Константин Ганин - Дважды рождённые

После разговора с отцом она не ленилась некоторое время встречать гостей у внешнего шлюза. Чтобы оценить Шеллы, на которых они приезжали к ним в дом. Приглядевшись, она поняла, что почти все как две капли воды похожи на её. Во всяком случае, снаружи.

Пожалуй, подобных ярких впечатлений, вызванных столкновением с чужой волей, в детском периоде было не так уж и много. По пальцам пересчитать. В остальном же текла тихая, благополучная жизнь. Но время шло. Время превращало девочку в девушку, и в какой-то момент жизнь Александры внезапно наполнилась событиями. Когда Саше стукнуло пятнадцать, мама познакомила её с будущим мужем. Эта неосторожность обошлась семье в несколько месяцев регулярных осложнений и долгих бесед, которые так или иначе сводились к двум темам: «Я никому и ничто не должна» и «Мы твои родители и знаем, как для тебя будет лучше. К тому же мы всем ему обязаны».

Саша будущего мужа стремительно и незаслуженно окрестила «неадекватным стариком». Потом сократила прозвище до устойчивой клички «Неадрик», причём не стеснялась называть его так и только так. Ума у неё при этом хватило не выносить за пределы семьи полной версии нового имени. Негодование просвещённых родителей было бурным, но в конце концов к кличке все привыкли. Даже мама порой, под уничижительным взглядом отца, называла будущего зятя так. Жених был действительно старше Саши лет на двадцать, но выглядел молодо и спортивно. Глядя на то, как его встречает отец, можно было понять, что даже в их элитном обществе он заслуживает особого почтения.

Где-то годам к восемнадцати жизнь у Саньки стала совсем сложной. Возраст подошёл. Досадные, абстрактные планы стали обрисовываться в датах и цифрах.

Первую свадьбу готовили с пафосом и размахом. В лесу вырубили поляну и организовали небольшую скалу с водопадом. Платье шили раз пять – пока мать не получила нужного результата. А уж про меню на стол вообще говорить не стоит.

Саша просто не пришла.

В дальнейшем подобные мероприятия назначались чуть ли не через месяц, но каждый раз ценой неимоверных усилий и ухищрений невесте удавалось сдвинуть событие ещё на один срок. Способы, которыми Саша этого добивалась, были каждый раз разными, но то, как они усложнялись, пугало не только родителей, но уже и её саму. Неадрик переносил текучесть планов поражающе флегматично. С бесконечным терпением и юмором. Человек он был незаурядный и ценил незаурядность во всём, а уж тем более в своей избраннице. Так и наладилось у них сложное и опасное соревнование в упорстве и изворотливости. И длилось это состязание без малого одиннадцать лет.

На домашнем укладе и отношениях с родителями это не могло не сказаться. Первый год прошёл в увещеваниях. Второй – в непрерывных ссорах. На третий год мать (во внутренних разборках) заняла позицию дочери. К концу седьмого, оглядевшись и не найдя альтернативы, женщина поняла, что может остаться без внуков, и переметнулась на сторону зятя. После этого, потеряв последнего союзника, Саша ушла в глухую оппозицию.

Эмоциональная изоляция могла длиться бесконечно, однако случилось то, чего Саша не могла предусмотреть.

Игорь с головой погрузился в работу. Он цеплял на себя всё больше и больше заданий, сократил время на обед и ужин, и вообще старался жить без пауз. «Реалька» стала его вторым домом. Это не прошло незамеченным в системе. Ему стали постоянно валиться письма с рекламой психологических тренингов и экстремальных курсов. Программы знакомства просто не сходили с экрана. В чат то и дело добавлялись новые собеседницы. Дошло до того, что из его плэй-листов незаметно пропала слишком грустная и слишком агрессивная музыка. Предлагаемые к просмотру фильмы стали сплошь комедийного характера.

Устоявшийся новый режим почти не давал повода для мыслей. Вот и сейчас он увлёкся работой и не заметил, как день подошёл к концу. Вспомнилось, что уже почти месяц не видел Альбинку. Рука потянулась к терминалу, зависла над кнопкой вызова и вернулась обратно. Он не знал, о чём говорить, да и времени уже не оставалось.

– Лич, включи холодный душ, – попросил Игорь, обращаясь к Шеллу по имени. Он давно уже не делал этого. Язык не поворачивался в последнее время. Стоило ему отдать приказ, как с трёх сторон в него вонзились иглы ледяных струй. Дыхание перехватило. Когда первый шок от холода сошёл, тело начало наливаться силой.

– Всё, выключай. Массаж и просушку дай. Массаж хардовый. Сколько до лекции?

– Четыре минуты тридцать секунд, – ответила машина.

В назначенное время Шелл сам активировал терминал. Как-то сразу, минуя тёмные аудитории и мультяшное оформление, Игорь провалился в сон. В бесконечность.

Он вдруг осознал себя зависшим над Землёй. Планета с этой высоты казалась голубым шариком размером с баскетбольный мяч. Игорь чувствовал, что он здесь не один. Как и в прошлые разы, зрение и слух оказались бессильными, но он явственно различал других сокурсников и их настроение. В группе царил восторг.

С некоторого времени, без объяснения причин, Профессор ограничил их полёты. Чаще пичкал лекциями по истории да забавными снами. И хотя их редкие вылеты всегда сопровождались бурей эмоций, они ни разу не достигали такой высоты, как сейчас. В нашем герое всё бурлило. Так случалось, когда эмоции его товарищей резонировали на одной с ним волне. Он чувствовал в себе нарастающий в них восторг и, не скупясь, делился своим.

– Не хотелось тратить время на сборы, – донёсся до них голос Профессора. – Опять разлетитесь, словно мошкара. Так что, все здесь? Поехали.

И снова пространство сплющилось, как поролон под прессом. Ни ощущения ветра, ни шума, но каким-то особым чутьём – чувство Скорости. Ни с чем не сравнимой Скорости. Они достигли атмосферы за доли секунды. Прямо над облаками размерность пространства и времени восстановились. Не долетев сотни метров до земли, группа почти остановилась. С такой высоты можно было видеть макушки елей и их несинхронное покачивание. Лес простирался во все стороны. Необозримый, величественный. Группа, следуя за полётом Учителя, нырнула в чащу.

То был самый настоящий дремучий ельник. Не окультуренные ряды деревьев с фонариками, не парк. Группа влетела из солнечного дня в темноту непроходимого леса. Струи света, словно струны какого-то инструмента, звенели настроением дня, пребывали в постоянном движении. Они секлись, пропадали в одном месте и появлялись в другом. Их музыка стелилась поверх тишины вековых елей. Бестелесные сущности учеников неслись сквозь неё, сквозь ветви, сквозь пряди света. Лес дышал, он провожал полёт скрипом качающихся стволов, шуршанием падающих ветвей, звонкими ударами дятла. Фиолетовый скат, идущий во главе группы, лёг на правое крыло и развернул процессию в сторону видневшегося просвета.