Александр Гельманов - Древо прошлой жизни. Том II. Часть 2. Призрак легенды

– Bonne route 56 56 Счастливого пути (фр.). .

Я спрыгнул с высокой подножки, чуть не потеряв равновесия от тяжёлого рюкзака, захлопнул дверь и махнул шофёру рукой – и тебе удачи в пути, чтобы поскорее увидеть своих близких. Помню, года четыре назад, находясь в отряде Космопоиска на Урале, добирался на попутных «Камазах» до места работ соседней экспедиции. По дороге меня с водителем дважды останавливали вооружённые бандиты, и мы чудом спаслись только потому, что ехали порожняком, и взять с нас было нечего. Автостоп вещь увлекательная, только не на родных просторах.

Начался солнцепёк, пришлось нахлобучить на голову шляпу. Путь был ясен: топать дальше вдоль автострады, пересечь одну второстепенную дорогу и свернуть на вторую, которая должна привести в Риан, выбранный ближайшим ориентиром. Через час, пройдя пять километров, я свернул направо и пошёл строго на север. До Риана было пятнадцать километров по прямой, однако дорога имела несколько изгибов, значительно увеличивая это расстояние. Транспорта шло мало, голосовать стоя на месте, не было смысла, и я отправился дальше, чувствуя, как уже ноют от рюкзака плечи. «Авось подберёт кто-нибудь на свою телегу, запряжённую мерином», – подумал я, поглядывая на лес и убранные поля пшеницы. Вместо обычных стогов на них лежали большой цилиндрической формы массы и прямоугольные брикеты соломы поменьше, спрессованные техникой. Так что отдыха в душистом стогу посреди поля не предвиделось, а есть мне из-за жары совсем не хотелось. Чтобы не тянуло пить, я проглотил несколько крупинок соли, как это делали в войну партизаны.

Позади меня, медленно приближаясь и виляя в стороны, шла какая-то колымага. Я стащил рюкзак и поднял руку. Машина неизвестной марки остановилась, но в ней сидели не пьяные, а парочка влюблённых моего возраста, наверное, молодожёнов, – они продолжали обниматься и хохотать до полной остановки.

– Monsieur? – спросила девушка, находившаяся ближе ко мне.

– Риан, – ответил я, махнув рукой в сторону города. – Мне нужно в Риан, – добавил я по-русски, чтобы они сразу поняли, что я иностранец.

Мне что-то ответили, пригласив садиться.

Я забрался на заднее сидение и самым простейшим способом, не требующим знания языков, выяснил, что они едут в Риан, а не в другое место. До Риана-то я доеду, а после него карта показывала развилку, до которой от поворота в город, ещё шагать прямо километра два с лишним. А мне надо придерживаться ориентира – Сен-Поль-ле-Дюранса, к которому, судя по карте, никаких дорог напрямую не вело, разве что тропы. Не были обозначены даже населённые пункты. Обозримые особенности местности, которую мне сегодня предстоит пересекать, карта не отражала. Решив выйти у поворота в город, я попросил остановиться и спросил:

– Сэ комбьен 57 57 C’est combien – Сколько стоит? (фр.). ?

– Non, non. Zero, 58 58 Non, non. Zero. – Нет, нет. Ноль (фр.). – ответил парень, делая отcтраняющий жест рукой.

– Тогда спасибо. Большое спасибо. Удачи вам, – поблагодарил я и помахал парочке рукой.

Мне и на ум не пришло, что в километре-другом от обочины, где я остался стоять как столб, есть своя ратуша, свои достопримечательности, уютная провинциальная гостиница и прочие блага французской глубинки. «Эти ребята наверняка могли бы доставить меня прямо к отелю, если бы я вовремя спохватился и показал им нарисованную в блокноте кровать, нож и вилку. А утром бы снова продолжил путь», – запоздало пожалел я. Справедливости ради должен отметить, что слова «провинция» и «глубинка» весьма не подходят к тому, что меня окружало.

