозефина Мелье – родители Антуана.

– Я так и думал. Но вы понимаете, что факт того, как письмо попало ко мне, означает, что в России остались родственники Элен?

– Понимаю. И даже знаю, кто.

– Кто же?

– Мистер Кулешов. Вы сказали, что он преследует вас.

– Да, но здесь много непонятного, – ответил я, решив рассказать всё без утайки. Констанция должна была понять, как Кулешов попал в поле моего зрения. – Таких у нас люди называют олигархами, а чаще всего бандитами. Но дело не в этом.

– Откуда же вы узнали о нём?

– В письме находилась газетная вырезка о пожаре в городе Владимире. В доме сгорела пожилая пара – Кулешов Афанасий Васильевич и его жена Раиса Максимовна. Они были родителями олигарха, но это выяснилось не сразу. Мне помог один наш бывший полицейский, который жил недалеко от места пожара. От него я узнал адрес сына погибших – Кулешова Валентина Афанасьевича. Я пришёл к нему под видом корреспондента и расспросил о его родственниках. Оказалось, что из родных у него никого не было – брат умер, а с родителями произошёл несчастный случай. Но в кабинете его московского дома на стене я увидел родословное дерево. Верхушку его составляли два имени – Дмитрий и Валентин. Это братья. В самом низу значились Эльза и Жерар…

– Жерар Мелье был мужем Эльзы. Продолжайте, пожалуйста.

– А знаете, кто были родители сгоревшего в огне Афанасия Кулешова? – Василий Кулешов и его жена Елена Антоновна Борисова, то есть дед и бабка этого олигарха.

– Так вы считаете, что Валентин Кулешов преследовал вас потому, что догадался, кто вы?

– Не знаю, может быть. Но после того, как я сходил к нему в гости, во Владимире появилось два трупа. Слежка за мной началась после беседы с Кулешовым и продолжалась с перерывами вплоть до моего отъезда из Москвы. В Германии я с трудом избежал встречи с его людьми. Кстати, Кулешов, как и подобает олигарху, собирается купить себе место в парламенте, и любая утечка информации в жёлтую прессу не входит в его планы.

– А если причина слежки была другой?

– Помните, я сказал о человеке, которого при мне сбила машина? Так вот, семь лет назад сначала погибли родители Дмитрия и Валентина Кулешовых, а через два месяца этого человека сбросили в реку. Именно тогда он и потерял память, хотя остался жив. Убийца, ну, тот, кто хотел убить его, работал водителем у чиновника, которого я посетил, чтобы уточнить адрес пожара. В итоге шофёр бесследно исчез, а чиновника застрелили возле своего дома.

Констанция сидела в глубокой задумчивости.