Большой район местности, куда я стремился попасть, обозначался на карте словами «Montagnes du Liberon», переводимыми, видимо, как горы или нагорье. Эта территория была растянута от Кавайона на западе и чуть ли не до Маноска на востоке. Севернее данного гористого участка в том же направлении красной неровной лентой протянулась одна из крупных автомагистралей «Авиньон – Апт – Манэ», а южнее его, огибая снизу длинной голубой петлёй, несла свои воды река Дюранс. Жёлтых ленточек второстепенных дорог между трассой и рекой на карте было совсем мало. Но где-то там, за равнинами и горами, виноградниками, оливковыми и фруктовыми рощами и был конечный пункт моего путешествия – старинный французский городок Шато-конти.

От Риана до Мирабо, местечка, в окрестностях которого я собирался заночевать, по прямой было километров пятнадцать. Но переход оказался труднее, чем я мог предполагать. Сказывалась физическая усталость, рюкзак постепенно становился тяжёлой ношей, а палящее солнце заставляло искать тень и через каждые несколько сот метров устраивать привалы. Путь затрудняли складки местности – приходилось обходить овраги, ограждения, пересекать дороги. Наконец, я вышел к полю, на краю которого стояла одинокая крестьянская ферма. Метрах в двухстах от неё я нашёл кучу распотрошённого сена и нетерпеливо бросился в неё, даже не сняв рюкзак. Колючая солома немедленно попала за шиворот, в ботинки, и мне тут же расхотелось отдыхать в ней. «Может попроситься к хозяину на сеновал?» – помечтал я.

На склоне дня немного западнее Сен-Поль-ле-Дюранса я пересёк широкий автобан, затем по мосту перебрался через реку с тем же названием, и вышел к железной дороге, пролегающей вдоль берега. Через полчаса, вконец измотанный, я доковылял до какой-то дороги и прочёл указатель:

MIRABEAU

2 km

Прислонившись к шесту дорожного указателя спиной, я обессиленно съехал на придорожную траву, расстегнул жилет и вытер шейной банданой пот с лица. Поодаль начинался вековой лес с деревьями в один-два обхвата, где можно было устроиться на ночлег. День клонился к вечеру, силы были на исходе – от отеля в Сен-Рафаеле, я отмахал не меньше ста тридцати километров. Солнце висело уже над кромкой леса, и вскоре должны были сгуститься сумерки. Я пересилил усталость и заставил себя искать место для стоянки.

Земля в лесу оказалась сухой и песчаной. Кое-где из-под жухлой листвы торчали белые покрытые мхом камни. Кроны высоких деревьев смыкались над головой, закрывая небо. Обойдя всё вокруг в радиусе метров пятидесяти, я набрёл на редколесье и заметил поляну, край которой переходил в невысокий пригорок. Одна сторона его обвалилась, и белый песок обнажил корни могучего дерева. Под ним я и установил свою компактную палатку, а затем отыскал подходящую палку и вырезал из неё подобие альпенштока. Оставалось надеяться, что мои туристические ботинки завтрашний переход по горным тропам выдержат. Теперь следовало поужинать. С помощью карманной печки, работающей на сухом топливе, я вскипятил воду, разогрел мясные консервы и приготовил из порошка картофельное пюре. Хлеб мне заменили сухари из пайка. Я разбавил водой в кружке сто граммов чистого спирта, выпил разом и лёг на спину, подложив руки под голову и мечтательно глядя вверх. «Смеркалось», – как точно написали бы опытные романисты. Чтобы не замерзнуть ночью, я натянул на тельняшку шерстяной свитер и рубаху с длинными рукавами. Свою тяжёлую обувь я снял и надел тёплые носки – ноги пусть отдохнут. Единственное, чего я опасался, так это змей, хотя и не знал, водятся ли они в этих местах. А вот в экспедициях Космопоиска я встречал их достаточно. Как это часто бывает, усталость и сон побороли страх, и я уснул, положив под голову походную сумку. Перед тем, как заползти в палатку, мне подумалось, что, по крайней мере, к завтрашнему вечеру я подойду к городу, полустёртое название которого сохранилось на старом конверте, лежащем в моём рюкзаке.